Андрей Школин - Прелести
— Хорошие женщины, но глупые, — рядом присоседилась блондинка с несколько великоватыми, правда, достаточно аппетитными формами, лет тридцати, моя четвёртая попутчица. — Я от них, если честно, немного устала. Вы действительно едете из Франции?
— Действительно.
— И что там делали? Работали?
Проводил взглядом очередную незамысловатую кучку деревянных строений и просто ответил:
— Охотился…
Она отреагировала спокойно, будто ответ «охотился» являлся стандартным, типа, «за Динамо болел». Больше, по крайней мере, про «работу» не спрашивала.
— В Москву направляетесь?
— Пока, да. Там видно будет.
— Тоже охотиться?
— Нет, — повернулся налево и несколько секунд разглядывал собеседницу. — Уже наохотился… Как вас зовут?
— Натальей.
— А меня Андреем.
— Об этом, я думаю, уже весь вагон знает. По крайней мере, его женская половина.
— Что так?
— Уж очень вас тепло в Киеве провожали… Родственники?
— Нет, знакомые… Книга, которая на столе лежит, с крестом на обложке, Ваша?
— Да. Интересуетесь?
— С некоторых пор.
— Тогда, нам есть о чём поговорить. Тем более это моя основная миссия.
— Литература, разумеется, не православная?
— Нет, это настоящая, — и, помолчав немного, продолжила. — Так же как Церковь Христа единственная неискажённая церковь. Если хотите, мы можем пообщаться на эту тему подробнее.
— С удовольствием, но боюсь, что сейчас усну и проснусь только в Москве.
— Хорошо, — Наталья достала и протянула визитку. — Вы можете позвонить или прийти к нам на службу, познакомиться с братьями. Хоть в Москве, хоть в Питере, хоть в Киеве.
Я бросил взгляд на карточку.
Наталья Мережко.
Российское отделение
Церкви Христа.
Внизу были напечатаны телефоны трёх городов.
Хотел, было, привычным жестом сунуть визитку в карман и забыть о её существовании, но…
Ещё раз прочёл, ещё раз прочёл, ещё раз прочёл, ЕЩЁ РАЗ ПРОЧЁЛ, ЕЩЁ РАЗ ПРОЧЁЛ.
— А Владислав Генрихович Мережко, не родственник ваш?
— Муж.
* * *Кастельнадари — небольшой городок близ Тулузы. Наш секцион выгрузили из поезда и на автобусе отвезли в реджимент. Перед КПП выстроили (за последнюю неделю в Аобани научили) и провели перекличку.
— Презон, капраль! — не отводя взгляда от виднеющегося плаца, в свою очередь выкрикнул я.
На плацу, выстроившись ровным прямоугольником, медленно, по-медвежьи раскачиваясь из стороны в сторону, грузно маршировал секцион капралов, проходящих сержантскую стажировку. Квадратные фигуры монотонно вышагивали по асфальту, являя собой единую литую массу. Но не это заострило внимание всех вновь прибывших русаков. Над реджиментом нависла тяжёлая песня, которую исполняли будущие сержанты:
— По долинам и по взгорьям
Шла дивизия вперёд,
Чтобы с боем взять Приморье,
Белой армии оплот…
На русском языке!!!
— Миха, — оглянулся я на товарища, чтобы увидеть его реакцию. — Мы куда попали?
Он постоял несколько секунд, не отвечая, лишь вслушиваясь в знакомые с детства слова песни, а потом процедил сквозь зубы:
— Куда, куда… Во французскую армию.
* * *Повертел в руках записную книжку с номерами телефонов и опять сунул в карман. Потом направился в сторону входа в метро. Показал паспорт и железнодорожный билет бдительному милиционеру, поясняя: «Мол, только что приехал, скоро уезжаю», и спустился вниз.
Цветов брать не стал. Вообще ничего не стал брать. Механически вошёл в подъезд и вызвал лифт. Перед дверью постоял пару минут…
Несомненно, это была Марина. Но как же она изменилась!
Женщина смотрела какое-то время, словно не узнавала меня, а потом вдруг просто расплакалась…
На кладбище свежевырытая земля вперемешку со снегом, и сверху мраморная плита с чёрным православным крестом, обозначали могилу Ирочки. Ветер швырял на голову серую мокрую крупу, заставляя меня ежеминутно вытирать лицо. Воронки, спирали… Зачем же так-то? Серое на чёрном…
И как тут смеяться? А смеяться надо. Необходимо. Да только…
Воронки, спирали… И тишина. То. Немногое. Положительное… И дальше, дальше, ага, вот… К. Тому. Же. Задаром.
