Мартина Мэдден - Ануш. Обрученные судьбой
– Вот мы и встретились, – сказал Мурзабей капитану, глядя на него с лошади. – При резко изменившихся обстоятельствах. – Разбойник заулыбался. – У нас с полковником Абдул-ханом была интереснейшая беседа. Мы поговорили как друзья, ты же понимаешь… А ты убедительный лжец, капитан! Ты не повиновался приказам полковника, и это его расстроило. И очень сильно!
– Я защищал турецких граждан! И сделаю это снова!
– К счастью для нас обоих, у тебя больше нет такой возможности. Но ты должен помнить, что виновен в куда более тяжком преступлении – ты лгал мне! Я предупреждал тебя, что возмездие будет скорым.
Разбойник спешился и подошел к повозке, держа ружье в единственной руке. Дулом он сдвинул одеяло с ноги Джахана.
Джахан накрыл Лале рукой.
– Плохая рана, молодой капитан! Ты, наверное, страдаешь от боли и тем не менее стойко переносишь мучения. Когда я вижу, что человек мучается от боли, я довольно странно реагирую на это… Я хочу либо продлить боль, либо прекратить. Как ты думаешь, капитан, как мне сейчас поступить? Выбирай!
Капитан посмотрел бандиту в глаза. Они горели нетерпением. Смерть от руки Мурзабея не будет легкой, он не захочет просто пустить пулю в сердце.
– Не трогай моего возницу, – попросил он. – Он к этому не имеет никакого отношения. Отпусти его, пусть едет в Гюмюшхане.
– Какое благородство! Интересно, знает ли полковник о том, что его подчиненный обладает такими достойными восхищения качествами?
Мурзабей подал знак свои людям, и те сняли бочку с водой с лошади и покатили ее к нему. Сняв с повозки пустую бочку, они заменили ее на полную.
– У полковника есть свои причины желать оставить тебя в живых, ну, так тому и быть. В отличие от тебя, я сдерживаю свои обещания, – продолжил разбойник.
Люди Мурзабея закрепили пустую бочку на лошади.
Муслу отважился взяться за вожжи. Джахан почувствовал легкое движение возле себя и мысленно взмолился, чтобы ребенок лежал спокойно. Мурзабей опять смотрел на повозку. Что-то привлекло его внимание.
– Ах да, я совсем забыл! Есть еще кое-что! Я же говорил о возмездии… – Одним быстрым движением Мурзабей поднял ружье и со всей силы обрушил приклад на переломанную ногу Джахана.
Ануш
На Гюмюшхане опускалась ночь, когда путники наконец въехали в город. Лейтенант, немец и Ануш ехали позади всех. В пути немец обнаружил, что их спутник не солдат. Ануш соскользнула с седла, кабалак упал, и ее личность была раскрыта. Армин уставился на армянку, лейтенант нервно переводил взгляд с девушки на немца. Никто ничего не сказал. Ануш лежала на земле, думая о том, как немец будет ее снимать, – так же, как он снимал мертвую Парзик?
Спешившись, Армин подошел к ней. Он сунул руку за борт кителя, и Ануш сжалась.
– Хочешь пить? – спросил он, протягивая ей флягу. – Попей немного.
Взяв флягу из его рук, девушка опорожнила ее полностью.
– Ты можешь ехать верхом?
Ануш кивнула.
Он помог ей сесть в седло, и они опять выехали на дорогу. До Гюмюшхане оставалось еще несколько километров.
* * *В темноте были едва различимы главные ворота города. Внезапно путь отряду преградила группа жандармов. Военным приказали спешиться.
– Оставайся на лошади! – шепнул девушке Армин. – Не разговаривай!
Он и лейтенант спешились.
– Армин Вегнер? – спросил один из жандармов на английском. – Вы арестованы!
– В чем меня обвиняют?
– Где ваша фотокамера?
Немец указал на деревянные ящики, притороченные к седлу. Два жандарма сняли их и поставили на землю.
– В чем дело?
Ящики открыли, и жандармы начали рыться в них.
– Ваше оборудование конфисковано по приказу полковника Абдул-хана и фельдмаршала фон дер Гольца.
Он кивнул жандармам, и ящики закрыли.
– Вы расстроили двух очень влиятельных людей, лейтенант Вегнер.
Жандарм посмотрел на немца, затем на лейтенанта, потом его взгляд задержался на Ануш:
– Ты! Слезай с лошади!
– Хочу вас предупредить, – начал Армин, – если этот солдат спешится, вы не сможете усадить его в седло.
– Это не важно! Немедленно спешиться!
Ануш от страха оцепенела. Она попыталась пошевелиться, но не смогла.
К ней подошел жандарм и уже занес руку, чтобы стащить ее с седла.
– Не трогайте его! – крикнул Армин. – Он заразный!
– А что с ним?
– У него холера.
– Во время перехода многие наши солдаты заразились и умерли, – сказал лейтенант. – Мы хоронили их прямо возле дороги.
