Сара Райнер - Другой день, другая ночь
Что бы я ни ответил, все будет истолковано неправильно, думает Майкл.
– Нормально…
– Иногда у людей, переведенных из частных клиник, завышенные ожидания. В Мореленде большинство пациентов не в таком тяжелом состоянии, как у нас. Многие из тех, кого вы видите здесь, в Саннивейле, госпитализированы в целях их собственной безопасности.
– Арестованы, – говорит Майкл.
– Вообще-то, большинство здесь по собственной воле. И могут уйти, когда захотят.
– Если они не зомби, – бормочет Майкл и добавляет на одеяле линию, перпендикулярную дорожке на покрывале.
– Говорите громче, Майкл, – просит Леона. – Мне не слышно.
Она разделяет узел на затылке на две части и затягивает, словно готовясь к битве.
Ну-ну, думает Майкл. Давай-давай. И смотрит на нее, не мигая.
– Вы все здесь озабочены только тем, чтобы напичкать нас лекарствами – так нами легче управлять. С чего вдруг мне станет лучше?
Леона выдерживает его взгляд.
– Людей «пичкают» лекарствами для того, чтобы облегчить жизнь не персоналу, Майкл, а им самим. Многие пациенты прибывают сюда в очень плохом состоянии, и мы прикладываем все усилия, чтобы им помочь. И это не только лекарства. У нас есть групповые сеансы, обучение…
– Гончарному делу, что ли? – Он закатывает глаза.
Леона глубоко вздыхает. Он чувствует, что испытывает ее терпение.
– Знаете, мы бы тоже не отказались иметь столько денег, сколько есть в распоряжении Мореленда. Положа руку на сердце, сейчас государственное здравоохранение переживает трудные времена. Сокращают врачей, урезают количество коек. А потребность остается очень высокой.
– Чертовы политики.
– Вы удивитесь, сколько наших работников с вами согласятся.
– Я хочу уйти отсюда, – заявляет Майкл.
– Вот. Как раз об этом я и зашла поговорить.
– Мне не так уж и плохо. Иду на поправку. Как-нибудь справлюсь.
– Я собиралась сказать, что дома вам, наверное, будет лучше, – говорит Леона. – Насколько мне известно, у вас отличная семья.
Все же я не уверен, что хочу оказаться предоставленным самому себе, думает Майкл, давая задний ход. Если уж на то пошло, это и привело меня в Мореленд.
– Впрочем, помогать будет не только семья. Вас будут навещать…
– Приходить и пичкать лекарствами? Вы меня не обманете.
– Не собираюсь я вас обманывать. – Глаза Леоны вновь искрятся. – Ладно, вы приперли меня к стенке. Я пытаюсь решить, что для вас лучше, учитывая имеющиеся варианты.
Того и гляди, он зайдет слишком далеко. Не лезь на рожон, напоминает себе Майкл, иначе твоего мнения вообще никто не спросит.
– Можно я буду с вами откровенна? – продолжает Леона. – Те, кто работает в этой больнице и в кризисной группе, вам не враги. В целом, мы – хорошая команда. Но дома вам, по крайней мере, не придется иметь дело с другими пациентами, что порой бывает утомительно. Мы разработаем программу, чтобы помочь вам справиться с депрессией, плюс вас будут навещать члены нашей группы. Я тоже в списке. Между прочим, некоторые мужчины только и мечтают о том, чтобы почаще со мной встречаться. Ну как?
Майкл оценивающе прищуривается. Инстинкт подсказывает, что Леона с ним откровенна – настолько, насколько позволяет ее положение, – однако в последнее время инстинкт служит ему плохую службу. И все же она, кажется, понимает шутки, не заставляет его (пока) принимать лекарства и, похоже, уважает его мнение. Похоже, вариант все-таки неплохой. Вряд ли от пребывания здесь у него улучшится настроение.
– Я бы не возражал отправиться домой, – говорит он.
37
– Как выходные дома? – спрашивает Бет.
Столько всего случилось за это время, а с последнего индивидуального сеанса прошло всего пять дней – Эбби даже не верится.
Бет предупреждала, что возвращаться трудно, думает она, а я не слушала. В моем состоянии кому угодно было бы не под силу разобраться в себе за две недели.
– Отвратительно, – признается она.
– Что-то случилось?
– Оказывается, у моего мужа есть любовница.
Эбби рассказывает о чашке, губной помаде и конфликте с Гленном.
– Это ужасно, Эбби. Мне так жаль…
– Ничего не могу с собой поделать, все время представляю себе Гленна и эту женщину… Сначала даже не верилось, и я была в такой ярости… – На глаза наворачиваются слезы. – Но последние несколько дней я просто в жутком состоянии.
Плачу, как малое дитя. Плевать, думает Эбби, я устала быть сильной.
