Кэти Стаут - Привет, я люблю тебя
Она пожимает плечами, однако взгляд у нее напряженный.
– Ничего страшного. Вы ведь сильно сблизились, вот и все.
– Но мне кажется, что я должна объяснить тебе, что произошло. – Я добавляю смущенной скороговоркой: – Особенно после того, как ты видела нас той ночью.
Она хмыкает.
– Я знаю, что вы не спите, ну, в том смысле. Джейсон слишком большой консерватор, чтобы пойти на такое. Тогда утром я просто пошутила.
Я чувствую, что больше не могу усидеть на месте, и встаю.
– Знаю, но я не хочу, чтобы ты злилась на меня. У меня такое ощущение, что после распада группы мы с тобой оказались по разные стороны баррикад. Ты в команде Тэ Хва, а я в команде Джейсона. Но я не хочу, чтобы так было. Я чувствую, что тебе не по душе то, что я общаюсь с твоим братом.
Она невесело смеется.
– А почему мне это может не нравиться?
– Не знаю.
Мы мгновение смотрим друг на друга, потом она вздыхает:
– Глупо все это.
– Расскажи, что тебя мучит.
Она садится на стол, рядом со стопкой маек, и смотрит на сложенные на коленях руки.
– Мы с Джейсоном близнецы, мы с детства были близки с ним. Мы были друг для друга всем, когда жили в Нью-Йорке. Но потом мы переехали в Сеул, и Джейсон стал жить как бы своей жизнью. – Ее нижняя губа дрожит. – Так что когда он решил переехать на Канхва, чтобы вырваться из музыкального бизнеса, я поехала с ним. Я надеялась, что между нами будут прежние отношения. И тут он встретил тебя.
Меня охватывают и угрызения совести от мысли, что, возможно, я разлучила Джейсона и Софи, и одновременно трепет предвкушения того, что она сейчас скажет. Она думает, будто Джейсон считал наши отношения достаточно важными для того, чтобы ограничить его общение с сестрой? Даже не знаю, как на это реагировать: обидеться или счесть себя польщенной.
– Сначала все было нормально, – продолжает она. – Хотя меня раздражало, что ты, кажется, ему не нравишься.
Я смеюсь, вспоминая то время, когда мы с Джейсоном практически не знали друг друга. Неприязнь была взаимной.
Она ловит мой взгляд, я вижу в нем грусть и перестаю смеяться.
– А потом вы, ребята, стали много общаться, – говорит она, – и у него уже не осталось времени на меня.
Это нормально, наверное. В том смысле, что я тогда много времени проводила с Тэ Хва. И Джейсон, естественно, нашел, с кем проводить время. Я рада, что это ты – ты мне очень нравишься, Грейс. – Она делает паузу. – Наверное, я понимаю, что теряю его, и плохо представляю, как мне быть дальше.
– Ничего ты его не теряешь! То, что мы с ним друзья, не значит, что он больше не хочет общаться с тобой.
Она мотает головой.
– Ты не понимаешь. Теперь все по-другому. Раньше мне не приходилось соперничать с его девушками.
У меня в горле встает комок.
– Я не его девушка.
– Пока. Я видела, как вы смотрите друг на друга.
Мы умолкаем, и я мысленно рассматриваю со всех сторон это слово – «пока».
– Мне следовало бы поддержать его, когда распалась группа. Он нуждался в ком-то, на кого можно было опереться, а я не поддержала его. – У Софи наворачиваются слезы, но она со смехом смахивает их. – Я была слишком поглощена Тэ Хва, чтобы задумываться о проблемах своего брата-близнеца.
– Ах, Софи. – Я обнимаю ее за плечи. – Не переживай. Джейсон не сердится.
– Знаю, но я все равно должна была бы встать на его сторону. Мы же семья. Вот ты поддержала его.
От ее слов у меня в груди разливается знакомая боль, но я заставляю себя игнорировать ее. Хватит переживать из-за Нейтана. Нельзя мучить себя.
– Ты же не злишься на меня, да? – спрашивает она.
– Я тебя умоляю. Конечно, нет. – Я сжимаю ее плечо. – Ты моя лучшая подруга.
Она сияет.
– Серьезно?
– Серьезно.
Но, если честно, сейчас мой самый близкий друг – это Джейсон. И я молюсь о том, чтобы однажды он стал больше чем другом.
* * *– Ты нас угробишь, – говорит сидящий у меня за спиной Джейсон и обхватывает меня за талию. Его прикосновение обжигает меня даже сквозь тонкую ткань майки.
Я концентрируюсь на том, чтобы держать велосипед вертикально и не въехать в какой-нибудь стационарный объект типа дерева – движущиеся объекты сами уступают нам дорогу. Велосипед под нами вихляет, и Джейсон хохочет.
– Заткнись, – бросаю я.
Ну зачем я снова настояла на том, чтобы везти нас по острову? Ах, да, я просто хотела доказать ему, что у меня получится. Глупейшая затея.