Вот оно. Чтобы расшифровать детскую загадку, сподобься пройтись по костям. И потанцуй, как обезьянка на поверхности земного шарика. Где нога ступила, там правила игры меняются. А где ещё только занесена?..
— Что же ты не дослушала окончание сказки?
— Ты мне, Андрей, её уже всю рассказал.
— Разве это был конец?
— Ну, что ты… У этой сказки конца нет…
* * *— Если воспринимать опоздание, как закон сохранения принципов, то ты не опоздал. Ты просто поступил правильно. Время застенчиво, а принципы пытаются овладеть временем, чтобы потом, стандартно поцеловав, отвернуться на другой бок и преспокойно уснуть. Плодом подобных любовных отношений является безответственность, или по-другому, правильная манера поведения. Зачем же ты пришёл сейчас, когда Сова уже держит моё тело в когтях?
Хищник не поднимался со своего места несколько суток. Вороны ждали, образуя четырёхъярусный амфитеатр, но Сова не спешила. Сова терпела.
Человек пришёл на этот раз сам, но всё равно не один. Он стоял возле клетки и внимательно смотрел на неподвижное, хотя всё ещё живое тело зверя.
— Любая песня нуждается в многократном повторении. Песня хищника не является исключением, малыш. Но существуют определённые правила её исполнения. Ритуал. Ты можешь импровизировать, менять ноты, слова, однако ритуал исполнения должен остаться в первородном виде. Ты пришёл, чтобы послушать песню, не так ли?
Окружение протестует, но человек отодвигает задвижку двери клетки. Теперь тюрьма открыта.
— Возможно, ты принял правильное решение, малыш. Петь дуэтом сложно, но в случае удачного сочетания голосов гармония шире открывает глаза, и через её зрачки исполнители попадают на дорогу истории. Подойди ко мне…
Человек входит в клетку и приближается к другу.
— Что ж, пожалуй, можно начинать петь. Однако начинать нужно очень тихо, сперва прислушиваясь к инструментам внутри себя, а потом к оркестру за окраиной этого мира. Когда музыканты услышат друг друга, уловить сочетание звуков и вступить самому, связывая песней общую гармонию. Встань рядом, прислушайся.
Человек подходит вплотную к хищнику…
Человек наклоняется…
Охрана в растерянности, сопровождающие не знают, как вести себя в подобной ситуации.
Хищник открывает глаза и внимательно разглядывает человека.
Человек закрывает глаза и не смотрит в глаза зверя.
Всё происходит очень быстро…
Когда люди ворвались в клетку и принялись в исступлении наносить удары копьями, клыки волка уже плотно сомкнулись на горле ребёнка…
— Вот теперь можно начинать петь громко!
ИЛИ ВСЁ ЖЕ ПО-ДРУГОМУ?!
Глава 32
Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку.
Когда состарюсь, издам книжонку
Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны, как в бане пассатижи…
В. Высоцкий«Есть человек, который с удовольствием пообщался бы с тобой на подобную тему. Продвинутый, так сказать, в этом отношении…», — эти слова Александра вращались в моей голове вторые сутки. В первую ночь я не смог выйти в нужный режим. Не получилось. Сегодня, оказавшись на Территории-2, хорошо знал, кого мне нужно увидеть и обо всём расспросить.
Подобрал время специально, зная о том, что Сак встаёт рано и поймать нормальным его можно только ночью. Территорию-2 также выбрал не случайно. Принимать гостей лучше на своей территории.
Над обрывом нависло огромное небо, и звёзды отражались в Енисее точно фонарики в прозрачной луже. Я сосредоточился на образе Владимира Артуровича и произвел действия, какие обычно произвожу, когда выдёргиваю кого-то в свои владения.
Сак не появился, но ветер поднялся. Ветер я не звал.
Повторил попытку. Безрезультатно.
И вдруг меня резко отбросило в сторону края обрыва. Ощущение такое, словно огромная ладонь дала оплеуху всему моему телу. Успел скоординироваться и, вместо того, чтобы упасть, взлетел над обрывом. И тут же почувствовал новый удар…
Попытался проснуться — не получилось. Реально почувствовал, что третий удар будет нанесён слева. Быстро выстроил блок в виде полусферы. Блок выдержал удар. Залез в шар, но уменьшил диаметр до трёх метров и опять попытался проснуться.
Наносить ответный удар, не зная с кем борешься, сложно. Тем более, когда лишь ощущаешь присутствие противника, но не видишь его. На всякий случай пустил ответную дугу по всему периметру.
