Рушель Блаво - Большая книга женского счастья
Герой Басе просто смотрит на цветок, не вырывает его. Герой Басе – это пассивная осознанность – герой же Теннисона активен, насильствен. На самом деле, если на тебя действительно произвел впечатление этот цветок, зачем бы тебе его рвать? Если цветок достиг твоего сердца, как ты можешь его сорвать? Сорвать его – значит разрушить, уничтожить! Конечно, никто не думал, что поэзия Теннисона – это убийство, но это убийство. Как можно разрушить что-то такое красивое?
Именно это и отличает анализ от синтеза, интеллект от медитации – интеллект разрушителен. Он хочет владеть, а владение возможно только в разрушении.
Помните: каждый раз, когда вы кем-то или чем-то владеете, вы что-то или кого-то разрушаете. Вы владеете мужчиной? – вы разрушаете его, его личность, его душу. Он больше не человеческое существо; вы низводите его до объекта, до товара.
Герой Басе смотрит внимательно — просто смотрит, даже не пристально всматривается. Только взгляд, мягкий, бережный взгляд, словно он боится причинить подорожнику боль.
Герой Теннисона вырывает цветок из трещины и говорит:
Держу тебя, с корнем и всем сущим в руке, маленький цветочек…
Он остается отдельным. Наблюдаемое и наблюдатель нигде не сливаются, не сплавляются, не встречаются. О какой же гармонии тут можно говорить? Герой Теннисона нападает на цветок, вырывает его с корнем и всем сущим, держит его в руке, для того чтобы познать. Интеллект чувствует себя комфортно со всем, чем он может владеть, что он может контролировать, держать в руке. Медитативное состояние сознания не интересует владение, держание, потому что все это – пути, далекие от путей гармонии и счастья. Герой Теннисона говорит: маленький цветочек — цветок остается маленьким, сам же человек – на высоком пьедестале. Он – человек, он – великий интеллектуал, он – великий поэт. Он остается в своем эго…
Для Басе нет речи о сравнении. Он ничего не говорит о себе, как будто его вообще нет. Нет никакого наблюдателя. Так велика красота, что она приносит трансценденцию. Вот цветок подорожника, цветущий у ограды, – кана — и Басе просто изумлен, потрясен до самой глубины своего существа. Красота ошеломляет. Вместо того чтобы владеть этим цветком, он захвачен им. Он тотально сдается красоте этого цветка, красоте этого мгновения, благословению здесь и сейчас.
Маленький цветок, говорит Теннисон, если бы я только мог понять… Эта одержимость стремлением понять! Восхищения недостаточно, любви недостаточно; должно быть понимание, должно быть произведено знание. Не прибыв к какому-то знанию, человек не может расслабиться. Цветок превратился в знак вопроса. Для Теннисона это знак вопроса, для Басе – восклицательный знак, и между ними огромная разница.
Для Басе любви достаточно. Любовь – и есть понимание. Может ли быть большее понимание? Но Теннисон, кажется, ничего не знает о любви. Есть только его ум, жаждущий знания.
Поражение интеллекта
Интеллект – это неизменный перфекционист. Ничто не должно оставаться непознанным, ничему нельзя позволить оставаться неизвестным и таинственным. Корень и все сущее, все во всем должно быть понято. Пока ум не знает всего, он остается в страхе, потому что знание дает власть. Если есть что-то таинственное, человек как бы обречен оставаться в страхе, потому что таинственное нельзя контролировать. А кто же на самом деле знает, что скрывается в таинственном? Может быть, враг, может быть, опасность, какая-то угроза? Прежде чем оно на тебя напало, его нужно понять, нужно узнать. Ничто не должно оставаться таинственным.