– Тяжело терять близкого человека, – говорит Бет, подвигая коробку с носовыми платками. – Вы долго прожили с мужем, и у вас общий ребенок.
– Закупаете их оптом? – спрашивает Эбби, вытирая глаза.
Бет улыбается.
– Простите. Не могу взять себя в руки. – Эбби вздыхает. – Странно, что до меня все это дошло только сейчас. Наверное, потому, что мы занимались официальным разводом, продажа дома на всем ставит точку. А между тем я потеряла Гленна, вернее, мы потеряли друг друга уже несколько лет назад.
– Удивительно, сколько перемен произошло в вашей жизни за сравнительно недолгий промежуток времени.
– Не хочу уезжать из своего дома – это единственное надежное место, – говорит Эбби.
– Наверное, оно дает вам и Каллуму чувство защищенности.
– Именно… Как он посмел пригласить туда Кару! – У Эбби пылают щеки.
– Вы имеете полное право сердиться.
– Я ревную, – признается Эбби.
– Даже если браку пришел конец, очень больно узнать, что человек, которого вы любили, кого-то нашел, – это усиливает тоску.
– Он много месяцев встречался с ней у меня за спиной!
– Значит, вы считаете, что вас предали?
– Да. Понимаю, мы договорились, что разведемся, но ложь – вот что выводит меня из себя. Я бы никогда так не поступила. Не говоря уже о том, что у меня просто не было времени крутить романы… – Задумавшись, она замолкает, и гнев проходит так же быстро, как нарастал. – Мне все-таки кажется, что я сама виновата… Я настолько была поглощена Каллумом… Как вы думаете?
Эбби поднимает глаза и по выражению лица Бет видит – она ей сочувствует. Как здорово, что Бет всегда на моей стороне, думает Эбби.
– В разрыве отношений очень редко виноват только один человек, а судя по тому, что вы мне рассказали, ответственность в вашем случае лежит не только на вас. Понимаете, укорять себя – не лучшее решение.
– Думаете, это неправильный образ мыслей? – спрашивает Эбби. – Мне кажется… В любом случае я больше не хочу его видеть. Из-за него я схожу с ума. – Эбби смеется. – В том, что я оказалась здесь, он тоже виноват.
Отказ Гленна заниматься с Каллумом, помогать по дому, вести переговоры с покупателями… Он эгоистичен, порой жесток. Не предпринял ни единой попытки меня поддержать. И в довершение всего спал в моей кровати. С Карой!
– Знаете, он мне отвратителен.
В голове полный сумбур: то плачу, то злюсь. Затем она напоминает себе вслух:
– Есть кое-что хорошее.
– Да?
– М-м. – Эбби на секунду задумывается. – Наверное, начало действовать лечение. В любом случае, как ни странно, паника прошла. Как только я узнала об интрижке Гленна, у меня словно пелена спала с глаз. Теперь я вижу гораздо лучше.
* * *Из потрепанной сумки с бумагами Леона достает папку.
– Какой красивый у вас дом, – говорит она, прохаживаясь по гостиной.
Майкл прикрывает дверь, чтобы их было не слышно.
– Жена очень старается.
– Это заметно.
– Ее Крисси зовут.
– Хорошо, что ей не все равно.
По мнению Майкла, так и должно быть, и до него не доходит, что это важно. Даже тот факт, что жена собственноручно убрала обломки в саду за домом и спасла все, что могла, из его сарая, не имеет для него особого значения.
Леона смотрит на фото в серебристой рамке на каминной полочке.
– Это ваши дети?
– Да.
– Красивая парочка. Мальчик похож на вас.
Майкл не реагирует на комплимент.
– Как их зовут?
– Райан и Келли.
– Они тоже здесь живут?
– Сейчас нет. Учатся в университете.
Слава богу, думает Майкл. Не представляю, что бы я им сейчас сказал.
Леона подходит к стеллажу и наклоняет голову – разглядывает корешки компакт-дисков. Рост позволяет ей увидеть даже содержимое самой верхней полки.
– Некоторые вещи просто замечательные. – Она кивает. – Любили «новую волну», да?
– Панк.
Повисает тишина. Майкл чувствует, что ведет себя невежливо, но вдаваться в подробности он сейчас не способен. Каким образом люди умудряются поддерживать разговор? А у него все меньше и меньше слов в запасе.
– Можно? – спрашивает Леона, прежде чем присесть на обитый коричневым плюшем диван.
Майкл бурчит.
– Ну, как вам дома? Сегодня… кажется, уже четвертый день? – Леона открывает папку и снимает ручку с металлических скобок.
– Немного странно.
– В каком смысле?
– Как-то ненормально.
– Правда?
Из потаенного уголка души он вызывает воспоминание. Это трудно и неприятно, все равно, что распутывать клубок червей.
