Гностицизм - Хёллер Стефан
Почему манихейство так ненавидели?
Вера, основанная пророком Мани, действовала отрыто одиннадцать столетий в различных местах, но почти никогда не была свободна от преследования. Чем вызвана эта неустанная ненависть? Без сомнения, мотивы варьируются в зависимости от времени и места. Христиане, а также приверженцы других религий, были, безусловно, в то или иное время мотивированы ревностным опасением соперника, чьей святости, чистоте и доброте они не могли соответствовать. Экономические и политические соображения также поднимали свои уродливые головы. Однако, кажется, есть кое-что еще. Все гностики всегда отличались от большинства человечества не только деталями своей веры, но также своим фундаментальным представлением о существовании и его целях. Предположение, что мир хорош и что наше участие в нем как-то благотворно является любимой вещью большинства людей большую часть времени. Правда, христианство несколько гностическим путем признало этот мир как долину скорби, и также существуют другие духовные традиции, в частности буддизм, которые имеют своим главным принципом мысль о том, что жизнь эквивалентна страданию. Тем не менее, большинство религий в конечном итоге несколько смягчают свою позицию и идут на уступки по отношению к тьме этого мира. Гностики, однако, не станут этого делать. Хотя гностические школы ранних веков были весьма недолговечны и ограничивались культурной элитой, с манихейством было иначе. Это была мировая религия в течение многих веков, со множеством последователей, тщательно разработанной иерархией, монахами, священниками, литургией и священными писаниями. Нельзя игнорировать манихеев или их бескомпромиссную иномирность, а также строго отрицательное отношение к материальному существованию. Потому христиане и зороастрийцы, мусульмане и конфуцианцы, и даже иногда буддисты смотрели на манихейство как на угрозу для жизни и общества, как они обычно понимались. С другой стороны, большинство вероисповеданий, которые учили ненависти к манихеям, сами имели монахов и монахинь, которые уподобляясь «избранным» Манихейской Церкви, отказывались от собственности, семьи и мирского участия. Рядовые «слушатели», как их называли, из манихейской общины вели более свободную жизнь, чем средние христиане. Святой Августин некогда был манихеем, как и святой Амвросий; они оба, казалось, оглядывались на свои жизни «слушателей» с чем-то вроде виноватой ностальгии. Враждебность по отношению к «религии Света» Мани, таким образом, не имела под собой реальных оснований. Вставая на гностическую точку зрения, можно предположить, что архонты этого мира ощущали, что их господство находится под угрозой, когда сталкивались со святыми избранниками в белоснежных одеяниях, которые продуктивно занимались освобождением из оков земного забытья. Духовное зло в вышних обернулось крахом для религии Мани. Множество мудрых и благочестивых правителей, с другой стороны, благоприятствовали религии Мани или обратились в неё. Среди них были цари Персии, туркменские правители, монгольские князья и по крайней мере один Китайский император. В действительности, в Китае манихейская религия сохранялась дольше всего: последний, роковой приговор вере был подписан в 1374 году одним из императоров династии Минь. Слабые отголоски послания Мани сохранились в таких объединениях, как «Общество Черных и Белых Облаков» и «Общество Белого Лотоса», а также в культе Будды Майтреи. Древняя Тибетская религия Бон может даже иметь манихейское происхождение, ибо её практики утверждают, что она была основана мудрецом, который был принцем Персии. Да и в Европе аромат благородной веры Мани доносится через многие земли на протяжении веков.
Ересь добрых мужчин и женщин
Благородные дворцы, выступающие из крутых слонов горы, долины, усыпанные оливковыми рощами и виноградниками, деревни и города, построенные из камня и населенные древними людьми, предрасположенными к духовным занятиям, и все это освещается мягким светом средиземноморского солнца — таково окружение прекрасной и трагической судьбы религии катаров. Нет убедительных доказательств того, что религия катаров, которая процветала в Лангедоке в XII-XIII веках, была основана пророком Мани, хотя такая возможность, безусловно, существует. «Средневековые манихеи» — этим именем окрестил катаров сэр Стивен Рансиман (1947). И манихейство было наиболее известной гностической религией. Спустя некоторое время, всякая гностическая духовность была отнесена ее оппонентами к манихейству. Испанский епископ четвертого века Присциллиан из Аволы, христианин с гностическими склонностями, был сожжен на костре как «манихей». Его епархия включала то, что когда-то называли Аквитанией — там, где расположен Лангедок. Возможно, его наследие как первого «сожженного» сделала что-то для нынешнего возрождения религии, первоначально известной как религия катаров. Историки рассказывают нам, что катары юго-западной и западной Европы получили свои учения с Востока. В последнем веке первого тысячелетия н.э., болгарский священник по имени Богомил проповедовал на своей родине гностическую веру, которая в одиннадцатом и двенадцатом веках распространилась в другие Балканские страны и Малую Азию. Будучи все-таки объектом для множественных гонений, Богомилы были стойкой религиозной группой, в Боснии, где их система веры стала государственной религией, они продержались до Турецкой оккупации в пятнадцатом веке (многие богомилы Боснии перешли в ислам и затем составили ядро мусульманского населения Боснии). Известные данные о богомилах указывают на них, как на радикальных гностиков, несмотря на то, что их учение несколько более жесткого и тяжелого характера, нежели философский Гнозис их античных предшественников в Александрии. Болгарские миссионеры были определенно вовлечены в стимуляцию гностического религиозного возрождения в Европе, которое началось в двадцатом веке. Однако, произошел ли большой подъем гностицизма, сконцентрированный в Лангедоке, исключительно из-за балканской евангелизации остается неясным. Область Пиренеев была долгое время известна как место неордоксальных и эзотерических духовных течений. Вполне возможно, что семена старых традиций проросли благодаря влияниям приезжих богомилов. Нам известно, что около 1172 года множество посвященных катарских perfecti (или «совершенных») собрались в маленьком городке Сен-Фелис-де-Карамане, в тридцати километрах от Тулузы. Под предводительством богомильского епископа из Константинополя по имени Никита, они предприняли широкую реорганизацию уже существующего движения катаров и разработали стратегии для распространения веры. Великое гностическое религиозное движение средневековья отправилось в путь. Слово «Cathar», которое переводится как «чистый» (или «очистившийся»), имеет греческое происхождение и использовалось симпатизирующими посторонними для описания последователей религии. Катары же просто называли себя «христианами», или иногда «истинными христианами» (искажение слова «Cathar» в ответе за официальный германский термин для еретиков: Ketzer). Поскольку некоторые из ранних Катар проживали в городе Альби, имя «альбигойцы» также было обычным явлением. Население же Лангедока просто и решительно называло катар «добрыми мужчинами и женщинами».
Евангелие Чистых
Как и следовало ожидать, гностицизм Катаров был адаптирован к менталитету и мировоззрению средневековых христиан. Гностический Демиург здесь стал просто Люцифером, или Сатаной — злым архангелом. Физический мир, по словам катаров, это в большинстве своем область лукавого, который держит души людей в плену до тех пор, пока они не прислушаются к освободительному сообщению Христа, пришедшему освободить их и забрать с собой в Царство Небесное. Неискупленные души перерождаются, облекаясь в плоть снова и снова, пока не воспользуются освободительной вестью и таинствами спасителя. Верховным средством освобождения, находящемся в ведении Церкви Катаров, было таинство «Consolamentum», которое выступало как посвящение, погребальный ритуал, Гностическое Искупление и Брачный Чертог — все в одном. Благодаря этому ритуалу обычный верующий мог стать «совершенным» и получить гарантию окончательного освобождения. Статус «perfecti» был открыт и для мужчин, и для женщин, и в самом деле множество выдающихся женщин совершали великие деяния, как духовные, так и материальные, внутри Церкви Катаров. Как в манихейской церкви, так и здесь, большинству сообщества было разрешено вести мирскую жизнь с незначительными ограничениями. Однако не было редкостью для мужчин и женщин пожилого возраста, после взросления их детей и исполнения иных семейных обязанностей, просить разрешения на таинство «Consolamentum» и вступать в ряды «perfecti». Катарская Церковь была разделена на географические области, каждая из которых находилась под контролем епископа. Епископы исполняли свой долг при помощи двух сотрудников, известных как старший сын и младший сын. В случае смерти епископа, старший сын занимал его место, а младший сын становился старшим. Диаконы, осуществляющие большую часть работы по досмотру и евангелизации, были связаны с каждым епископом. Среди празднеств, Пятидесятница занимала выдающуюся позицию, так как Катары были очень преданы Святому Духу. Катары не строили церквей, но проводили свои собрания в больших домах, часто в знатных дворцах. Стол, покрытый белым полотном и украшенный множеством свечей, служил им алтарем. Катары считали человеческую душу ангельской по своей природе. Они учили, что полностью духовные людские души были украдены Люцифером и заключены им в человеческие тела, которые порочны по своей природе. Таким образом, как и во всех гностических системах, человеческое существо частично духовно, частично испорчено. Привязанность к земным вещам, включая сексуальное влечение, считались результатом оскверненных условий человеческой жизни. Perfecti вели жизнь аскетического отречения, которые включали радикальные модификации их диеты. Некоторые источники показывают, что perfecti были вегетарианцами, тогда как другие говорят, что они не одобряли выращивание животных для пищи, и потому жили за счет того «что движется в лесу или реке». Дворяне и дамы, привыкшие к большой роскоши, вступали в ряды perfecti в огромных количествах и жили жизнью простоты и дисциплины. Образ жизни добрых мужчин и женщин пробудил гнев католических церковников, чьи мужские и женские монастыри было общеизвестно развращенными. Таким образом, судьба катаров решилась посредством вражды и зависти церкви. В 1179 году Папа Александр III предал анафеме катаров, которая означала, что он на самом деле передает их на сожжение. Церковники, в частности Арно Амарик, аббат Сито и папский легат Петр из Кастельно, приложили усилия к тому, чтобы обратить катаров в католическую веру Население Лангедока взирало на гордых и богатых священников с презрением и сравнивало их со скромными perfecti.
