Лю Чжэньюнь - Меня зовут Лю Юэцзинь
Этим человеком оказался не кто иной, как брат Цао из утиной лавки, что находилась на рынке в восточном пригороде. Он контролировал район Чаоян, а синьцзянец Лао Лай контролировал Вэйгунцунь, оба были главарями, поэтому Хань Шэнли решил попросить брата Цао, чтобы тот заступился за него перед Лао Лаем. Он отнюдь не собирался уходить от оплаты долга, он лишь хотел, чтобы ему дали еще месяц. Когда Хань Шэнли пришел в утиную лавку, лысый Цуй, Крепыш и еще несколько человек рубили головы уткам, а сам брат Цао вытянулся на своем плетеном стуле и слушал радио. У брата Цао и так-то было плохо со зрением, а тут он простудился, у него текло из носа, поэтому он вообще не открывал глаз, предпочитая вместо чтения слушать радио. По радио как раз передавали новость о новых столкновениях между Палестиной и Израилем. Палестинцы подослали своего террориста-смертника, а израильтяне нанесли удар с воздуха. Брат Цао внимательно ловил каждое слово, поэтому Хань Шэнли притаился на пороге и не смел встревать. Рассказав о жертвах и погибших с каждой стороны, диктор переключился на другую тему и стал приводить сплетни из светской жизни. Тогда брат Цао выключил радиоприемник, и Хань Шэнли, все еще стоявший на пороге, крикнул:
– Брат Цао!
Тот повернул голову на голос и, не узнав его, поинтересовался:
– Кто это?
– Это Шэнли из провинции Хэнань, пришел к тебе на поклон.
Брат Цао, решив, что тот снова пришел справляться о сумке Лю Юэцзиня, нахмурился:
– Все не можешь угомониться? Твой земляк совершенно бестолковый человек.
Но Хань Шэнли тут же поспешил объяснить:
– Да я по другому делу.
И подойдя поближе, он вкратце рассказал о том, как десять дней назад нарвался на конфликт с синьцзянцами. В середине он чуть не расплакался, но, зная, что брат Цао терпеть не может слез, взял себя в руки. Когда Хань Шэнли закончил, брат Цао сказал:
– Сам виноват, синьцзянцы правы.
Хань Шэнли понял, что брат Цао говорит о посягательстве на чужую территорию, и поспешил согласиться:
– Затмение на меня нашло. – Сделав паузу, он тут же добавил: – Сегодня я не смогу расплатиться, но волнуюсь я не за себя, а за земляка Лао Гао. Его сынишке всего шесть лет.
Тут же он объяснил, что синьцзянцы пообещали оторвать ребенку ноги и пустить на шашлыки. Брат Цао участливо выслушал его, но потом сказал:
– Между нами и районом Вэйгунцунь расстояние в полгорода. С синьцзянцем Лао Лаем, о котором ты говоришь, я не знаком.
Сердце Хань Шэнли удрученно екнуло, но он продолжал:
– Брат Цао, вы со своим авторитетом, может, и не знаете его, но он-то вас уж всяко знает. Если вы за меня заступитесь, это точно возымеет свою силу. – Тут же он добавил: – Я не отказываюсь от долга, мне лишь требуется отсрочка.
Это замечание, похоже, никак не тронуло брата Цао, он снова растянулся на плетеном стуле и закрыл глаза. Так прошло минут десять, Хань Шэнли даже решил, что тот заснул. Это означало, что помогать ему он отказался, а настаивать Хань Шэнли никак не мог. Он оглядел утиную лавку: лысый Цуй, Крепыш и еще несколько человек, зверски орудуя ножами, с головой ушли в работу и не обращали на Хань Шэнли никакого внимания. Сам Хань Шэнли приставать к ним тоже не решался. Не найдя никакой поддержки, он направился было на выход, как вдруг брат Цао открыл глаза и крикнул:
– Лао Цуй!
Лысый Цуй тотчас отбросил от себя утку и, обтерев фартуком кровавые руки, подошел к брату Цао. Тот спросил у Хань Шэнли:
– Сколько ты задолжал?
– Пятьсот с небольшим юаней у меня найдется, нужно еще шестнадцать тысяч.
Тогда брат Цао обратился к Лысому Цую:
– Найди и отдай им эти шестнадцать тысяч.
Лысый Цуй оторопел, Хань Шэнли оторопел не меньше. Даже в самых смелых мыслях Хань Шэнли не надеялся на такой исход. Ведь они с братом Цао вовсе не были приятелями. Лысый Цуй недоуменно смотрел на Хань Шэнли, а тот не сдержался и благодарно расплакался.
Брат Цао замахал рукой:
– Шэнли, тебя это больше не касается, иди по своим делам.
