Гарольд Роббинс - Пират
Генерал улыбнулся.
— Хорошо сказано… Поскольку эта акция не официальная, мы должны будем нанять добровольцев. Я считаю, человек пятнадцать или максимум двадцать. Более многочисленный отряд был бы громоздким и демаскировал себя. Разумеется, им надо будет очень хорошо заплатить за столь опасную работу.
— Я заплачу столько, сколько они запросят.
— Хорошо. Я знаю десятерых, в ком могу быть абсолютно уверен.
— Я пошел бы, — сказал Хамид. — Однажды я был в том лагере. Знаю его расположение.
— Принимается, — ответил генерал. — Даже несмотря на то, что ты уже числишься.
— Мой принц обещал мне столько людей, сколько потребуется, — сообщил Бейдр.
— Они надежны?
— Ну конечно! Его личная охрана, это все солдаты-горцы из Йемена.
— Эти подойдут, — одобрил генерал. Йеменские горцы считались самыми отчаянными храбрецами среди всех мусульман. — Нам потребуется снаряжение, пистолеты, гранаты, гранатометы, продовольствие, вода и прочее снабжение, а также самолеты, чтобы высадить нас на исходном рубеже. Это будет стоить дорого.
— Все это у вас будет.
— И вот еще что. Нам потребуется вертолет, чтобы вывезти нас оттуда. Мы согласуем его прилет на аэродром с моментом штурма.
— Это тоже будет обеспечено, — сказал Бейдр.
Генерал кивнул.
— Сколько вам надо на подготовку? — спросил Бейдр.
— Три дня, если к этому времени вы доставите сюда своих людей.
— Они будут здесь, — ответил Бейдр. Он обратился к отцу: — Ты, пожалуйста, повидайся с принцем и попроси у него обещанную помощь. А я останусь здесь с генералом и прослежу за ходом подготовки.
— Все сделаю, — сказал Самир.
— Спасибо, отец.
Самир посмотрел на него.
— Они ведь и мои внуки тоже… — Он повернулся к Бен Эзре: — Прими мою сердечную благодарность, друг мой. Похоже, Аллах во второй раз посылает тебя ко мне на выручку.
— Не благодари меня, друг, — сказал Бен Эзра. — По-моему, благословение дано нам обоим.
Глава 14
— Мамочка, когда за нами приедет папа?
Джордана взглянула на укрытого одеялом Самира.
Бросила взгляд на Мухаммада, лежавшего на соседней койке. Он уже заснул, глаза закрыты, щекой прижался к жесткой подушке. Снова повернулась к Самиру:
— Скоро, милый, скоро, — подбодрила она шепотом.
— Я хочу, чтобы он пришел завтра, — сказал Самир. — Мне тут не нравится. Здесь нехорошие люди.
— Папа скоро будет здесь. Закрой глазки и спи.
— Спокойной ночи, мамочка.
Она нагнулась и поцеловала сынишку в лоб.
— Спокойной ночи, дорогой мой.
Выпрямилась и ушла в другую комнату маленького двухкомнатного бокса, где они жили. Посередине на маленьком столе тускло светила керосиновая лампа. Три других женщины сидели за столом, молчаливо уставясь на язычок пламени. Занять себя им было нечем, читать нечего. Даже и разговор не клеился. За две недели все было переговорено, и у них было слишком мало общего, чтобы найти новую тему.
— Дети спят, — сказала она ради того, чтобы хоть услышать звук голоса.
— Сохрани Господь наших малышей, — откликнулась Энн, няня.
Сказала — и опять умолкла. Остальные даже головы не подняли.
— Господи! — воскликнула Джордана. — Взгляни на нас, всемилостивый! Сжалься над бедными женщинами!
На этот раз они подняли взгляды на Джордану.
— Мы должны собраться с духом, — сказала она энергично. — Завтра нам надо заняться самообслуживанием. Должна же быть в этом проклятом лагере хотя бы иголка с ниткой.
— Если и есть, — отозвалась стюардесса Маргарет, — они, наверно, не дадут нам. В самолете есть все, что нам надо из одежды, но они ведь никого не пошлют за нашими вещами.
— Мы должны настоять, потребовать!
— Ничего хорошего из этого не выйдет, — сказала Маргарет. Она посмотрела она Джордану. — Не понимаю, почему мистер Аль Фей не заплатит выкуп и не вызволит нас отсюда.
Джордана не опустила глаз.
— Откуда нам знать, что он этого не сделал? И что они не вымогают еще чего-то?
— Какая мне разница, — ответила Маргарет. Она закрыла лицо руками и заплакала. — Здесь просто ужасно. Они не выпускают нас никуда, кроме туалета, и к тому же часовой стоит перед открытой дверью и пялит глаза. Они не дают нам разговаривать с нашими мужчинами. Мы даже не знаем, что с ними. Может, их вообще нет уже в живых.
— С ними все в порядке, — сказала Джордана. — Позавчера я видела, как им несли поднос с едой.
Стюардесса вдруг перестала хныкать.
— Простите меня, миссис Аль Фей. Я вовсе не хотела, чтобы вы приняли на свой счет мои слова. Просто всего этого чересчур много для моих нервов, вот и все.
Джордана сочувственно поглядела на нее.
— Я думаю, это чересчур для нас всех. Самое страшное в том, что мы не знаем, что ждет впереди. Они это понимают, потому так и обращаются с нами.
Она подошла к заколоченному окну и попыталась хоть что-то разглядеть через узкую трещину в доске. Но за окном была непроглядная ночная темень. Она вернулась к столу, села на свободный стул и тоже уставилась на керосиновый огонек в лампе.
Она потеряла счет времени. Не знала, прошло полчаса, час или два, когда дверь в бокс вдруг с шумом распахнулась. Все женщины удивленно повернули головы к двери: там стояли два солдата.
Один из них пальцем показал на Джордану.
— Тебя, — хрипло проговорил он по-арабски. — Идем с нами.
— Я?! — ошеломленно переспросила она.
Такое случилось впервые. Даже ежедневные записи на магнитную пленку делались в боксе. Ей давали вырезанную из газеты полоску с датой и заголовком дня из «Геральд Трибюн» и больше ничего. Она прочитывала это в микрофон и добавляла несколько слов о себе и детях. После этого магнитофон уносили. Она могла только догадываться: пленка нужна, чтобы убедить Бейдра в том, что она и дети еще существуют.
— Да, ты! — повторил солдат.
Остальные женщины испуганно смотрели на нее.
— Не волнуйтесь, — быстро проговорила она. — Быть может, пришло известие, которого мы так ждем. Я скоро вернусь и все вам расскажу.
Она встала и направилась к двери. Солдаты повели ее к боксу начальства. Открыли дверь, пропустили Джордану и закрыли, сами остались снаружи.
Она стояла и с непривычки щурилась от яркого света. Здесь освещение было не керосиновое. Где-то тарахтел мотор-генератор. Электричество. По радио звучала арабская музыка.
Лейла с Рамаданом сидели за столом рядом с третьим человеком, которого она не узнала, пока он не встал и не повернулся к ней с приветствием:
