Олег Зоин - Вчера
Они теперь уже втроем пошли домой пешком, и Ирина, как и Сенька, раздумывавшая, как бы отделаться от Светы, понимающе поглядывала на него.
— Ой, до чего же я несчастная, дурочка, что же мне теперь делать? — тараторила Света, нет–нет и пускаясь в плач. Ирина механически утешала её, в то же время заговорщически стискивая Сенькину руку.
Оказалось, что Светин Славочка, ненаглядный и бесподобный, вытворил с дружками нехорошую штуку — снял ночью с «Москвича», стоявшего во дворе нового дома на Садовой, скаты и пытался их загнать на толкучке. Его, конечно, вычислили мильтоны, и, провалявшись в милиции ночь на трёх казённых стульях, кишевших к тому же клопами, он на утро подробно во всём сознался.
Научного руководителя этой коммерческой операции Мишку Писаренка тоже без труда разоблачили. И расстроенный Славочкиными показаниями, он признался, что действительно уговорил Станислава Швыдкого и Виктора Галенко размонтировать «Москвича» в надежде загнать резину и достойно отпраздновать окончание работы над поэмой о покорителях целины.
— Задрипанцы! — якобы сказал Свете молодой симпатичный следователь, вызвав её в качестве свидетельницы, хотя в ту неудачную ночь она целомудренно спала на протёртом диване.
Глубоко тронутый рассказом Светы о малышке Танечке и принимая во внимание чистосердечное раскаяние Станислава Швыдкого, следователь распорядился отпустить юного родителя–добытчика к ребенку.
Но сегодня он опять вызвал Свету повесткой, и Света шла теперь и рыдала, причитая как баба на похоронах.
— Ой, что же они сделают с моим Славочкой, останется Танечка сироткой маленькой… ой, что мне делать, как жить?..
— Никто твоего лоботряса судить не будет, — заверил Сенька. — Лишь бы работал. Но Писаренка могут трахнуть по шее. Почти уверен. Между прочим, Мишку я отлично знаю, — признался Сенька.
— Хотя бы твои слова сбылись, — медленно затихает Света. — Вот смотрю на вас, такие вы ласковые между собой, с тебя, Иринка, Сеня глаз не сводит, не то, что мой Славик… Убежит с дружками гулять, а я сижу с Леночкой целый вечер…
— Ты же говорила, мой Славочка — лучше всех! — смеется Ирина.
— Ну, куда Славику до Сени. Сеня такой взрослый, самостоятельный, умный, а Славка ребенок ещё.
Ирина покачала головой:
— Хитрющая ты, Света, умеешь комплименты сочинять…
— А что, неправда разве? Чем больше смотрю на вас, тем больше удивляюсь, вы же по–настоящему любитесь, а жениться не женитесь, с чего бы это?
Ирина вопросительно смотрит на Сеньку. Тот обдумывает, что ей сказать в ответ. Его такой прямой допрос застал врасплох. Но он не тушуется:
— Мы просто не успели ещё тебе сказать, что мы решили пожениться…
Ирина покраснела и низко наклонила голову. Сенька почувствовал, что предугадал события и понял, что близится развязка их такого нечаянного знакомства.
Остаток пути Ирина и Сенька шли молча, не глядя друг на друга. Они как бы не понимали, не слышали, не разбирали, что рядом с ними безумолку, ликующе болтала Света, строившая разные предположения на счёт того, где и каким образом она советует им отгулять свадьбу, хотя и они сами полностью предались мыслям о предстоящем.
Когда Ирина, пропустив всех в калитку, отперла дверь переднего входа в дом и Света, помахав им рукой, рванула по дорожке в сад, тотчас задребезжав ключом в двери съёмной половины дома, ребята облегчённо вздохнули. Надежды Павловны дома не было, видно, где–то задерживалась, так что они получили время обдумать свои дела и подготовиться к надвигающимся событиям. Иринка всё выясняла обстановку в душе Семёна:
— Ну, что ты теперь скажешь, Сенечка? —
— Что мы действительно тянем резину. Пойдем хоть сегодня ко мне, зачем откладывать жить вместе? Моя Анна Николаевна — расчудесная женщина…
— Смешной ты, Сеньк, я ведь ни разу ещё не была у вас, как это я просто так явлюсь, как чувиха неотёсанная?..
— Ну и что ж, это ерунда! В век освоения космоса нет времени придерживаться допотопной бюрократической последовательности действий. У нас будет, думаю, иначе — сначала мы сами обо всём договоримся, а потом вы познакомитесь…
— Ну, хорошо, Сенечка, тогда пусть будет по–твоему, давай завтра подадим заявление или как там заведено?
— Ты хочешь официально?.. — вдруг охрипшим голосом спросил Сенька. Он вдруг испуганно осознал, что приятное ухаживание и привычный ни к чему не обязывающий трёп в этот миг закончились. Или всё останется пресным безрезультатным приключением или надо решаться на разговор на чистоту.
