Кэти Стаут - Привет, я люблю тебя
Я резко отворачиваюсь к окну, за которым оживленная улица с толпами людей. Я чувствую себя так, будто мое сердце трескается, и от него отлетают крохотные кусочки. Я не хочу быть здесь. Я не хочу говорить об этом. Я не…
– Грейс. – Джейн тянется через и стол берет меня за руку.
Мои глаза наполняются слезами.
– Зачем ты переехала сюда?
Я кашляю, чтобы успеть подчинить себе эмоции, бушующие у меня внутри.
– Наверное, мне просто… надо было уехать.
Она кривит губы.
– Из-за Нейтана?
Я киваю.
Она вздыхает, выпускает мою руку и откидывается на спинку стула.
– Ну, ты и дура.
Я таращусь на нее расширившимися от изумления глазами. Я так шокирована, что даже забываю о своем горе.
– Что?
Джейн качает головой.
– Ты всегда все воспринимаешь слишком близко к сердцу. Ты думаешь, будто ты виновата во всем. Так вот, экстренный выпуск: ты не виновата.
– О чем ты. – Мой голос дрожит. – О чем ты говоришь?
– Я говорю о том, что тебе пора бы перестать винить себя в смерти Нейтана, потому что твоей вины в этом нет, – говорит она мне с той беспечностью, с какой уговаривала бы не ныть из-за того, что я не получила подарок на Рождество. – Не знаю, как тебе удалось вбить себе в голову, что ты каким-то образом отвечаешь за Нейтана, но все это полное безумие.
Джейн смотрит на меня сурово, и я соображаю, что впервые вижу ее такой серьезной. В ней есть зрелость, которую я никогда не замечала.
– Ты не убивала Нейтана, – говорит она. – Он сам себя убил. И если ты была как-то причастна к его смерти, то и мы все тоже. Мы же семья, мы заботимся друг о друге. Ну а мы, очевидно, не заботились… – Ее голос прерывается, и она вынуждена сделать паузу. – Мы плохо выполняли свои обязанности по заботе друг о друге. Все мы, не только ты.
У Джейн перехватывает дыхание. Она хмурится, облизывает губы.
– Я очень обиделась, когда ты уехала. – Она складывает руки на груди. – Я в том смысле, что я знаю, почему ты так поступила. Я поняла: ты хотела от всех сбежать. Но мы-то остались. Своим бегством ты нас здорово вздрючила. Знаешь, как это повлияло на маму и папу? Они только что потеряли Нейтана, и тут сбегаешь ты. – Она говорит все тише и тише, почти бормочет. – Были моменты, когда я думала, что мама слетит с катушек. Не представляешь, каково это.
– Джейн, прости.
– Нет. – Ее взгляд становится еще жестче. – Не надо извиняться. Не за что. Я просто хочу, чтобы ты поняла. Ты думаешь, что мы все виним тебя в смерти Нейтана, но это неправда. На самом деле ты сама винишь себя.
– Но на похоронах мама сказала.
– В тот день мы говорили много чего, хотя и не имели это в виду, – перебивает она меня. – Мы скорбели.
А я до сих пор скорблю. Только я не могу сказать это. Я не могу рассказать ей, сколько боли я ношу в себе все эти месяцы. Она не поймет. Она не знала Нейтана так, как знала я. Она была слишком мала.
– Он был моим идолом, – шепчу я. – Почему он так сделал? Я до сих пор не понимаю.
Она пожимает плечами.
– Кто знает? Он запутался, Грейс. Помнишь, какие гадости он говорил маме, когда напивался, как постоянно ссорился с папой? К твоему сведению, он не был святым.
Во мне вспыхивает гнев.
– Он был нашим братом!
– А ты моя сестра, – с вызовом говорит Джейн. – И я не допущу, чтобы ты до конца дней мучилась. Мне плевать, поступишь ты в Вандербильт или будешь жить здесь, но какой бы выбор ты ни сделала, сделай его для себя, а не для того, чтобы сбежать от призрака Нейтана.
Из моих глаз текут слезы. Я вытираю их, но они все льются и льются. У меня забивается нос, начинают дрожать плечи, и вот я реву, обливаясь слезами, в переполненном кафе.
Джейн прокашливается, морщится.
– Выглядишь ты сейчас отвратительно.
Но ее глаза сияют, и я понимаю то, что она не сказала: что мы действительно семья, что она любит меня, что она желает мне счастья.
Я вытираю нос салфеткой, и мы выходим из кафе. На улице я обнимаю Джейн и крепко прижимаю ее к себе.
– Спасибо, сестренка.
Она смущенно хлопает меня по спине и, так как я все еще не отпускаю ее, пытается отстраниться.
– Ладно, ладно, хватит обниматься!
Я со смехом размыкаю объятия, и мы идем к отелю. Ничего не изменилось после нашего разговора – Нейтан мертв, с мамой невозможно иметь дело, для папы работа важнее, чем семья, – но я чувствую себя по-другому.
