Луи Клод де Сен-Мартен - О заблуждениях и истине
И так, не взирая на сие страдание, не можем допустить, что телесное, или другое какое Начало утратило часть от себя, а признаем просто, что всякое Существо телесное, Имея нужду в органах для исполнения своего действия, одлженствует тогда страдать, когда сии органы расстроены; потому что они не могут тогда производить дела, им свойственного.
Не совсем бесполезно заметить, Что сие может только случиться над четырьмя внешними членами, или над четырьям отношениями тела: ибо из трех главных частей, составляющих туловище с головою, ни которое не может быть отнято без неминуемой погибели всего тела.
О трех действиях временных
Повторим краткое все то, о чем теперь говорено. Показал я чрез разные свойства Стихий многие различные действия в составе тела; показал я, что кроме двух противуположных действий, врожденных в сих телах, есть Закон высший, которым они управляемы, даже и в самых величайших сражениях их и в величайшем их возмущении; показал я потом, что сей высший Закон находится и ныне в человеке, в котором он отличен от чувственного, хотя и сопряжен с оным: и так не можем уже отрицать, что есть три действия, необходимо нужные для путеводительства временным вещам, по подобию трех Стихий, из коих составлены тела.
Из сих трех действий, которых поставила первая Причина управлять рождением Существ телесных, одна есть сия Причина временная, разумная и действительная, которая определяет действие Начала, врожденного в Зародышах чрез посредство второго действия, или того отражательного действия, без которого, Как мы выше признали, не было бы никакого произведения; и без сомнения из всего того, что мы видели доселе, довольно ясно усматривается и необходимость сей Причины разумной, коей действие высшее долженствует править двумя действиями нижними.
Источник невежества
Каким же образом сталось сие, что люди не познали ее, и вздумали, что можно без нее успевать в познании Натуры? Сего видна теперь причина. Они превратили числа, на коих основаны сии действия, так как превратили и те, на коих основаны Стихии; ибо с одной стороны где три, там признали два; с другой же стороны там думают видеть четыре, где есть только три; то есть, рассматривая два страдательных действия тел, потеряли они из виду Причину действующую и разумную, и от того не распознали и смешали действие и способности сей Причины со способностями двух нижних действий, равно как не распознали страдательной способности трех Стихий от способности действительной воздуха, который есть одно из сильнейших Начал противодействия Стихий. Когда же таким образом обезображены стали сии числа, то Примечатели не усмотрели уже отношения, находящегося между тройственным числом Стихий и тройственным числом действий, которые всеобщее и частное строение тел производит.
Не усмотрев же сего отношения и уничтожа его, Не почувствовали они необходимости и превосходства сего действия разумной Причины над двумя нижними действиями, служащими основанием всякому произведению телесному: все сии разные Причины и действия приняли они одно за другое, или лучше сказать, всех их смешали в одно.
Да и могли ли они предостеречь себя от сего заблуждения, когда сперва уже смешали Вещество с Началом Вещества; а приписав Веществу все свойства Начала его, легко было им приписать ему также все свойства и действия вышних Причин, которые непременно нужны для его существования.
Но теперь нельзя не увидеть, что не признавать могущества и необходимости третьей Причины есть лишить себя той помощи, которая одна остается Человекам ко изъяснению течения Натуры; есть давать ей иные Законы, нежели какие она получила; есть приписывать ей то, чего нет в ней; словом, сие есть допускать то, что не только не имеет правдоподобия, но что вне всякой возможности.
Необходимость третьей Причины
Кому неизвестно, что поставили люди на место сей Причины необходимые? Кто не ведает тех детских умствований, которыми они хотели без нее истолковать Законы Вещества и соорудить Систему вселенной? Слепые толкователи происхождения вещей, цели сотворения, долговременности его, действий его, сколько ни изъясняли они все сие, всегда говорили языком сомнения и неизвестности; и все их учение не столько есть Наука, Сколько непрестанный вопрос.