Но тогда исчезает вся поэзия, исчезает вся любовь, исчезает вся тайна, исчезает все удивление. Исчезает душа, исчезает песня, исчезает празднование. Все познано – тогда нет ничего ценного. Все познано – тогда нет ничего, что чего-нибудь стоит. Все познано – тогда в жизни нет никакого смысла, никакой важности. Обратите внимание на этот парадокс ума: сначала интеллект говорит: «Познай мир», – а потом, когда ты его познаешь, интеллект говорит: «В жизни нет никакого смысла». Мы сами разрушили смысл, а теперь жаждем смысла, то есть счастья, ведь счастье – это единственный смысл в жизни, и интеллект этот смысл успешно разрушает. И поскольку он настаивает, что все должно быть познано, он не может допустить третьей категории, непознаваемого, которое остается непознаваемым вечно. А именно в непознаваемом – смысл жизни. Все великие ценности: красота, любовь, Бог, молитва – все, что только есть действительно важного, что делает жизнь достойной того, чтобы жить, составляет третью категорию: непознаваемое. Непознаваемое – это другое название Бога, другое название таинственного и чудесного, другое название Вселенной и гармонии со Вселенной. Без него в человеческом сердце не может быть никакого удивления, а без удивления сердце – это вообще не сердце, и без благоговейного трепета человек теряет нечто безмерно драгоценное. Тогда глаза полны пыли, они теряют ясность. Тогда птица продолжает петь, но на человека это не влияет, в нем ничто не шевелится, его сердце не тронуто, потому что он уже знает объяснение этой песне и применяет его вместо того, чтобы просто слушать. Деревья зеленеют весной, но их зелень не зовет тебя танцевать, не зовет петь. Она не порождает поэзии в твоем существе, потому что ты знаешь объяснение и думаешь о нем. Тогда от поэзии не остается ничего. Когда есть объяснение, поэзия исчезает. Все объяснения утилитарны – они нужны зачем-то, они не относятся к предельному.
Если человек не доверяет непознаваемому, разве он может рассуждать о красоте цветка? Цветок можно проанализировать, разобраться в его химии, вот и все, анализ все делит на части, не оставляя целого, то есть не оставляя никакой красоты.
Люди вскрывали трупы, чтобы найти в них душу, они высматривали Бога, поднимаясь в небо на самолетах… Они пытались дать определение Вселенной… Но Бог – всюду, душа нематериальна, а Вселенная – это вибрация. Если вы настроены на беззвучный звук существования, если вы настроены на то, что индийские мистики назвали анахат – предельная музыка существования, если вы настроены на таинственное, вы узнаете, что есть только Бог, и нет ничего другого. Тогда Бог становится синонимом существования, а существование – синонимом счастья.
Но эти вещи нельзя понять собственно интеллектом, эти вещи нельзя низвести до знания, и это осознает Теннисон. Он говорит:
Маленький цветочек – если бы только я мог понять, что ты такое, с корнем и всем сущим, все во всем, я знал бы, что такое Бог и человек.
Он не может понять, не знает, а Басе знает, что такое Бог и человек, в этом восклицательном знаке – кане – Я изумлен, я удивлен…
Направление к счастью
Как мы можем что-то решать о будущем? Кто мы такие, чтобы что-то знать о неизвестном? Как возможно зафиксировать будущее? Будущее – это то, что еще неизвестно. Будущее – это открытая возможность. Но если зафиксировать в будущем пункт назначения, будущее – это больше не будущее, потому что оно больше не открыто. Теперь ты выбрала одну возможность из многих; когда все возможности были открыты, будущее было. Теперь все возможности отброшены; выбрана только одна. Это больше не будущее; это почти прошлое, нечто среднее между прошлым и будущим.
Когда человек что-то решает о пункте назначения, это решает за него его прошлое. Решает его опыт прошлого, решает его знание. Человек таким образом убивает будущее и начинает повторять собственное прошлое, может быть, с некоторыми модификациями, немного измененное здесь и там для большего удобства, комфорта, заново покрашенное, отремонтированное, но это всего лишь прошлое.
Направление – это настоящее, это что-то живое, то, что происходит в этот момент. Оно ничего не знает о будущем, оно ничего не знает о прошлом, но оно бьется, пульсирует здесь и сейчас. И из этого пульсирующего мгновения создается следующее мгновение. Не каким-то решением с твоей стороны, но просто потому, что ты живешь это мгновение, и живешь его так тотально, и любишь это мгновение так всецело, что из этой твоей поглощенности жизнью рождается следующее мгновение. У него будет направление. Это направление не дано тебе, не навязано тебе; оно спонтанно.
Ты не можешь определять направление, ты можешь только жить то мгновение, которое тебе доступно.
Представьте себе, как движется естественный (а не постановочный) танец. Если ты танцуешь, следующее мгновение будет более глубоким танцем. Ты ничего не решаешь, но просто танцуешь в это мгновение. Ты создала направление, ты не манипулируешь им. Следующее мгновение будет более наполненным танцем, и еще более наполненным будет следующее.
Пункт назначения назначается; направление зарабатывается проживанием. Пункт назначения логичен: человек хочет быть врачом, хочет быть инженером, хочет быть ученым или политиком. Человек хочет быть богатым, знаменитым, выйти замуж и родить множество детей – все это точки назначения. Направление? Человек просто живет мгновение в глубоком доверии, он уверен, что жизнь решит. Человек живет мгновение так тотально, что из этой тотальности рождается свежесть. В этой тотальности растворяется прошлое, и будущее принимает форму. Но эта форма не придана тобой, эта форма тобой заработана.