– Тогда уведите его подальше отсюда! – вскричал жандарм, отступая. – Отведите его туда, куда шли! А вы, лейтенант Вегнер, пойдете со мной.
Бросив последний взгляд на товарищей, немец последовал за жандармами.
Джахан
В его сознании все перемешалось, день стал ночью, а ночь днем. Муслу гнал лошадей изо всех сил, периодически посматривая, не гонятся ли за ними бандиты, и проверяя, как там капитан.
Временами раненый был не в себе, а иногда его сознание прояснялось и он тянулся к лежащей рядом дочери.
Ранним ясным утром Муслу направил повозку в старые ворота Гюмюшхане. В городе не было больницы, но в казармах был фельдшер, и именно туда Муслу держал путь.
Джахан пришел в себя и смотрел на проплывающие мимо строения.
– Куда ты едешь? Держись подальше от казарм. Муслу, послушай меня! Ищи постоялый двор!
– Капитан, господин, в казармах есть врач. Вы не в том состоянии, чтобы ехать в другое место.
– Но не в казармы! Ты понял меня? Хозяйка постоялого двора поможет нам. Главное – не попасть к солдатам!
Неохотно Муслу подчинился и свернул с центральной улицы. С большой осторожностью он ехал по узкой улочке, ведущей к реке.
Хозяйка постоялого двора была маленькой худой женщиной с испуганными голубыми глазами и сморщенной кожей. Она носила традиционную одежду пустынных кочевых племен и кожаную паранджу, скрывающую нижнюю половину лица.
За ее домом были арочные ворота, куда прошла повозка, а высокая стена не позволяла видеть ее с улицы.
Муслу предложил женщине достойный бакшиш, и она взяла деньги, ни секунды не раздумывая. Если она и считала странным то, что раненый солдат предпочитает прятаться у нее в доме, а не ехать в казармы, свое мнение она держала при себе.
Во дворе возились дети, но она прогнала их и закрыла ворота. После этого она сняла одеяло с ноги Джахана. Женщина поцокала языком, покачала головой и громко зашипела, когда Джахан попытался сесть.
От ноги исходил запах гниющей плоти, она стала темно-лилового цвета.
– В Гюмюшхане нет врача, – сказала женщина. – Старый доктор Кемаль умер от холеры, а молодой доктор Кемаль уехал в Сивас.
– Ну должен же быть хоть кто-то! Костоправ или травник, – настаивал Муслу.
– Никакой травник не сможет здесь помочь! – Женщина перевела взгляд на капитана. – Дезертир?
Он покачал головой. В порыве чувств он поднял одеяло, и женщина увидела ребенка, находившегося рядом с ним. Лале лежала на спине, раскинув руки и ноги и повернув головку набок. Ее ротик был открыт, глаза плотно закрыты.
Женщина протянула руку и осторожно пошевелила малышку. Та издала слабый звук, но глаз не открыла.
– Боюсь, она долго не протянет, – сказала женщина мягко.
– Вы можете что-то сделать? – умоляюще спросил капитан. – Накормите ее.
– Разве я похожа на кормилицу? Даже если бы я была ею и у меня было бы полно молока, ей все равно уже не поможешь. Ребенок слишком слаб. – Она махнула рукой. – Покиньте мой дом. Мертвый ребенок принесет несчастье!
– Мадам, эфенди… капитан не дотянет до Сиваса, – упрашивал женщину Муслу. – Нам больше не к кому обратиться!
В этот момент кто-то спрыгнул во двор со стены. Это был мальчик лет девяти-десяти.
– Эй, ты! Иди сюда!
Женщина быстро подошла к мальчику, который отчаянно пытался вскарабкаться на стену. Она схватила его за штаны и, прижав к стене, схватила за ухо и начала допрашивать:
– Так, и что ты здесь делаешь? Шпионишь?
– Нет, байян Фатима… – всхлипывал мальчуган. – Я просто хотел посмотреть.
– На что посмотреть? И что ты увидел?
– Ничего! Я ничего не увидел… Ай, мне больно, байян Фатима! Я увидел солдата, того, в повозке.
– И что еще? Говори мне правду, а то я откручу тебе ухо!
– Ничего, только ребенка… Я увидел ребенка!
– А что ты слышал? А ну говори мне, живо! А то возьмусь сейчас за метлу!
– Байян Фатима, отпустите! Я знаю доктора, который может им помочь.
– Какого доктора? – спросил Муслу.
Женщина отпустила ухо мальчика, но тут же ухватилась за другое – на всякий случай.
– Он врет. Нет здесь никаких докторов.
– У моей тетки постояльцы, – сообщил мальчик, прижав ладонь к уху. – У нее в доме остановились неверные, американцы! В той семье есть мужчина, он врач. Так сказала моя тетка. Она сказала, его зовут доктор Стюарт.
Ануш
Лейтенант и Ануш шли по главной улице Гюмюшхане. Здесь было много людей, пришедших вечером за покупками, и мужчин, направляющихся к мечети, но Ануш не обращала на них внимания. Она не замечала и высоких домов с покатыми крышами, и тяжелых резных дверей из темного дерева.