О случайности
Когда могли единою силою своего разума сделать сами сии примечания и усмотреть необходимую надобность Начала, которое бы предводительствовало Натуре; тогда или искали сего Начала в самом первом Существе и не убоялись унижать его пред нами, не отделяя действия его от действий чувственных вещей, или слегка мыслили о необходимости действователя посредствующего между Существом первом и Веществом, и не дав себе довольно времени рассмотреть, Какая б могла быть сия посредствующая Причина, назвали ее невразумительно причиною слепою, роком, случайностию и иными именами, которые, будучи без жизни и действия, усугубляли только тьму, в коей человек ныне погружен.
Не увидели они, что сами виною сей тьмы, что сия случайность рождена единственно от воли человека и место свое имеет только в невежестве его; ибо не может он отрицать, что законы, на которых состоят все Существа, должны иметь деяния неизменяемые и влияние всеобщее; но когда он растроивает исполнение оных в степенях Существ, подчиненных власти его, или когда сам себя ослепляет: тогда не зрит уже более сих нерушимых Законов и заключает, что они и не существуют.
При всем том нельзя ему подумать, Чтобы в деяниях и творениях первой Причины могла быть случайность; понеже как сия причина есть единственный и неисчерпаемый источник всех Законов и всех совершенств, то надлежит и порядку, который вкруг ее царствует, быть неизменяему, подобно собственной сущности ее.
Ниже в делах временной разумной Причины может иметь место сия случайность; потому что как ей особенно поручено временное творение Причины первой, то не возможно сему творению не стремиться непрестанно к своей цели и не одолевать всех препон.
И так токмо в деяниях частных Натуры телесной и в делах воли человеческой можем мы не увидеть правильности и содействий всегда верных и всегда предвиденных. Но если бы человек не забывал никогда, сколь тесным союзом сии деяния частные с волею его связаны, если бы всегда в памяти содержал, что он поставлен царствовать над самим собою и над чувственною областию; тогда увидел бы он, что, исполняя свое звание, не токмо возмог бы узреть Законы всеобщие, которыми правятся высшие области, и которые он столь часто не узнавал; но даже почувствовал бы, что власть сих Законов, навсегда нерушимых, изливается даже и на его Существо, равно как и на частные приключения темной его области, то есть, тогда бы не было случайности ни в отношении к нему, ни в отношении к какому-либо происшествию в Натуре.
Тогда если бы усмотрел он неустройство в частных деяниях сей Натуры, или если бы не знал причин происшествия их и правил, по коим они учреждаются, не мог бы приписать сего беспорядка и сего невежества иному чему, как токмо своему нерадению, или неправедному употреблению воли своей, котроая или не воспользовалась тогда всеми своими правами, или предпочла беззаконные.
Но чтоб снискать разумение сих истин, надлежит больше иметь упования, нежелеи каковое примечатели имеют, на великость человека и на могущество воли его; надобно верить, что ежели он выше существ, окружающих его, то пороки его, Равно как и добродетели, должны иметь непременное отношение и влияние на все его Владение.
И так должно согласиться, что невежество и развратная воля человека суть единственные причины сих сомнений, которыми видим его обуреваема ежедневно. Таким образом попустив загладиться в себе идее порядка и закона, объемлющего все, поставил человек на место их первую химеру, какая представилась его воображению; ибо и в самом ослеплении своем ищет он непрестанно начальной причины движущей Натуру: таким образом возобновляет непрестанно сие наказания достоянное заблуждение, чрез которое, посеяв добровольно вокруг себя неизвестность и случайность, сделался столь несправедлив и несчастен, что приписывает вину оных своему Началу.
И те самые, которые не отрицали, что телесные вещи имели начатие, не полагали им иной причины, как случайность, не ведая, что надобно быть первой Причине существования их, или не подумав, чтоб Причина, котроая вне их, могла рачить о них столько, чтобы привести их в действие; однако ж, уверены будучи, что сие существование не безначально, вместили они все в одни свойства тел и силу действующую врожденную, которая одушевляет их, и Закон высший, повелевший им родиться.
Такому же следовали они порядку и в изъяснении Закона, содержавшего бытие сих самых существ телесных; да сему и нельзя было уже быть иначе. Положа происхождению вещей основание мечтательное и ложное, надлежало сообразовать с ним и прочее здание; и так по их мнению тела живут сами собою и родились сами собою.
