Донна Тартт - Маленький друг
– Эй, Пем, притормози-ка возле мормонского дома, – сказал Хили.
Пем заморгал:
– А зачем? – спросил он, но все равно притормозил.
Кертиса видно не было, машины мистера Дайала – тоже. Возле дома был припаркован грузовик, но Гарриет сразу поняла, что это не тот грузовик, который она видела раньше. У этого был опущен задний борт, и было видно, что в кузове ничего нет, кроме железного ящика с инструментами.
– Они – там?! – спросил Хили, который даже про Эсси Ли ныть перестал.
– Ого, это что у них такое? – Пембертон резко затормозил посреди улицы. – Они что, фольгой окна залепили?
– Гарриет, расскажи ему, что ты видела. Она сказала, что видела…
– Даже знать не хочу, что у них тут творится. Порнушку они там, что ли, снимают? Ну ваще, – Пембертон поставил машину на ручник и, заслонившись ладонью от солнца, принялся разглядывать окна верхнего этажа, – это ж каким извращенцем надо быть, чтоб дома залепить фольгой все окна?
– Ой-ей, – Хили отвернулся от окна, вжался в сиденье.
– Ты чего?
– Пем, поехали, поехали!
– Да в чем дело-то?
– Смотрите, – воскликнула Гарриет, которая до этого завороженно молчала.
В центральном окне появился черный треугольник – кто-то изнутри ловко поддел фольгу ногтем.
Машина резко рванула с места, и Юджин трясущимися руками приладил фольгу обратно. У него начиналась мигрень. Из одного глаза градом катились слезы, Юджин отошел от окна и с грохотом споткнулся о ящик содовой, которого не заметил в темноте, – звон бутылок полоснул его по левой стороне лица слепящим разрядом боли.
У Рэтлиффов мигрени – это семейное. Еще про деда Юджина, давно преставившегося “Папашу” Рэтлиффа, рассказывали, что его однажды так допекла, как он сам выражался, “мутная башка”, что он высадил дубиной глаз корове. От мигреней страдал и отец Юджина, который однажды во время приступа, давным-давно, аккурат под Рождество, так наподдал Дэнни, что тот влетел головой в холодильник и у него кусок зуба откололся.
Эта мигрень накинулась на Юджина почти без предупреждения. От одних змей кого хочешь стошнит, а тут Юджин еще и перенервничал из-за того, что Рой Дайал к ним заявился без приглашения, хотя вряд ли копы или Дайал станут за ним шпионить из такой приметной старой колымаги, которая только что стояла у них перед домом.
Он пошел в другую комнату, где было попрохладнее, и уселся за стол, обхватив голову руками. Во рту у него до сих пор стоял привкус сэндвича с ветчиной, который он съел на обед. Мало того, что сэндвич был невкусный, так из-за аспириновой горчинки на языке он теперь казался еще омерзительнее.
Из-за головной боли он остро реагировал на любой звук. Вот и сейчас, стоило ему услышать возле дома шум мотора, как он бросился к окну, будучи в полной уверенности, что к нему заявился сам шериф округа Клей, ну или, уж как минимум, полицейские. Но эта несуразная тачка с откидным верхом все равно никак не шла у него из головы. С неохотой он подтянул к себе телефон и набрал номер Фариша – разговаривать с Фаришем ему до смерти не хотелось, но на свой опыт он в таких делах не полагался. Машина была светлая, но голова у него так болела и солнце так било в глаза, что модель он не опознал: то ли “линкольн”, то ли “кадиллак”, а там, кто его знает, может, даже и большой “крайслер”. Он сумел разглядеть, что в машине сидели одни белые, и точно видел, как кто-то из пассажиров показывал пальцем на его окно. Зачем бы такому старинному драндулету останавливаться возле миссии? Фариш, конечно, в тюрьме перезнакомился с кучей разных пижонов – и кое-кто из этих пижонов был пострашнее полиции.
Пока Юджин, зажмурившись, держал трубку так, чтобы она ненароком не коснулась лица, и пытался объяснить Фаришу, что случилось, тот шумно и беспрерывно жевал – похоже, кукурузные хлопья ел, хрум-хлюп, хрум-хлюп. Юджин уже и договорил давно, а Фариш не произнес ни слова, и из трубки слышались только чавканье да прихлебыванье.
Наконец Юджин, зажимая в темноте левый глаз, не выдержал:
– Фарш?
– Ну, в одном ты прав. Коп или репортеришка ни за что в такую заметную тачку не сядет, – сказал Фариш. – Может, это кто из синдиката с побережья? Братец Дольфус там в свое время обтяпывал кое-какие делишки.
Миска стукнула об трубку, судя по звукам, Фариш ее наклонил и выхлебал остатки молока. Юджин терпеливо ждал, когда Фариш договорит, но тот только причмокнул и вздохнул. Еле слышно звякнула ложечка.
– А до меня-то синдикату какое дело? – наконец спросил он.
