Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2011)
Наталья Овчинникова. Юрочка. — “Соль”, 2011, 11 апреля <http://www.saltt.ru>.
Говорит Лев Данилкин: “Я испытываю ностальгию не по той эпохе, а по тому образу будущего, который предлагала та эпоха. По 2084 году, каким он показан в фильме „Гостья из будущего”. Я могу бесконечно этот фильм пересматривать, эти Колины пустые бутылки звенят у меня в голове постоянно, как пепел Клааса. Меня мучает то, что самая короткая дорога к этому будущему оказалась перекрыта. И теоретически, я думаю, еще есть шанс, чтобы 2084-й все-таки оказался таким, как там. Разница между СССР 1941-м и 1961-м гораздо значительнее, чем между реальным 2011-м и утопическим 2084-м. Есть еще целых 73 года — при нынешних исторических темпах это много”.
“Да, еще есть шанс привязать национальную идентичность к покорению космоса. Национальная идея России так или иначе связана будет с объяснением: почему наша судьба — владеть огромными пространствами, плохо приспособленными для жизни; что нам с ними делать. <...> И вот увидите: если Россия первой покорит теоретически доступные планеты Солнечной системы (и людям объяснят, что это означает), то опять будет то же, что в 1812-м, в 1945-м и в 1961-м годах: осознание того, что нам повезло именно тут оказаться”.
Сергей Переслегин. В колыбели. Космос как возможность спасения. — “Нева”, Санкт-Петербург, 2011, № 4.
“Изучение космоса представляет собой ответ на один из трех фундаментальных вызовов, стоящих перед Человечеством. Поэтому „космический прорыв” — это социосистемная необходимость и вопрос высшей, онтологической безопасности. Космические исследования очень много дают земной жизни — и прямо (глобальная связь, глобальное позиционирование, глобальный мониторинг), и опосредованно — через трансферт технологий. Отказавшись от космоса, Человечество начало утрачивать знания, что привело к деградации и архаизации картины мира среднестатистического индивидуума. В результате сложилось противоречие между сложностью современной техносферы и примитивностью представлений пользователей о мире. Нарастание этого противоречия чревато техногенными катастрофами, остановкой технического развития и в конечном счете глобальной „фазовой катастрофой”. Опосредованно отказ от исследовательской активности в одной из важнейших для мировоззрения областей привел к повсеместному кризису образования, о котором сегодня не говорит только ленивый. Мы столкнулись с парадоксом: образование сейчас является самым долгим и самым массовым за всю человеческую историю, а средний уровень знаний опустился до отметки где-то между поздним Средневековьем и ранним Возрождением. Отказ от Звезд как формальной стратегической цели, вероятно, является первопричиной редукции всей „человеческой Ментограммы”, то есть негативных изменений в сфере Управления и Культуры...”
Политика, журналистика и литература самосохранения . — “Общественное мнение”, Саратов, 2011, 18 апреля <http://www.om-saratov.ru>.
Говорит Захар Прилепин: “Я, как человек 1975 года рождения, музыкально возрос на абсолютно понятной почве: русской рок-музыке, в частности — ленинградском роке. На Кинчеве, Цое, Борзыкине, Гребенщикове, Чистякове и т. д. Они были тем, что дало нам язык. Я только сегодня понимаю огромность этого явления, его колоссальное влияние на наше поколение. Что до нынешнего поколения, то я не говорю о масштабах явления, но, безусловно, язык для определенной части нынешнего молодого поколения, безусловно, дала рэп-культура. Те люди, с которыми я дружу — Вис Витадлис, Нагано и ряд других музыкантов, — это, определенно, та генерация музыкантов, которые, что называется, „озвучивают” целое поколение людей, — людей, родившихся в 1980-е и позже. Эта генерация музыкантов придумала им новый язык, она придумала им какую-то структуру миропонимания — то, что сделали нам Цой и БГ. Это очень важная работа, когда те или иные музыканты придумывают для целого поколения людей те или иные сигналы, с помощью которых люди способны общаться и понимать друг друга. Для меня вся современная российская альтернатива связана с рэпом. Эта „альтернатива” может быть протестной, а может и не быть, но это та среда, в которой я чувствую себя наиболее адекватно. На любом рэп-концерте можно увидеть толпу правых, в том числе и фашистского толка, толпу левых и ультралевых. Нет, разве что, либерального рэпа. Тем не менее важно, что большое количество нынешней молодежи слышат в этой музыке близкие для себя слова. Важно и то, что эти слова они слышат не в группе „Любэ” и не в группе „Виагра”. Считаю, что рэп будет играть важную роль в формировании языка молодежи еще очень долго”.
Последняя война (футуризм смыслократии и неотрадиционалистский проект). — “Финам.FM”, 2011, 8 апреля <http://finam.fm>.
Гость радиопередачи “Будущее где-то рядом” Егор Холмогоров, ведущий Александр Неклесса. Говорит Егор Холмогоров: “<...> надо понимать, что мы уже все абсолютно видим знаки того на сегодняшний момент, что спокойное развитие человечества, которое было задано итогами Второй мировой войны, на сегодняшний момент закончилось”.
“Что в данном контексте означает „атомное православие”? Это, прежде всего, способность защитить православную цивилизацию при помощи новейшего оружия. <...> Если представить себе, что вот, что называется, кто-то махнул рукой и наше ядерное оружие исчезло, то завтра же существование России прекратится”.
Григорий Ревзин. Прелесть запустения. — “ Citizen K ”, 2011, № 2, 26 апреля <http://www.kommersant.ru/citizen_k>.
“Многие достойнейшие люди, любящие Чубайса так же, как я, а может быть, еще сильней, не понимают современного искусства. Скажу даже больше, я тоже его не понимаю. И это большая ошибка. Мы его не понимаем, потому что кажется, что это какой-то мусор. Дрянь, мерзость разложения и запустения, шокирующие впечатления и эпатирующие образы, экскременты и гниющая плоть, соединенные с животной похотью и сексуальными перверсиями. Но дело в том, что здесь заключен очень глубокий смысл. Модернизация превращает весь окружающий мир в мусор, и художники пытаются его эстетически освоить. Понять, что в нем прекрасного, в чем смысл его бытия, каковы законы пластики этого специфического вещества. Это ровно то же самое, что происходило в классическом искусстве. Как справедливо писал Николай Олейников, „страшно жить на этом свете, // в нем отсутствует уют, // ветер воет на рассвете, // волки зайчика грызут”, — природа, знаете, тоже не сахар, и понадобилось 400 лет развития европейского пейзажа, чтобы мы осознали, как она умопомрачительно прекрасна. Надо полюбить современное искусство, и тогда удастся полюбить мусор, вдохновиться тем, как сопливится кусок скотча, прилипший к пучку волос, как расцветает мылкой сыростью картонная упаковка и надевает новую кожу горящей рыжей ржавчины выброшенная труба, как они все вожделеют друг к другу, чтобы слиться в единую неорганическую плоть. Подождите, и мы полюбим это и будем искать по земле, где бы найти уголок чистого, нетронутого мусора, чтобы насладиться им в полной мере. Тогда авангардные дома будут стоять уже не посреди загаженных полянок, а в изящных садиках мусора, напоминающих о свободных бескрайних свалках с кричащими над ними хищными стаями чаек”.
Семен Резниченко. Поствеликороссы. Третий русский народ. — “АПН”, 27 апреля <http://www.apn.ru>.
“<...> и русское государство, и русский народ пришли к конечной точке своего развития. Дальше не может существовать ни традиционная государственность, ни исторически сложившийся русский народ.
“Будущий русский народ наверняка будет весьма радикально отличаться от нынешнего. Может кардинально поменяться религия, образ жизни, ментальность. Скорее всего, будет существовать преемственность в языке. Однако он тоже значительно изменится. Изменения в русском языке мы уже можем наблюдать своими глазами. Очень вероятно, что третьему русскому народу придется также пройти через иноземное господство. Велика вероятность, что на месте великороссов возникнет не один, а несколько народов. Приспособиться к такому необычному и неуютному будущему будет весьма и весьма трудно. Выживут самые цепкие, трезвые и сплоченные. Для этого надо создавать коллективы выживания. Коллективы, которые смогут обеспечить автономное выживание организованным группам русских. Надо опробовать несколько вариантов таких коллективов. А потом история сама отберет наилучшую их форму. И наилучшее идеологическое обеспечение”.