— Ну да, а как про–другому?..
— Знаешь, я обманывал тебя. Я не свободен. Да и вообще я псих патентованный, ненормальный, суматик. Но я… люблю тебя, не сомневайся. Я не знаю, что мне делать. И зачем я только тебе мозги пудрил?..
— А знаешь что, расскажи мне о себе всё. Самое плохое и гадкое. Я хочу знать о тебе всё… Красивое о себе ты уже мне сто раз рассказывал…
— У меня две дочки растут, Наточка и Ксюша, но я с их мамой не живу уже полгода… Так вышло.
— И её Маня зовут, да?..
— Откуда ты знаешь?!!
— В нашем городе все про всех всё знают…
_ Ну тогда объявляй приговор. Я как чувствовал, что будет дупель–пусто…
— А ты с той дамой в законном браке?
— Нет, был в гражданском…
— А в паспорте что?..
— В паспорте теперь чисто, вернее, штамп о разводе. Я тебе рассказывал о Нине. Как на третьем курсе женился по любви. Но всё, что по любви, обычно разваливается. А теперь я ещё и Серпами меченый… Не буду повторяться…
Ирина задумалась, опустив глаза куда–то под стол и теребя краешек скатерти.
— Знаешь что. Конечно, я дура. И поэтому, кажется, я останусь с тобой. Иначе ты пропадёшь, а такому умнику, как ты, пропадать нельзя…
— Нет уж, туда мне и дорога! Жизнь не удалась и надо это признать!..
— Да ты же ещё и не жил вовсе, чудо–юдо!.. Опомнись!.. Да и кто сейчас в ЗАГС очередь занимает? Поживём–увидим…
— Солнышко! — Прошептал Сенька, медленно приближаясь, а она пятилась, пятилась от него, потому что ей стало легко и весело, пока не уперлась ногами в диван, и тут уже, понятно, большие дети бросились бороться.
Ирина быстро устала и, сдавшись, лежала пластом на диване, по–кошачьи нежась. Сенька склонился над ней, поцеловал сначала глаза, потом впился в губы голодным засосом, потом добрался до шеи.
— Ой, щекотно, Сенечка, не могу! — завизжала Иринка, кокетливо уворачиваясь.
— Не своди с ума, женщина! — тяжело дыша, прошептал, Сенька, косясь на смело распахнувшийся халат. Ирина сделала вид, что обиделась, и тотчас надулась:
— Не смей так называть меня, а то перестану с тобой разговаривать!
— Перестанешь разговаривать? Замечательно! Придется объясняться по–турецки.
И Сенька снова начал бешено целовать Иринку. Она не противилась, забываясь в поцелуях. Набаловавшись, искусав губы, они сели, запыхавшись, рядышком, как птицы. Потом Ирина встала и подошла к зеркалу, чтобы поправить волосы и, держа шпильки в зубах, повернулась к Сеньке, не то шутя, не то на полном серьезе хныча:
— Что делать, теперь весь город приглашать надо!..
— Не волнуйся, — успокоил её Сенька, — мы организационные дела поручим старушкам нашим, пусть возятся. А вот и одна из них, — засмеялся он, вздрогнув от звонка, и на правах друга Ирины бросился открывать.
Он угадал — пришла Надежда Павловна, основательно нагруженная авоськами с продуктами.
— Мамочка, поздравь нас! — подлетела к ней сияющая Ирина. — Мы решили пожениться!..
Надежда Павловна вздрогнула, внимательно посмотрела сначала на радостную, готовую броситься ей на шею дочь, потом на смущенного Сеньку, потом на них обоих, когда Сенька обнял Иринку за плечи, и улыбнулась, так и застыв посреди комнаты со своими авоськами.
— Вы же и полтора месяца ещё не встречаетесь… К тому же у Сеньки дети малые…
— Что ты, мамочка, мы уже знакомы целый век, не омрачай наше будущее мещанскими подозрениями… Дети, если их ему отдадут, нам не помешают! Это же Сенечкины дети… Значит, и как мои будут…
— Ну, если целый век, тогда я беру свои слова обратно. Люби её, Сеня. Единственную радость тебе отдаю, заботься о ней.
Ирина и Семён окружили Надежду Павловну, отбирая сетки с покупками, целуя и успокаивая вконец расстроенную женщину.
— Чего же плачешь, радуйся! — прижалась к ней Ирина, а мать, вытирая слёзы, сказала: — И вина, как на зло, ни капли нет в доме!
— Так я сейчас сбегаю, — докумкался Сенька.
— И я с тобой. Это ты классно придумал. Прямо сейчас и устроим праздник. — И Ирина формально, как брата, чмокнула Сеньку в щеку, утаскивая его к двери, чтобы смотаться в «Продмаг», который был неподалёку. По–идиотски смеясь и размахивая, как дети малые, пустыми авоськами, они помчались отовариваться.