– Откуда ж мне знать. Может, ты чего темнишь?
– Темнит ночь, брат, – сухо отозвался Юджин. – А я просто руковожу миссией и следую Христовым заповедям.
– Ладно. Пусть так. Может, у них к малышу Ризу какое дело. Кто знает, во что он мог вляпаться?
– Фариш, говори правду. Ты меня во что-то втянул, и я знаю, знаю, – заговорил он, не слушая возражений Фариша, – что это как-то связано с вашими наркотиками. Поэтому-то и мальчишка сюда из Кентукки притащился. И не спрашивай, откуда я это знаю – знаю и все тут. Поэтому ты уж мне лучше скажи как на духу, зачем вы его сюда позвали?
Фариш рассмеялся:
– Да не звал я его. Дольфус мне сказал, что он едет на эту встречу прихожан…
– В Восточном Теннесси!
– Ну да, ну да, но он же тут никогда раньше не был. Я и подумал, может, вы с этим малым стакнетесь, потому что ты только начал проповедовать, а у него вон целая толпа прихожан, и больше я ничего не знаю, богом клянусь.
В трубке – молчание. По дыханию Фариша Юджин понял – тот усмехается, понял так отчетливо, как будто увидел эту усмешку собственными глазами.
– Но в одном ты прав, – миролюбиво сказал Фариш, – кто знает, с кем там Лойал мог связаться. Тут уж ты меня прости. Если где запахнет жареным, так будь уверен, к этому старина Дольфус руку приложил.
– Лойал тут ни при чем. Это вы с Дольфусом и Дэнни что-то состряпали.
– Голос у тебя жуткий, – сказал Фариш. – Голова, что ли, опять болит?
– Да уж, мне паршиво.
– Тогда советую тебе прилечь. Вечером поедете проповедовать?
– А что? – насторожился Юджин.
После того как их чуть не застукал Дайал – вот повезло, что они как раз перед его приездом всех змей в грузовик перетащили, – Лойал извинился за доставленные неудобства (“Я толком-то и не подумал, я к городской жизни непривычный”) и вызвался перевезти змей куда-то в укромное место.
– А то мы бы пришли вас послушать, – с воодушевлением сказал Фариш, – мы с Дэнни.
Юджин прикрыл рукой глаза:
– Я не хочу, чтобы вы приходили.
– Когда Лойал уезжает?
– Завтра. Слушай, Фарш, я знаю, вы что-то затеяли. Не хочу, чтоб из-за вас парень в переплет попал.
– А ты чего так за него распереживался?
– Не знаю, – ответил Юджин. Он и вправду не знал.
– Ну тогда до вечера, – сказал Фариш и, не дожидаясь ответа Юджина, бросил трубку.
– Уж не знаю я, что там творится, котятки, – говорил Пембертон, – но кто дом снимает – знаю. Старший брат Дэнни и Кертиса Рэтлиффов. Он проповедник.
Услышав это, Хили с изумлением обернулся к Гарриет.
– И он чокнутый, – продолжал Пем. – У него еще с лицом что-то. Он обычно стоит возле шоссе на обочине, а как машина проедет, начинает орать и Библией размахивать.
– Это он тогда нам в окно стучал, когда папа на перекрестке остановился? – спросил Хили. – Дядька с чудным лицом?
– Ну, может, он, конечно, не чокнутый, может, просто придуривается, – сказал Пем. – Эти деревенские проповедники, они всегда так – орут, падают в обморок, то на стул запрыгнут, то между рядов забегают, но это все только для виду. Эти святоши только головы людям морочат.
– Гарриет, Гарриет, знаешь что? – От возбуждения Хили не мог усидеть на месте. – Я знаю, кто он такой. Он по субботам проповедует на площади. У него есть такая черная коробочка, а к ней микрофон подключен. – Он снова повернулся к брату. – А со змеями он проповедует? Гарриет, скажи ему, что ты видела.
Гарриет его ущипнула.
– Хммм? Со змеями? Ну если он еще и со змеями проповедует, – сказал Пембертон, – то он вдвойне чокнутый.
– А может, они дрессированные, – сказал Хили.
– Тупица. Змеи дрессировке не поддаются.
Зря он рассказал Фаришу про машину. Как же Юджин жалел, что вообще об этом заикнулся. Фариш перезвонил ему через час – как раз когда Юджину удалось задремать, а потом позвонил еще раз, минут через десять.
– Ты не видал возле дома подозрительных людей в форменной одежде? В спортивных костюмах или там в спецовках, как у дворников?
– Нет.
– За тобой никто не следит?
– Слушай, Фариш, я тут поспать пытался.
– Вот как определить, есть ли за тобой хвост. Проезжай на красный свет или на улицу с односторонним движением, заезжай не с того конца и смотри, не поедет ли кто за тобой. Или… знаешь что? Я, наверное, лучше сам к тебе подъеду и осмотрюсь.
