Джоди Пиколт - Роковое совпадение
Как видно, я узнала не все.
— ДНК человека идентично во всех клетках его тела, — объясняет Фрэнки. — Это означает, что если взять у человека образец крови, то ДНК из клеток крови будет идентична ДНК из клеток кожи, из жидкостей организма, например из слюны и спермы. Именно поэтому мистер Браун попросил меня выделить ДНК из крови отца Шишинского и сравнить с ДНК спермы, обнаруженной на белье.
— И вы сравнили? — спрашивает Квентин.
— Сравнила.
Он передает Фрэнки результат экспертизы — оригинал, который анонимно прислали мне по почте.
— И что обнаружили?
В отличие от остальных свидетелей обвинения, Фрэнки встречается со мной взглядом. Я не вижу в нем сочувствия, но и презрения тоже нет. С другой стороны, эта женщина каждый день встречается с судебными доказательствами того, на что во имя любви способны люди по отношению к окружающим.
— Я пришла к заключению, что шанс на совпадение ДНК спермы в исследуемых локусах с ДНК выбранного в случайном порядке, не состоящего в родстве с донором ДНК человека составляет один к шести миллиардам.
Квентин смотрит на присяжных:
— Шести миллиардам? Но приблизительно таково и есть население земного шара?
— Полагаю, что так.
— А какое отношение это имеет к костному мозгу?
Фрэнки ерзает на стуле:
— После того как я представила результаты экспертизы, прокуратура попросила меня еще раз пересмотреть результаты в свете истории болезни отца Шишинского. Семь лет назад ему делали пересадку костного мозга, а это означает, если простыми словами, что его кровь была на длительный срок позаимствована… у донора. Это также означает, что ДНК, которую мы выделили из крови, — ДНК, которая совпала с ДНК спермы на трусиках, — принадлежит не отцу Шишинскому, а скорее его донору. — Она смотрит на присяжных, убеждается, что все понимающе кивают, и продолжает: — Если бы у отца Шишинского взяли образец слюны, спермы, даже кожи — все, что угодно, кроме крови, — мы бы исключили его как донора, который оставил сперму на детских трусиках.
Квентин хочет, чтобы до присутствующих дошел смысл сказанного:
— Секундочку. Вы хотите сказать, что если человеку пересадили костный мозг, то у него в организме два различных типа ДНК?
— Именно. Это крайне редко встречается, поэтому и является исключением, а не правилом. Поэтому ДНК-анализ и является самой точной уликой. — Фрэнки достает еще один отчет с результатами анализов, более поздний. — Как вы здесь видите, существует вероятность того, что у человека, которому была произведена пересадка костного мозга, будет два различных ДНК-профиля. Мы извлекаем зубную пульпу, которая содержит и ткань, и клетки крови. Если у человека пересажен костный мозг, клетки ткани будут показывать один ДНК-профиль, а клетки крови — другой.
— И вы с этим столкнулись, когда извлекли пульпу из зуба отца Шишинского?
— Да.
Квентин в притворном изумлении качает головой:
— Следовательно, как я понимаю, отец Шишинский был одним на шесть миллионов, чья ДНК совпала с ДНК, обнаруженной на белье… но он ее не оставлял?
Фрэнки складывает документ и кладет в свою папку.
— Совершенно верно, — отвечает она.
— Вы работали с Ниной Фрост по некоторым делам, не так ли? — через мгновение спрашивает Фишер.
— Да, работала, — отвечает Фрэнки.
— Она очень дотошная, ведь так?
— Да. Она из тех прокуроров, которые постоянно звонят и перепроверяют результаты, отправленные нами по факсу. Она даже приезжала в лабораторию. Многие прокуроры даже не удосуживаются позвонить, а Нина на самом деле хотела убедиться, что во всем разобралась. Она любит все отслеживать от начала до конца.
Фишер искоса смотрит на меня: «Мне ли не знать!» Но произносит другое:
— Для нее важно располагать неопровержимыми фактами, верно?
— Да.
— Она не из тех, кто принимает поспешные решения или полагается на непроверенные данные?
— Я подобного не замечала, — признается Фрэнки.
— Когда вы пишите заключение экспертизы, мисс Мартин, то ожидаете, что оно будет точным, я прав?
— Разумеется.
— В действительности вы в своем отчете указали, что шансы на то, что кто-то другой, а не отец Шишинский является донором спермы на трусиках Натаниэля Фроста, меньше, чем один к населению земного шара?
— Да.
— Вы никак не указали в своем отчете по этому делу, что подозреваемому была произведена пересадка костного мозга, верно? Потому что это настолько редкий случай, что даже вы, настоящий ученый, не могли бы это предположить?
— Статистика есть статистика… приблизительный расчет.
— Но когда вы переслали первые результаты в прокуратуру, вы были готовы просить прокурора ссылаться именно на них?
— Да.
— Вы были готовы просить двенадцать присяжных основываться на этой улике, чтобы осудить отца Шишинского?
— Да, — отвечает Фрэнки.
— Вы были готовы просить судью опираться на эти результаты, когда он будет выносить наказание отцу Шишинскому?
— Да.
— И вы были готовы просить Нину Фрост, мать мальчика, ищущую успокоения, основываться на этих результатах?
— Да.
Фишер поворачивается к свидетелю:
— В таком случае, мисс Мартин, неужели вас удивляет, что она так и поступила?
— Разумеется, Квентин протестовал, — бубнит Фишер с набитым пиццей с пеперони ртом. — Дело не в этом. Важно то, что я не снял вопрос до того, как отпустил свидетельницу. Присяжные обязательно учтут этот нюанс.
— Вы слишком верите в присяжных, — возражаю я. — Я не хочу умалять этот фантастический перекрестный допрос, Фишер, но… Осторожнее, сейчас капнете соусом на галстук!
Он опускает глаза, перебрасывает галстук через плечо и смеется.
— Нина, вы смутьянка! Как полагаете, в какой момент на своем процессе вы по-настоящему станете поддерживать защиту?
«Никогда», — думаю я. Вероятно, для Фишера, работающего адвокатом защиты, намного проще оправдывать поступки людей. В конечном итоге, когда ежедневно приходится находиться рядом с преступниками и сражаться за их свободу, человек либо убеждает себя, что у них были причины совершить преступление… либо относится ко всему исключительно как к работе, и если и лжет от их лица, то только во имя хорошо оплачиваемых часов. После семи лет работы прокурором весь мир четко делится на черное и белое. Само собой разумеется, было довольно легко убедить себя в том, что я поступила по справедливости, когда думала, что убила педофила. Но простить убийство невинного человека… Знаете, тут даже Джонни Кокрана, известного чернокожего адвоката, время от времени будут мучить кошмары!