– Поворачивай. – Джейсон указывает налево.
Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что сбоку никого нет, затем пересекаю три полосы движения и, резко поворачивая влево, едва не въезжаю в бок «БМВ». Я охаю от испуга и нажимаю на педали, как будто, если мы уедем подальше от этого места, Джейсон не заметит, что я чуть и в самом деле не угробила нас.
Его ладонь ложится мне на живот, и мое тело отвечает на это прикосновение сладостным трепетом. Я следую указаниям Джейсона еще минут десять, пока не замечаю покрытый галькой пляж. Я сворачиваю на дорожку, ведущую к проливу, и Джейсон спрыгивает.
Я торможу, слезаю с велосипеда и едва не падаю – мои ноги стали как желе.
– Знаешь, Бэ, тебе бы стоило немного сбросить вес. – Я растираю ляжки. – Уж больно ты тяжелый.
Он наклоняется, чтобы пристегнуть велосипед к стойке.
– Может, это тебе стоит поднакачать мышцы?
Я мрачным взглядом встречаю его веселую улыбку.
Вода сверкает в лучах заходящего солнца. Мимо проплывают лодки, возвращаясь в гавани Инчхона. Впереди над водой мерцают огни города, но здесь, на Канхва, царят тишина и спокойствие.
Мы с Джейсоном идем по прогулочной аллее. Достаточно близко, чтобы наши руки время от времени соприкасались, однако нас все же разделяет некоторое расстояние, и мне было бы значительно уютнее, если бы мы шли, держась за руки. Я изредка поглядываю на него. Сегодня утром он позвонил мне и спросил, не хочу ли я вечером пойти погулять. Как будто мы не гуляем с ним каждый вечер! Правда, сегодня его голос звучал иначе – неуверенно, почти нервно.
– Ну, и как ты себя чувствуешь после окончания школы? По-другому? – спрашиваю я только для того, чтобы нарушить молчание.
Он что-то бурчит в ответ.
– А ты? – спрашивает он.
– Никак. Ничего, по сути… не изменилось. – Наверное потому, что сейчас мне нужно обдумать нечто более крупное, будущее, например.
Мы опять молчим.
– Я хотел кое о чем поговорить с тобой. – Джейсон прячет руки в карманы. – Я… гм… хотел предупредить тебя, что я завтра уезжаю в Сеул.
– О. – Я падаю духом.
– Я поговорил с людьми из фирмы, и они хотят, чтобы я дал несколько интервью, появился на ТВ, в общем, все в таком роде. Они сказали, что мне нужно снова появиться на людях.
– Вполне разумно, – говорю я. И это действительно так. Тогда почему у меня такое чувство, будто меня сбил грузовик?
– Йон Джэ уже подписал контракт с другой фирмой. – Из него так и сочится сарказм. – Думаю, мне нужно его догонять.
– Йон Джэ подписал контракт? Какой?
– Он будет выступать соло. Очевидно, они предложили ему сделку на следующий же день после заявления о нашем распаде. Он подписал договор неделю спустя. А потом он уехал из школы – я бы сказал, довольно неожиданно.
В памяти мгновенно всплывает разговор с Йон Джэ в тот день, когда я познакомила его с Джейн. Он знал, что мы больше не увидимся? У меня сжимается сердце, когда я вспоминаю слова Джейн о том, что я нравлюсь ему. Он что, думал, что у него нет шансов, и поэтому ничего мне не сказал? А может, он собирался сказать? Может, просто волновался? Мне бы хотелось думать, что он собирался рассказать мне о своей новой карьере.
Я сникаю, когда понимаю, что увижу его сияющую улыбку только в телевизоре или на мониторе компьютера. Почему же он все-таки не сказал мне, что уезжает?
Почему не попрощался?
Джейсон чувствует, что я расстроилась.
– Ты будешь скучать по нему?
– Конечно. Он был моим другом.
Он сразу напрягается, но больше ничего не говорит.
– Так чем ты теперь будешь заниматься, музыкальный гуру? – спрашиваю я.
Он подходит к парапету, опирается локтями на каменный столб и смотрит на воду.
– Еще не знаю. Уверен, у моего менеджера масса идей, – отвечает он с грустным смешком.
– Но ведь исполнять музыку тебе. Ты не обязан делать то, что не хочешь. У тебя огромный талант. Воспользуйся им!
Он молчит.
– Джейсон, я серьезно. Делай то, что нравится. Если хочешь и дальше играть, играй. Но если ты хочешь поступить в колледж и стать инженером или учителем, тогда поступай. Нельзя, чтобы другие управляли твоей жизнью.
Он вздыхает.
– Знаешь, почему я уехал сюда из Сеула? Я знал, что больше не хочу играть, даже в составе «Эдема». Я люто ненавидел все это. Живя с мамой, я не мог забыть, какую боль причинил ей отец. Я думал, что, если я уеду из города, я смогу отстраниться от всего. Только у меня не хватило духу покончить со всеми проблемами.
– Хватило. Группы больше не существует.
