Гностицизм - Хёллер Стефан

Василид, знаток мистических пределов

Когда Юнг написал свой прекрасный трактат «Семь наставлений мертвым», он, как истинный гностик, поэтически приписал его авторство «Василиду из Александрии». Эта дань одному из величайших гностических учителей навсегда обернулся к чести Юнга.

Несомненно, Юнг признавал в Василиде родственного провидца и путешественника в таинственные эоны альтернативной реальности. Все гностики признавали существование конечной, безличной реальности, которая была первоначальном всего. Эта безграничная, неопределенная и трансцендентная полнота была подчас проблесками явлена мистиками великих достижений, но, кажется, мало, кто был с ней знаком так же, как Василид.

Ипполит в своей работе «Философумены» цитирует описание Василидом этой конечной реальности, которая объясняется как небытие: Было время, когда не было ничего. Не было даже самого Ничто — без всяких софистических ухищрений — ничего вообще. Поскольку не было ничего, ни материи, ни сущности, ничего субстанционального, ничего сложного, ничего простого, ничего несложного, ничего не невоспринимаего, не было ни человека, ни ангела, ни бога, ничего такого, что можно поименовать, воспринять органами чувств или помыслить и, следовательно, ничего такого, что можно было бы описать даже самым утонченным образом, несущий Бог … без разума, без восприятия, без воли, без решения, без стремления, без желания «пожелал» сотворить мир. Одна из недавних эзотерических учителей, Е.П. Блаватская, в своих «Строфах Дзьян» (на которых основана её работа «Тайная доктрина») отражает отголоски аналогичных восприятий. Поскольку учение Василида предшествует Валентину, не исключено, что последний имел контакты с самим Василидом и его школой. Некоторые астрономы, говоря о первоначальном состоянии Вселенной в терминах теории Большого Взрыва, приближенно описывают видение Василида.

Этот проницательный учитель, удостоившийся проблеска такого первоначального опыта, учил в Александрии около 117-130 н.э. Происхождение обоих посвящений и вдохновлений он приписывал Главку, непосредственному ученику святого апостола Петра, и также Матфею, ученику, который стал одним из двенадцати после отступничества и смерти Иуды Искариота. Эти апостолы передали Василиду, по его словам, «знание надземных вещей», которые стали основой его собственного гнозиса. Василид был плодовитым писателем, в числе произведений которого — двадцать четыре книги комментариев Евангельских учений Нового Завета. Он также, как говорят, написал собственное евангелие, на основе переданного ему другими апостолами. Его учения обобщены и цитируются Ипполитом, Климентом Александрийским и Иринеем, который цитирует некоторые отрывки сочинения некоего Агриппы Кастора, предполагаемого современника и оппонента Василида. Ныне очень мало известно о Василиде и его школе, за исключением того, что его ученики были обязаны соблюдать обет пятилетнего молчания, чтобы позволить развиться гнозису, не рассеивая свои намерения в разговоре. Видение Василидом надкосмической реальности, а также его понимание космогонии имеют определенные сходства с индуистскими и буддийскими абстрактными мистическими рассуждениями, поэтому порой предполагается, что он был знаком с азиатскими учениями. Согласно космогонии Василида, конечная реальность имеет в себе «источник, который содержит в себе каждую вещь, потенциально», и из этого источника Святая Троица трех эманаций проявляется таинственным образом. И тогда Великий Правитель (Демиург), называемый «главой разумной вселенной», появляется на свет. Он поднялся до тверди и думал, что не было никого над ним; так «решив, что он здесь главный и, будучи прекрасным зодчим, он принялся за работу и начал строительство мира» (Ипполит). Показанный здесь Демиург ограничен в связи со своей забывчивостью в отношении высших существ. В этой космогонии, Демиург не создавал непосредственно этот мир, а лишь создал эфирную модель для этого. Существуют также меньшие демиургические существа, которое выполняют работу по материальному воплощению творения. По мере того, как намерение и импульс к творению спускается по нисходящим иерархиям, вместе с ним нисходит и воля к спасению, пока не доходит до человечества. Василид был бескомпромиссным христианином, хотя и, как все гностики, по его собственному определению. Он считал Иисуса земным проявлением высшего просветления, исходящим из конечной реальности. Люди в состоянии реагировать на спасительные действия и послание Иисуса, потому что внутри их сокровенной природы содержится божественная искра («третье сыновство»). Спасение заключается в отделении бессмертного духа от смертной души и физического творения. Спасение будет завершено, когда «все сыновства» (эманированные искры в человечестве) вознесутся и выйдут за Великий Предел. Это не возвращение всего творения к источнику — или, по крайней мере, пока. Ибо после восхождения искр света, населяющих человечество, материальная вселенная будет продолжать существовать. Фигура Абраксаса отчетливо упоминается Юнгом в его «Семи наставлениях мертвым», и на протяжении веков считалось, что эта таинственная составная фигура была частью учения Василида. Писания Василида, цитируемые Ипполитом, однако, ничего не говорят об Абраксасе, хотя существуют ссылки на эту фигуру в других гностических писаниях. В свете последних исследований, Абраксас идентифицируется как имя искупленного архонта, который поднялся над семью сферами и царствует над миром. Конечно же, эта концепция сочетается с доступными нам учениями Василида.