Хань Шэнли тотчас встал перед братом Цао на колени, но тот поморщился, и Хань Шэнли пришлось встать. Не смея болтать лишнего, бесконечно благодарный, он покинул утиную лавку. По дороге он постепенно успокоился. Однако, когда успокоилась его душа, сразу о себе напомнили раны на голове. Пока он пытался найти деньги, ему пришлось забыть о болячках. Он сходил на перевязку, где ему обработали рану и наложили новый бинт. По пути домой он вдруг подумал, что не может позволить брату Цао отдать синьцзянцам шестнадцать тысяч за просто так. И неважно, что по этому поводу думал сам брат Цао, Хань Шэнли с этим смириться не мог. Для себя он решил, что эти деньги он непременно вернет. То есть, если сначала он был в долгу перед синьцзянцами, то теперь стал должником брата Цао. То есть ему снова придется выйти на промысел, чтобы добывать деньги для брата Цао? Получалось, что ранее свободный от всякой кабалы Хань Шэнли теперь примыкал к банде брата Цао? Только сейчас до него дошел тайный умысел брата Цао. Оказывается, тот помогал ему не бескорыстно и был намного дальновиднее, чем он. Но как бы то ни было, если бы не он, Хань Шэнли сегодня бы не поздоровилось, а так ему хоть на время, но удалось избежать проблем. И все же с братом Цао следовало быть настороже и действовать не спеша.
Вопреки этому, отношения Хань Шэнли и брата Цао стали стремительно развиваться. Буквально на следующий день брат Цао попросил Крепыша привести к себе Хань Шэнли. Едва войдя в утиную лавку, Хань Шэнли увидел на кровати у стены лежавшего в бинтах человека с синим распухшим лицом: тот еле дышал и всем своим видом наводил ужас. Подойдя поближе, Хань Шэнли узнал в нем шаньсийца Ян Чжи по прозвищу Синемордый. Было время, когда тот не ладил с братом Цао, поэтому Хань Шэнли не мог понять, кто именно его избил: люди брата Цао или какие-то другие. Поразмыслив, он решил, что коли Синемордый лежит в лавке брата Цао, то, скорее всего, избили его другие. Судя по ранам, чужаки сорвали на нем всю свою злость. Хань Шэнли оторопело спросил:
– Кто его так?
Оставив его вопрос без внимания, брат Цао подозвал Хань Шэнли к себе:
– Шэнли, хочу тебя озадачить.
Хань Шэнли весь сжался от страха, решив, что брат Цао попросит его принять участие в разборках между воровскими бандами, ведь эти побоища, где в ход шли ножи, были известны своей жестокостью. Но, поскольку брат Цао вчера его выручил, отказать ему Хань Шэнли не мог, а потому, собравшись с духом, он сказал:
– Лишь бы я справился.
Брат Цао кивнул:
– Только не подумай, что я тут же лезу к тебе с просьбами, собираясь восполнить вчерашний долг, я не из таких. Так сложились обстоятельства, ничего не попишешь.
Видя такое обхождение, Хань Шэнли уже гораздо бодрее и увереннее заявил:
– Говорите, брат Цао.
– Тот Лю Юэцзинь, которого ты приводил в прошлый раз, приходится тебе другом?
Раз уж разговор повернулся таким боком, Хань Шэнли, еще не разобравшись в ситуации, дал честный ответ:
– Он занял у меня деньги.
Брат Цао, замахав рукой, решил направить его в другое русло:
– Давай пока забудем о деньгах. – И, показав в сторону лежавшего на кровати Ян Чжи, он объяснил: – Твой друг подобрал его сумку. Найди его и скажи, чтобы он вернул эту сумку.
Поняв, что от него требуется, Хань Шэнли расслабился и тут же пообещал:
– Так вон оно что, оказывается, все дело в сумке! Так это не проблема.
Брат Цао сделал пресекающий жест рукой:
– Не все так просто. Сумка – единственная в своем роде, и вообще, требуется даже не сумка, а лежавшая в ней флешка. Если удастся ее принести, то мы будем полностью в расчете.
До Хань Шэнли, наконец, дошло, что если он вернет флешку, то тем самым возместит шестнадцать тысяч, которые отдал за него брат Цао. Такая сделка его более чем устраивала. Ударив себя в грудь, он клятвенно заверил:
– Лю Юэцзинь – мой должник, поэтому не будет мне перечить. А начнет противиться, так я назову ваше имя, и он сразу все отдаст.
Брат Цао в ответ нахмурился:
– Вот, что я тебе скажу: если бы я сам мог провернуть это дело, то не стал бы разыскивать тебя. Мое имя ни в коем случае не упоминай, иначе мы его спугнем.
Тогда Хань Шэнли заверил брата Цао:
– Я все понял. Действовать не напролом, а выманить хитростью.
Брат Цао одобрительно кивнул, хотя и нахмурил брови, обескураженный такой понятливостью Хань Шэнли, который объявил обо всем открытым текстом. Напоследок он попросил:
– Иди, действовать нужно быстро, чтобы нас не опередили другие.
Хань Шэнли тотчас направился к выходу:
– Я пойду к нему прямо сейчас.
Когда Хань Шэнли заявился на стройплощадку за Международным торговым центром, он понял, что не все так просто. Дело было даже не в том, что Лю Юэцзинь отказался его слушать, и не в том, что Хань Шэнли не удалось выманить у него флешку. Просто со вчерашнего вечера Лю Юэцзинь вдруг пропал. Местный бригадир подрядчик Жэнь Баолян тоже его искал.
