Скарлетт Томас - Орхидея съела их всех
Итак. Между ними ничего (как сказала бы Холли, Н. И. Ч. Е. Г. О.) не происходит и никогда ничего не произойдет. Трудно представить себе любовь более запретную, чем эта, хотя вот Флёр и Чарли ведь трахались тогда, сто лет назад? Нет, ну надо же! Впрочем, немного инцеста не повредит, если это настоящая любовь и если больше никаких помех у вас на пути… Тогда это, наверное, не так ужасно, как вот это осознанное стремление двух взрослых людей взять и пустить под откос собственную жизнь? Впрочем, в каком-то смысле это все-таки хуже. Ведь Флёр и Чарли не смогли бы пожениться, а вот Бриония и Олли… Если бы между ними что-нибудь произошло, всей семье крышка. Но зато они могли бы законно расписаться. Конечно, Бриония почти уверена в том, что Олли не разделяет ее чувств. Даже она сама не вполне разделяет собственных чувств. О чем она вообще думает? Смотрит какие-то идиотские сны. Касается его руки. А теперь вот красное платье… Она представляет себе, как целует его, хотя бы один разочек. Может, этого и хватит? Одного поцелуя? Если бы ей удалось устроить так, чтобы он… Нет. Она любит Джеймса. Олли ей не подходит. Она делает глоток вина. По крайней мере, теперь она пришла в себя.
Флёр ждет автобуса на остановке. Она положила Книгу в холщовую сумку с надписью “Тайцы – это мы”, подаренную ей Блюбелл. Сумка болтается на запястье, и кажется, будто она несет отдавать книгу в библиотеку или возвращать другу. Подходит автобус, и Флёр оплачивает дорогу до Кентербери. Но в действительности выходит на следующей остановке и оставляет книгу в автобусе, чтобы та доехала до Кентербери сама. Доедет ли? А может, еще и вернется обратно? Или кто-нибудь подберет ее раньше, в Эше или Уингеме? Может, она окажется на чьей-то книжной полке даже прежде, чем Флёр дойдет до дома. Кто знает?
Чарли и Изи входят в галерею Ширли Шервуд в садах Кью в тот самый момент, когда начинается дождь. Вокруг на многие мили – ни людей, ни жилья. Точнее, отсюда рукой подать до Оранжереи умеренного климата, но до их кабинетов идти минут десять, а в такой серый день дорога в десять минут представляется бесконечно долгой. Низко опустились тучи, в воздухе изморось, и в такую погоду даже лондонские автобусы выглядят инопланетными созданиями, вдруг проявляющимися из серой мглы и ослепляющими своими аскорбиново-оранжевыми огнями. Отсюда, понятное дело, никакие автобусы не видны. О том, что они проезжают мимо, можно догадаться только по отдаленному шуму, и над стеной, если приглядеться, угадываются отблески фар. А еще здесь слышен неизменный рев самолетов, идущих на посадку в Хитроу, но люди, работающие в Кью, перестали его замечать. Ярко-зеленые попугаи, разбрызгивая водяную пыль, порхают с дерева на дерево, и скачут тут и там серые белки. Приближается время долгих ночей, и последние осы уже перебрались в промозглые постройки, где некоторым посчастливится отыскать рукав или садовый башмак, чтобы проспать в нем всю грядущую зиму, но большинство станет биться потяжелевшими телами в оконные стекла и лампы дневного света до тех пор, пока не забьет себя до смерти.
В галерее проходит выставка под названием “Эволюция растений”, но Чарли с Изи здесь не поэтому. Ну, по крайней мере, Чарли считает, что они здесь не поэтому. Изи не говорит, зачем они здесь. Картины на ботанические сюжеты развешены в эволюционной последовательности. Открывает выставку работа Александра Вязьменского “Amanita muscaria”, классический красный мухомор с белыми пятнышками, известный своими галлюциногенными свойствами, но вместе с тем смертельно ядовитый. Ранние растения вроде водорослей и мхов не имеют семян, они размножаются спорами. Чарли на секунду задумывается, зачем растениям вздумалось разрабатывать такой сложный механизм воспроизведения, для которого требуются цветы, превращающиеся в плоды, чтобы те, в свою очередь, производили семена, необходимые для появления новых цветов. Чем их не устраивала старая схема разбрасывания спор, представляющая собой фактически природный эквивалент мастурбации? И если можно размножаться таким вот способом, то, послушайте, кому вообще нужны другие организмы? Ведь жизнь была бы куда менее замороченной, чем та, в которую в конечном итоге эволюционировала природа: огромное количество сложных организмов, и каждому вместо клочка влажной земли и своевременных порывов ветра подавай дизайнерские наряды, дезодоранты, да чтобы метро работало до глубокой ночи. Чарли и Изи проходят мимо изображений водорослей и мхов, мимо стены, увешенной голосемянными с их странными потусторонними шишками. Но всем, конечно, хочется взглянуть на цветковые, потому что они красивые и… Вот – лилии, перцы и магнолии.
– Мне всегда больше нравились однодольные, – говорит Изи, двигаясь дальше вдоль стены с картинами. – Странно, да?
Чарли смеется:
– Вообще-то да, если учесть, что ты специалист по лохматым растениям со сложными листьями…
Она пожимает плечами.
– Мне не хотелось бы работать со своими любимыми растениями.
– А какое растение у тебя самое любимое?
– Мне нравятся лилии. А тебе?
Теперь плечами пожимает Чарли.
– Сам-то я фанат орхидей, так что…
– А какой любимый цветок у Николы?
О боже, опять.
– Откуда я знаю?
– У вас было уже много свиданий. Со мной у тебя свиданий не было, но ты знаешь, какой мой любимый цветок.
– Эм-м…
– Как ты думаешь, какой цветок у нее любимый?
– Да я понятия не…
– Как думаешь, розы ей понравились бы?
– Ты что, хочешь заставить меня послать ей…
– Нет! Просто мне интересно, можно ли судить о человеке по тому, какие растения он любит.
– Вероятно, если ты работаешь с растениями, это действительно может…
– Я думаю, что розы – это слишком очевидно. А Никола – она немного…
– Большинство людей на самом деле не знают, что такое розы. Ты спрашиваешь про порядок розоцветных? Да, я люблю розоцветные.
– Весь порядок?
– Да. И все их прекрасные плоды. Терн, фиги и… Моя сестра дает своим студентам такое задание: просит их найти связь между яблоками и розами, ну, теми розами, которые рисуют на открытках и ставят в вазы, Rosa damascena или что-нибудь вроде этого, и большинство из них не может понять, что между ними общего. Они не знают, что яблоки тоже принадлежат к порядку розоцветных и что цветы яблони, до того как из них вызревают плоды, выглядят точь-в-точь как розы. И вообще, по-моему, студенты даже не знают, что из цветов получаются плоды. А, вот и они, смотри-ка.
Среди картин с розоцветными, и в самом деле, висит изображение трех гиперреалистичных яблок. Чарли и Изи идут дальше, срезая наискосок и пропуская сразу несколько шагов эволюции. Но тут на глаза им попадаются прицветники Philodendron muricatum, и они снова останавливаются.
– Обожаю Маргарет Ми.
– Я тоже. У нее растения всегда выглядят такими опасными…
– Ты знаешь, что филодендрон опыляют пластинчатоусые?
– Как мило.
– Забираются внутрь прицветников, как под одеяло, и всю ночь занимаются этим самым опылением.
– Как бы такая маленькая будка для секса.
– Многие цветы – это просто маленькие будки для секса.
– Ну, по правде говоря, это – соцветия, а не…
– Заткнись. Рабочий день окончен.
В галерее, кроме них, никого нет. Уже поздно, на улице сыро и серо, и к тому же сегодня вторник. Кому придет в голову отправиться взглянуть на ботанические картины в дождливый вторник?
– Ладно.
Раздается брякание ключей, и в галерею заходит парень из сувенирной лавки.
– Друзья, я закрываюсь, если вы не против, – говорит он. – Мне сегодня вроде как пообещала одна девчонка, ну и…
Он смотрит на дверь.
– Да что вы, – говорит Изи. – Мы же только вошли. К тому же на улице такой дождь…
Парень улыбается.
– Вы ведь оба работаете в Кью, да?
Он оставляет им ключи так легко и просто, что Чарли даже успевает подумать, не Изи ли все это… Но нет, у Изи на уме только одно – разговоры про Николу. Чарли в последний раз видел Николу в пятницу вечером. Она заявилась к нему домой вся в золотых блестках и аромате “Герлен” и предложила прошвырнуться по клубам в Сохо. Но кончилось тем, что из дома им выходить не захотелось. У Николы была с собой травка, и они оба накурились. Она весь вечер бесила его тем, что заканчивала за него фразы (каждый раз неправильно), а потом пыталась напроситься на репетицию джаз-банда, утверждая, что она – профессиональная блюзовая певица. Он ее, конечно, все равно трахнул, но при этом представлял себе, что она – пещерная девушка из той фантазии, которая теперь регулярно сопровождала его утренние мастурбации, а еще заставил ее собрать волосы в два хвоста, чтобы он держался за них, пока…
– Так у тебя, оказывается, есть список признаков, которыми должна обладать твоя идеальная девушка?
– Мне тогда было лет восемнадцать.
Да. Он Николе тоже показал этот список. В определенный момент он показывает его всем своим женщинам. У него есть коробка с “забавными вещами из прошлого”, где лежит, например, школьная фотография, на которой ему девять лет, и спортивный сертификат – почему-то по гимнастике. Ну и вот еще – этот самый список, написанный бирюзовыми чернилами на желтой бумаге. И чернила, и бумагу подарила Флёр. Все пункты тут – о ней. Ну, примерно. А вот женщинам, которым Чарли показывает список, эти характеристики не подходят, и сейчас он вдруг понимает, что вообще-то, наверное, в этом все дело, и…