Гностическое украшение, около третьего века н.э., изображающее Абраксаса. Изготовлен с великолепным мастерством, колесо с восемью спицами внизу может символизировать его колесницу. На амулете выбита магическая формула AEIOUO, а также другие формулы.

Гностическое украшение, около третьего века н.э., изображающее Абраксаса с хлыстом и щитом. На щите нанесены инициалы IAO. Фигура окружена буквами так называемых «варварских имен», по назначению схожих с восточными мантрами.

Маркион — первый библейский критик

Библия была великой вдохновительницей и одновременно великой скорбью христианства. Яркое несоответствие между духом Ветхого и Нового Заветов, а также между их контекстами, совершенно очевидно для объективного читателя Библии. В своем тайном благоразумии средневековая церковь сделала собственную подборку из наименее конфликтных отрывков Ветхого и Нового Заветов и представляла их в лекциях и конспектах набожным людям. Протестантская Реформация настояла на том, чтобы сделать Библию доступной для каждого (за исключением самых поэтичных и вдохновляющих книг, подобных большинству мудрой литературы, которые были помечены как «апокрифы»). Таким образом, был проложен путь, который, в конечном итоге, привел к исследованиям библейских критиков девятнадцатого и двадцатого веков, которые мало-помалу объявили многое из Библии недостоверным. Нечасто вспоминают, что, пожалуй, первый библейский критик, человек по имени Маркион, жил и учил в 150 г. н.э.

Маркион из Понта был судовладельцем, торговавшим на берегу Черного моря. Он также был епископом и потомком священника и епископа. В течение десяти лет он учил в Риме и приобрел высокую репутацию проповедника. В конце концов, он оказался в таком разногласии с основной церковью, что был отлучен от неё и образовал церковь со своей юрисдикцией по всем Римской Империи. Несмотря на то, что в те дни не было жестко определенного евангельского канона (было множество евангелий в дополнение к основным четырем), Маркион не признавал Марка, Матфея, Луку и Иоанна как заслуживающих доверия, потому что видел в них множественные искажения, вставки и подделки. И если Маркион критически относился к Новому Завету, то Ветхий Завет он критиковал совершенно враждебно, даже полагая, что он не должен быть включен в канон христианской церкви. Маркион говорил, что Бог Иисуса и Нового Завета есть любящий Бог, тогда как Бог Ветхого Завета в лучшем случае является просто богом. Иисус учил о новом учении, полученном от Благого Бога-Отца, который любит всех нас. Общепринятая церковь, вероятно, в поисках целостности, или угождения христианам, расположенным к иудаизму, попыталась смешать учение Иисуса с Ветхим Заветом, но результат оказался отталкивающим. Единственным решением, говорит Маркион, будет признание двух Богов: высшего или Благого Бога, пославшего Иисуса, и низшего Бога Закона, который говорит в большей части Ветхого Завета. В космологии Маркиона Благой Бог пребывает на первом небе, промежуточный Бог Закона на втором небе, а ангелы (архонты) промежуточного Бога живут на третьем небе. Ниже их расположена «Hyle», или «материя». Мир есть совместное творение Бога Закона и материи. Если быть кратким, эти двое создали тщательную путаницу целостного объекта, и несчастное человечество через это получило много горя. Наконец, Благой Бог посмотрел вниз со своего высокого пьедестала и сжалился над человеческой расой. Он сказал своему сыну Иисусу: