Захар Прилепин - Обитель
Они сегодня ничего не делали друг с другом: Галина пришла какая-то необычная, не стала его целовать — и Артём, естественно, не решился к ней подступиться.
Легла на диван — сразу было видно, что устала, а когда пошла речь про красноармейских скотов и про Троцкого, Артёма как озарило: она же пьяная.
Галя почувствовала, что он догадался.
— Водку будешь? — спросила.
Артём смолчал, глядя на Галину, — она и не ждала ответа.
Всякий раз, уже запомнил он, в её сумке что-то было — без подарков Галя не приходила.
— Откуда такая водка? — удивился он, видя извлечённую бутылку с разноцветной наклейкой: со времён НЭПа не видел ничего подобного, а потом ведь ещё был сухой закон, всё самое вкусное давно допили.
Галя насмешливо посмотрела на Артёма и ответила:
— Хорошая водка всегда в наличии для оперативно-следственных мероприятий.
Артём кивнул, хотя ничего не понял.
— На расстрелы… — пояснила она через минуту, так и не найдя стакана, который высматривала по комнате, поворачиваясь всей головой — как птицы смотрят.
Он сходил за кружкой.
Когда вернулся — Галя уже сидела на диване, чуть раскачиваясь.
— После расстрелов — хочется выпить: сложная мужская работа, — пояснила она, наливая.
Артём втянул воздух носом, чувствуя отвратительный запах водки.
— И что теперь? — невнятно спросил он, хотя она догадалась всё равно, про что вопрос.
— Насухую расстреляют. Водой запьют, — ответила Галина и неровным движением сунула ему кружку в руки — водка качнулась и лизнула руку. Ощущение было — как лёгкий ожог. Хотелось подуть туда.
Выпил залпом.
Будто камень проглотил.
Он застрял где-то посреди грудной клетки.
— …Эйхманис сегодня так хохотал, — вдруг вспомнила она, начав с какого-то места, на котором сама запнулась. — В административном отделе одна белогвардейская сволочь собралась — по его же собственному выбору. Теперь они назначают старших на разные участки работы. И знаешь, что придумали? Они должность дают по фамилии. Не понял? Ну, смотри. Счетовод — естественно, Серебренников. Из белогвардейцев. Зоологическая станция — Зверобоев. На электрофикации — Подтоков. Астрономическую обсерваторию затеяли — Медведицына поставили, а он только в бинокль умеет смотреть, — здесь Галя сама засмеялась, что-то вспомнив. — Догадался, почему Медведицын? Я сама не сразу догадалась — Большая Медведица, созвездие. Эйх сразу раскусил — ему смешно!..
«Значит, „Эйх“?» — заметил Артём.
— Есть ещё Дендрологический питомник! — вспомнила Галина. — Там работает Владимир Дендярев… То ещё жульё. Но, в отличие от Зверобоева с Медведицыным, хотя бы знает свою работу. И чувствует, что его ценят. Обнаглел до такой степени, что потребовал себе гужевой транспорт! Так Фёдор велел предоставить ему козла! Дендярев не отказался — и теперь ведёт козла до Никольских ворот, потом садится на него верхом и въезжает в монастырь. Дальше спешивается и передаёт поводья красноармейцу — а тот привязывает козла возле поста!..
Галя снова засмеялась, хотя смех её был злой и звучал так, словно она его, как водку, неопрятно расплёскивала из себя.
Артёму отчего-то было совсем не смешно. Какая-то несмешная водка в горло попала, наверное.
— Он тут распустил всех, — говорила Галя со всё большим раздражением. — Этому козла — ладно. Селецкий, который руководит лесозаготовками, — бывший начальник царской тюрьмы — сказал, что ему нужен револьвер. И заключённому выдали револьвер, Фёдор велел! Бурцев, которого перевели в ИСО из твоей роты, тоже захотел револьвер — и ему пожалуйста. Осип твой потребовал мать — ему привезут. Ему без мамы неприятно сидеть в тюрьме! Ещё потребовал командировку на материк — его отправят скоро, без конвоя!.. Граков тут рассказывал… — начала она какую-то новую историю, Артём чуть дрогнул веком, но вида не подал; она осеклась, и тут же продолжила о другом: — Все спецы из заключённых, что управляют заводами — кирпичным и прочими, — живут с женщинами: Фёдор разрешил гражданские браки. И ты думаешь, кто-нибудь ценит это, рассказывает на воле? «Я сидел на Соловках, мне дали временную жену, возможность гулять по острову, платили зарплату — мне хватало на то, чтоб покупать в ларьке лучшие папиросы, сладости к чаю и кормить собаку и кота, которые скрашивали мою жизнь в лагере»? Нет, никто про это не говорит! У всех настоящие жёны дома! Но все всё равно обижены! Все, уверена, расписывают свои крестные муки — вся страна уже знает про Соловки, детей Соловками пугают! Зато местные чекисты на Фёдора каждую неделю пишут доносы… И если б не его отношения с Глебом — Глеб Бокий, знаешь?.. — Фёдора бы самого сюда посадили давно.
Галя снова начала, по-птичьи поворачивая голову, что-то себе искать, и Артём догадался, что теперь и ей самой нужна посуда.
Снова сходил на кухню — вернулся с морковью, хлебом и двумя кружками: одна с чаем, другая пустая. Когда подходил к своей сторожевой комнатке, с удивлением услышал, что Галя так и продолжала разговаривать, словно и не заметила его отсутствия.
— …Потому что вы все люди, а он — полубог, — заключила она и подняла пустые и чёрные глаза на Артёма.
— Бога же отменили, — сказал Артём, бережно разложив снедь и тихо расставив кружки.
— Богов и не было никогда. Были только полубоги, — сказала Галя, выкладывая каждое слово отдельно и с паузой, чтоб они не слиплись в её захмелевшей гортани.
«Из двух полубогов, — отстранённо подумал Артём, — можно сделать одного бога. Ленин и Троцкий — раз, и готово… Хотя Троцкий, кажется, уже вырван из иконостаса — как зуб».
Ему было тревожно.
«Лучше бы она ушла», — подумал он, глядя на Галю.
Галя налила водки и тут же опрокинула её в себя.
Артём подумал, что сейчас закашляется, — но нет, проглотила и посидела с полминуты, закрыв глаза, без движения.
Он тоже не шевелился.
Потом выдохнула и только после этого будто бы проснулась.
Тихо, с трудом, раскрыла глаза — а тут Артём, Тёмка.
Галя улыбнулась.
Улыбка тоже была чужая и опасная.
— Правда, что в ротах молодых мальчиков пользуют? — вкрадчиво спросила Галя.
— Не знаю. Не видел, — сказал Артём, глядя на неё — только не в глаза смотрел, а в губы, которые странно потеряли свою форму и всё время неприятно кривились, словно зубы во рту нагрелись и обжигались.
— Правда, — сказала Галя уверенным шёпотом. — Используй меня. Я твой… как ты говорил? Шкет! Давай, как будто я здесь лежу на нарах… напуганный.
— Не надо, — попросил Артём очень тихо. — Мне не нравится. Ты не видела, как там. Не играй в это. Пожалуйста.
