Карлос Оливейра - Современная португальская повесть
В упомянутом выше официальном сообщении главным действующим лицом данной диверсии был назван разыскивавшийся властями бывший студент Анжело Мануэл Родригес де Соуза.
Четвертая акция была направлена против системы дальней связи на площади Дона Луиса и имела место в ночь с 2 на 3 июня 1971 года, когда в Лиссабоне проводилась важная конференция НАТО. В результате диверсии было повреждено четыре кабеля междугородной телефонной связи и двенадцать — местной, всего на 1300 телефонных пар. Телефонная связь была прервана на шесть часов, ущерб: 1 360 000 эскудо; убыток за счет неполучения платы с возможных абонентов — не менее 1 миллиона эскудо; разрушение дорожного покрытия — 95 475 эскудо 50 сентаво. В судебной декларации непосредственным исполнителем диверсии назван Карлос Коутиньо.
Также в ночь с 2 на 3 июня были повреждены взрывом опоры высоковольтной линии с целью нарушить энергоснабжение столицы. Диверсия была осуществлена в трех районах: Сакавен, Белас-Канесас и Сан-Жулиан-до-Тожал-Виалонга. Ее исполнителями названы обвиняемые Коутиньо, Мануэл Поликарпо Геррейро и Мануэл дос Сантос Геррейро.
Далее в документе упоминается «налет на каменоломню в Кинта-да-Пипа», вблизи Лориша, «с хищением около 500 кг взрывчатки и 75 детонаторов, имевший место в одну из ночей с 10 по 15 октября 1971 года». В налете, по предположениям, принимали участие поименнованные выше обвиняемые и Армандо де Жезус Вентура да Силва.
КомиберлантВ качестве следующей акции обвинительный акт называет «повреждение здания „Комиберлант“» (резиденции НАТО на Иберийском полуострове) в г. Уэйраше в ночь с 26 на 27 октября 1971 года, в канун открытия представительства. Ущерб — 2 597 576 эскудо 40 сентаво. Участвовали обвиняемые по фамилии Геррейро.
Последняя серия диверсионных акций была проведена накануне избрания адмирала Томаса президентом республики, то есть в ночь с 8 на 9 августа 1972 года. Были повреждены опоры высоковольтной линии, что привело к перерыву в энергоснабжении различных районов. В обвинительном акте упоминается разрушение опор в Белас-Канесас и Виалонге. Общий ущерб — 3900 000 эскудо. Кроме обвиняемых, упомянутых выше, в диверсии, видимо, принимали участие Марио Врем Абрантес да Силва и Рамиро Родригес Моргадо.
За все эти акции возлагается ответственность на ВРД. Другие, более крупные операции на военных объектах Португалии и НАТО были поставлены в вину Революционным бригадам. Последняя акция имела место в Главных казармах в г. Порто 6 апреля 1973 года. В октябре 1973 года, во время избирательной кампании, Управление военного коменданта Лиссабона обнаружило и обезвредило заряд взрывчатки в самом здании Управления.
ОбвиняемыеМануэл Поликарпо Геррейро, 30 лет, родился в г. Одемира, художник-декоратор, по утверждению государственного обвинителя — член ПКП с 1969 года, откомандирован в ВРД в середине 1970 года.
Карлос Алберто да Силва Коутиньо, 30 лет, родился в местечке Паганьян, архивариус книжного издательства, член ВРД предположительно с 1970 года.
Амадо де Жезус Вентура да Силва, 29 лет, родился в Лиссабоне, студент сельскохозяйственного института, обвиняется в принадлежности к ВРД с мая 1971 года.
Мануэл де Сантос Геррейро, 31 год, родился в г. Грандуле, шофер, обвиняется в принадлежности к ВРД с мая 1971 года.
Марио Врем Абрантес да Силва, 23 года, родился в Лиссабоне, студент сельскохозяйственного института, вступил в ВРД предположительно в конце 1971 года.
Жозе Аугусто де Жезус Брандао, 25 лет, родился в г. Уэйраше, фрезеровщик, отпущен до суда под залог. Согласно обвинительному акту, член ВРД с конца 1971 года, получал от своего «контролера» пропагандистские материалы ПКП и других подпольных организаций, однако не участвовал ни в одной из перечисленных выше акций.
Рамиро Родригес Моргадо, 33 года, родился в г. Азамбуже, гранильщик. Обвиняется в принадлежности к ПКП с 1969 года и к ВРД с начала 1970 года.
Мера наказанияПо общему для всех обвинению в «незаконной организации для ведения подрывной деятельности» вся группа приговаривается к тюремному заключению сроком от двух до восьми лет.
Троим из них предъявлены обвинения, влекущие за собой срок тюремного заключения от восьми до двенадцати лет. Трое других обвиняемых могут быть приговорены к тюремному заключению сроком от двенадцати до двадцати четырех лет. Предусмотрено также возможное продление наибольших сроков заключения еще на шесть лет. Все обвиняемые будут лишены политических прав и приговорены к уплате издержек и штрафов. Прокуратура предусматривает в обвинительном документе увеличение запрошенной обвинением меры наказания, если будет доказано наличие отягчающих обстоятельств.