– Что ты скажешь маме? – спрашивает Джейн, когда мы поднимаемся на лифте.
– Пока не знаю. Но знаю, что в Теннесси я вернуться не могу.
Она мрачно смотрит в пол.
– Ты собираешься жить с Софи?
– Может быть. – Я пихаю ее в плечо. – Только как соседка по комнате она моей сестренке даже в подметки не годится.
Джейн улыбается. Двери лифта разъезжаются. Джейн останавливается перед своим номером.
– Я буду скучать по тебе, – говорит она. – Пиши мне, ладно?
Мне опять хочется плакать.
– Обязательно.
– И рассказывай Йон Джэ обо мне только хорошее. Красавчик-кореец мне пригодится. – Ее улыбка становится лукавой, но я понимаю, что эта улыбка вымученная.
Я хочу дать ей подзатыльник, но она отпихивает мою руку и заходит в номер, а потом выглядывает в коридор, и я вижу, что по ее щекам текут слезы.
– Я люблю тебя, Грейси.
У меня сжимается сердце, но я не могу не улыбаться.
– Я тоже тебя люблю.
* * *Пару дней спустя я провожаю маму и Джейн в аэропорт. Мы с мамой несколько часов провели в разговорах о том, должна ли я возвращаться домой. Закончилось все тем, что я заставила ее все же выслушать мои простые объяснения.
«Я еще не готова к тому, чтобы возвращаться, – сказала я. – Там мне слишком многое напоминает о Нейтане, и сейчас мне там будет тяжело. Извини».
Она долго смотрела на меня, но на этот раз без упрека. И кивнула. Без пожеланий счастья и без обещаний поддерживать меня, что бы я ни решила.
Но этого мне было достаточно.
Она даже не упомянула о гуляющей в Интернете статье о том, что сестра Нейтана Кросса виновна в его смерти, a ля[38] репортер Кевин. Она не могла не видеть ее. Просто один раз она решила сдержать себя.
И в тот момент я кое-что поняла: отношения могут быть запутанными и сложными, возможно, я не смогу решить их, как алгебраическое уравнение, но их все равно надо беречь. И то хрупкое, что есть у нас с мамой, тоже надо бережно хранить. Не исключено, что однажды мы с ней подружимся, хотя, может, и нет. Но я хочу попытаться.
Я машу Джейн, которая вместе с мамой стоит в очереди на досмотр. Она указывает на высокого парня впереди себя, затем выставляет вверх большой палец и делает вид, будто падает в обморок. Я смеюсь, боль от расставания с ней уже улеглась.
Я не грущу, а, наверное, должна бы. Я еще нескоро увижу свою семью. Но я не грущу.
Джейсон и Джейн правы: в смерти Нейтана нет моей вины, и мне надо перестать винить себя. Я сделала то, что могла, и я слишком долго несла на себе этот груз. Душа еще болит, но боль уже другая, это скорее отголосок старой боли. И с этим я смогу справиться.
На меня снисходит спокойная уверенность в своих силах, и я улыбаюсь. Впервые после смерти Нейтана я ощущаю себя свободной. Хватит прятаться, скрываться. Я готова начать сначала. И быть собой.
Хватит бегать.
Глава двадцать шестая
Я возвращаюсь домой из аэропорта и вижу, что Софи пакует вещи в один их своих чемоданов. Меня тут же охватывает паника.
– Софи, что ты делаешь? – испуганно спрашиваю я. – Мы можем жить в общаге до следующей недели.
Она смотрит на стопку одежды в руках, потом на меня и смеется.
– Я никуда не уезжаю. Я просто решила приступить к сборам.
Я испытываю облегчение, но оно тут же улетучивается, когда я осознаю, что скоро все закончится. Через неделю. И что я тогда буду делать со своей жизнью?
Моя виза заканчивается через несколько месяцев, ее можно возобновить, но из школы я должна уехать через неделю. Я бы попросила у Софи разрешения пожить у нее в Сеуле, но в последнее время, с тех пор как я стала много времени проводить с Джейсоном, мы редко с ней разговариваем.
Я сажусь на край своей кровати.
– Как Тэ Хва? – спрашиваю я, понимая, что она давно не рассказывала мне о своей личной жизни.
– Замечательно, – отвечает она.
Но я слышу нечто в ее голосе.
– У вас все в порядке?
Она, прищурившись, смотрит на меня.
– Он сказал, что нам не надо встречаться. Ты это хотела узнать?
– Софи…
– Ничего страшного, – заверяет меня она и принимается складывать вещи.
Я молчу, осмысливая сказанное. Я не буду расспрашивать ее, если она не хочет говорить на эту тему. Но нам нужно расставить точки над «i».
– Софи, мы могли бы поговорить?
Она выпрямляется и натянуто улыбается.
– Да, о чем?
Я прикидываю, как получше начать разговор.
– Я просто хотела извиниться. Мне кажется, я уделяю тебе мало внимания с тех пор, как стала много общаться с Джейсоном.
Она пожимает плечами, однако взгляд у нее напряженный.
