Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2011)
Ольга Славникова и Виталий Пуханов. “Русский язык — гражданство русской литературы”. Беседу вел Юрий Володарский. — “2000”, Киев, 2011, № 17, 29 апреля — 5 мая <http://2000.net.ua>.
Говорит Ольга Славникова: “Это чистая психомоторика. Тот, кто не приемлет мою прозу, на самом деле ее не читал. Человек просто не может медитативно погрузиться в текст, ему нужно быстрей, и он пробегает пол-абзаца глазами, воспринимая его как лишнее нагромождение словес. А дальше новое нагромождение, и опять — в результате читатель бросает книжку. Или домучивает с комками текста в голове. Такому надо просто читать другие книги, не мои”.
Говорит Виталий Пуханов: “Великие открытия в поэзии мы меряем количеством сорванных крыш у читателей, устойчивым общественным резонансом, неослабевающим интересом критиков и литературоведов. В этом смысле да, сейчас тихо. Но на мой слух и глаз, современная поэзия на несколько голов перерастает и золотой, и серебряный условные века. Просто, как обещалось в Евангелии, „и будут алмазы валяться по обочинам дорог в конце времен, и никто не будет их подбирать”. Вот и валяемся”.
Телесное наказание. “Взрослые люди” с Игорем Коном. Часть 4. — “ПОЛИТ.РУ”,2011, 27 апреля <http://www.polit.ru>.
Говорит Игорь Кон: “Абсолютно достоверно известно, что Пушкин совершенно однозначно считал, что в кадетских корпусах нельзя пороть детей. На этот счет у него была жесткая аргументация. И в то же время есть два документальных свидетельства, абсолютно бесспорных, о том, как Пушкин порол розгой своего двухлетнего сына. Это свидетельство сестры Пушкина, Ольги, и Анненкова, ссылавшегося на рассказ Натальи Николаевны. При этом говорится, что вообще-то он был нежный отец, но тем не менее он розгой порол двухлетнего сына. А дочку, которая была немножко постарше, — она была крикунья — он ее часто порол. Однако представить себе Пушкина с розгой довольно трудно”.
Борис Херсонский. Одесский синдром (Материал для сборки). — “Крещатик”, 2011, № 1 <http://magazines.russ.ru/kreschatik>.
“Представьте себе девять томов под названием „Врачебная Одесса”. Представили? У Вас богатое воображение. А теперь представьте себе девять томов под названием „Бандитская Одесса”. И представлять не нужно — иди в книжный магазин или лучше на книжный рынок и покупай, если только найдешь, а то быстро раскупается! К чему это я? Автор „Бандитской Одессы” — известный врач, сын выдающегося ученого, да и сам — профессор. Надеяться, что какой-либо вор в законе сделает ответную любезность и напишет многотомный труд об одесской медицине, не приходится...”
“Художник проверяет возможные негативные последствия научных опытов”. Интервью с сокуратором выставки “Жизнь. Версия науки” Дмитрием Булатовым. Беседовал Велемир Мойст. — “Газета.Ru”, 2011, 21 апреля <http://gazeta.ru>.
Говорит Дмитрий Булатов: “В истории science art один из первых важных проектов был реализован в 1936 году, когда Эдвард Штайхен (его иногда называют отцом-основателем биоарта) показал в Нью-Йоркском музее генетически измененные формы жизни — конкретно, цветы сорта „дельфиниум”. Он менял их генетическую структуру хаотическим образом. Кстати, Штайхен до того был известным фотографом, но оставил фотографию на откуп мейнстриму и переключился на эксперименты биологического свойства. По мере оттачивания технологий био- и генной инженерии появились возможности для более целенаправленной работы с генетическими изменениями. На этой территории со временем появились современные художники, взявшиеся за тестирование научных технологий. Сейчас в самом расцвете синтетическая биология, которая не исследует изменения генов при различных условиях, а напрямую конструирует живое. Вряд ли нужно говорить о создании монстров с заданными свойствами. Мы видим, как эту тему отрабатывает Голливуд — глобальная мифологическая машина...”
Сергей Чупринин. “В России читают все меньше, зато пишут все больше”. Беседовала Татьяна Малкина. — “Московские новости”, 2011, 22 апреля <http://mn.ru>.