Адвокатами обвиняемых будут доктора Мануэл Жоан да Палма Карлос, Франсиско Салгадо Зенья, Лаура Лопес, Кортес Симоэнс и Лузо Соарес.
* * *Дождь, дождевая мелодия, полоса воды, похожая на стекло, разбивается о гладь брусчатки, бурлит, в раковине водостока. В маленьком саду со статуями, якорями и редкой (даже здесь) мокрой зеленью, изысканно выложенному разноцветной галькой, прогуливаются обнявшись двое влюбленных в полной гармонии с дождем. У обоих светлые волосы того неброского нордического оттенка, какой бывает у представителей выкормленной и холеной касты, возникшей от скрещения лучших пород и обитающей в старинных особняках Лиссабона. Здесь и дождь — обильный, благоуханный, бархатный. Это дождь Габриеле д’Аннунцио и Дебюсси, произведение искусства для услады глаз и слуха…
За стенами особняка, на улице, дождь сегодня швыряет свою резкую терпкую горечь прямо в лицо, особенно тем прохожим, у кого давно прохудились ботинки, кто пропах потом и захлебнулся отчаянием, чей зонт вывернут наизнанку ветром: мужчинам, чьи изможденные лица отливают зеленью, иссохшим старушонкам, заляпанным грязью из-под колес проносящихся близко к тротуару машин!.. Мертвые улыбки рекламных плакатов, размокающих на стенах, едко издеваются над теми, у кого нет автомобиля и нет вообще ничего, кто ощущает себя потерянным, а особенно над теми, кто слабее и неприспособленней других, кто кашляет от хронического бронхита и не имеет средств для лечения, над всеми робкими и покорными, что никогда не вступят в борьбу за появившееся чудом такси, да им и не на что было бы его нанять.
Что же говорить о тех, кем набиты трущобы, эти выгребные ямы человеческого общества, о безмолвных оборванцах без кола и двора, ночующих в переходах метрополитена, о тех, чья печаль столь безысходна, что они уже неспособны ее ощущать!
Дождь из-под черных звезд, дождь, барабанящий по железу крыш меж стальных антенн все более эгоистичного, равнодушного города, одурманенного опиумом многосерийных телевизионных комиксов. Посмотрим дальше программу, ладно? Разве это не лучше, чем думать, страдать?!
* * *Воспоминание плоти: солнечные блики ползут по комнате, вспыхивая на предметах, ни о чем не говорящих, — на замках комода, диване, ковре, торшере, телевизоре, вещах, на которые смотришь, но которых не видишь; и твое тело, еще упругое, но с расплывшейся талией, утратившее бронзовый отлив и редкую бархатистость кожи.
Теперь тебя зовут Ольга, и мне не хочется вспоминать о твоем прошлом. Я знаю: когда-то я был для тебя одним из первых мужчин в жизни, но то, что для тебя не значило ничего или значило совсем мало, для меня было священным ветром моего лета, новооткрытой землей, незыблемой и чарующей, заколдованным пространством, куда уносило воздушный шар моей любви. Моя любовь была благодарна тебе за то, что ты меня заметила, заставила почувствовать себя мужчиной и время от времени дарила иллюзию пышного языческого жертвоприношения. Тогда ты служила машинисткой (а может, уже секретарем-машинисткой), вскрывала письма (в том числе личные) своего патрона-адвоката и разъезжала в роскошном автомобиле…
Вспоминаю: вот ты говоришь мне о своем одиночестве, а я в ответ способен лишь целовать твое лицо (после быстрого и грустного подобия совокупления, в котором участвовали только мышцы, сокращавшиеся в привычном ритме, как у молотобойца, холодно, сухо, механически), а я вспоминаю слова, что говорил тебе когда-то, сентиментальные, восторженные, вырывающиеся словно стон души. В ту пору я еще путал вожделение с нежностью, да и теперь не до конца их различаю. Но я словно парализован, мне хочется уйти, хотя бы в уборную, бежать от нашей обоюдной вялости, от твоей улыбки-жалобы.
Ты исчезла с моего горизонта, когда вышла замуж за смазливого дуралея, который был «глуповат, но очень хорош собой» и умел не замечать твоих покровителей. Ты смогла терпеть его (мне это было ясно с самого начала) не больше года, его и твой с ним дом в Алжесе, шкаф с пустыми распялками, кино только по субботам — и будь довольна; долгие сьесты и ожесточенные перебранки по воскресеньям. Ты пошла на панель, сначала от скуки, потом по привычке, теперь ты на все брюзжишь, привратница заявляет, что ты дурно себя ведешь, хозяйка уже грозила тебе, да только это болтовня, не говоря больше, я все понимаю, я даже хотел бы прочувствовать с тобой вместе твое одиночество, но нет сил, я холоден и пуст, по крайней мере сегодня, у меня нет для тебя ни ласки, ни слов утешения, ни желания распутничать с тобой по старой дружбе, во рту у меня привкус желтой пены прибоя, которую заносит пылью ветер, когда он веет чуть дыша с южного полюса времени…