“Я прожил несколько исторических эпох. В советское и позднесоветское время литература была одним из самых важных дел в стране. Может быть, это стало для меня одним из стимулов заниматься ею. Но прошло и это, так что случившееся я рассматриваю как свою личную трагедию. Ведь сегодня для подавляющего большинства то, чем занимается мой журнал, — все равно что стоклеточные шашки. Есть люди, увлеченные стоклеточными шашками, но их немного”.
“Русская деревенская проза 1970 — 1980-х годов в значительной степени обязана успехом интеллигентным городским женщинам еврейской национальности, народолюбие которых обратилось не только к Матренам и Прасковьям, но и к их живописателям...”
Сергей Шмидт. Лоялизм победит. — “Русский Журнал”, 2011, 11 апреля <http://russ.ru>.
“Российские лоялисты XXI века всегда находились на достаточно далеком расстоянии от действующей власти, к которой, собственно, и были лояльны. Это очень важно”.
“<...> лоялизм — это принципиальное отрицание перфекционизма и любого прекраснодушия. Это установка на то, что сравнивать происходящее имеет смысл только с тем, что происходило или могло произойти, а не с тем, как должно быть”.
“Лоялизм — это чуть ли не героический прагматизм. В том числе и на уровне пресловутого „другого народа у нас нет”. Только с важными добавлениями, например: „и другого чиновничества тоже нет”, как „нет и другого политического класса”. Этот прагматизм, доведенный до высокой степени недоверия к альтернативам, наверное, и есть самое сильное и слабое место лоялизма одновременно”.
“Лоялизм — это аморализм. В хорошем смысле слова. Это отрицание практики вменения режиму „моральной вины”. В первую очередь потому, что человеконенавистническая природа режима является предметом либо воспаленного воображения его чрезмерно эмоциональных противников, либо риторическим ходом с их стороны. Лоялизм — это отказ от моральных оценок не потому, что морали нет места в политике, а потому, что „преступления режима” слишком уж очевидно ничтожны для того, чтобы можно было подвергать режим именно моральной критике”.
Эволюционная биология как ключ к медицине. Лекция Алексея Кондрашова. — “ПОЛИТ.РУ”, 2011, 15 апреля <http://www.polit.ru>.
Расшифровка лекции профессора Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета США Алексея Кондрашова, прочитанной 21 октября 2010 года в Политехническом музее. Среди прочего, отвечая на вопросы слушателей, он говорит: “<...> каждый год, когда я в Мичигане читаю эволюцию, ко мне в кабинет приходит какая-нибудь девочка, которая училась в религиозной школе, садится и плачет. Девочка обычно умная, хорошая. И она понимает, что то, что я говорю, — это правда, а то, чему ее учили в школе, — это неправда. И она ко мне приходит, год назад это было последний раз, и говорит: профессор, а может все-таки быть, что эволюции не было? Я говорю: судите сами, Вы же умная. И она начинает плакать”.
Я как пчела, которая собирает мед с разных цветков. Так утверждает поэт Василий Казанцев. Беседу вел Евгений Богачков. — “Литературная Россия”, 2011, № 16, 22 апреля <http://www.litrossia.ru>.
Говорит Василий Казанцев: “Да, Тряпкин — крупный поэт. Я, правда, его не выделял, в первый ряд не ставил. Но это крупный поэт. Я особенно был рад на том вечере выступить, потому что Тряпкина просто забыли сейчас. И вот в такой-то ситуации не отозваться о Тряпкине было бы просто неправильно, нечестно. А вообще-то, абстрагируясь от этого, среди поэтов того времени он не был самым ярким на горизонте, но он был высоко оценен. Кстати, Кожинов очень высоко его ценил. Он написал предисловие к его книге. И в предисловии этом написал, что Тряпкин принадлежит к лучшим мировым поэтам. Я это помню, и сам присутствовал при разговоре, когда Кожинов лично Тряпкину об этом говорил. Хотя, повторяю, он пишет совершенно в другом стиле, его истоки где-то... можно назвать условно Клюева… Клюева я ценю, но сказать, что люблю его стихи, я не могу.
— Интересно при этом, что Юрий Кузнецов в современной ему поэзии выделял почти исключительно только Василия Казанцева (то есть — вас) и Николая Тряпкина.
