Нагиб Махфуз - Осенние перепела
— Можно найти работу в какой-нибудь компании.
— Какая же компания рискнет дать нам работу? — спросил Иса с сомнением в голосе.
Самир тяжело вздохнул:
— Но ведь нет таких проблем, которые нельзя разрешить…
Иса шел домой, с удивлением озираясь на попадавшихся навстречу прохожих. Раньше он никогда не обращал на них внимания. Оказывается, все это чужие люди. У них нет ничего общего с ним, а у него — с ними. Ведь он — отверженный. Преследуемый без преследователей. Просто удивительно, как быстро почва разверзлась у него под ногами, рухнули основы, четверть века казавшиеся ему незыблемыми…
Придя домой и увидев морщинистое лицо матери, он вдруг решил поведать ей о своей беде. Она выслушала. Затем подошла и погладила его по голове, будто так можно было смягчить разраставшуюся боль.
— Почему они так поступили с тобой? — тяжело вздохнув, спросила старая женщина.
Хорошо еще, что она не знала подробностей! Иса стал медленно прохаживаться из угла в угол. Да, действительно, неплохая у него квартира. Только вряд ли он сможет сохранить ее. Все, что у него осталось, — это жалованье в течение двух лет и небольшой счет в банке, куда он в свое время откладывал деньги, полученные от старост деревень за оказанные услуги. Но разве этих средств хватит на два года? А все эти вещи, которые сейчас украшают прихожую, гостиную и кабинет? Ведь они тоже подарены ему. Да, конечно. Вина его велика. Далеко позади остались те дни, когда руки его были чисты. Подарки, взятки — настоящая коррупция. И вот неожиданный крах, как раз когда он был на самых подступах к высшим должностям, за которыми рукой подать до министерского поста. Как же теперь он будет жить в этом мире злорадствующих невежд, забывших все его заслуги — как будто их никогда и не было, и твердящих только о его ошибках?!
Когда стемнело, он направился в дом Али-бека. Небо густо заволокло тучами, подул холодный ветер. Поднимаясь по широкой мраморной лестнице особняка Али-бека, он подумал, что и хозяин этого дома может легко оказаться выброшенным на улицу — даже судейская неприкосновенность не поможет.
Али-бека не было дома — он куда-то уехал. Сусанна-ханум простудилась и лежала в постели. Ису встретила Сальва, одетая в платье из голубого бархата, подчеркивавшего прелесть ее юного миловидного лица, которое вместе с тем было на редкость невыразительным. События последних дней, казалось, не оставили на нем никакого следа.
При виде Сальвы сердце Исы, как всегда, взволнованно забилось. «Вот мое сокровище, — подумал он. — Единственное, что у меня осталось в жизни». Но уже в следующее мгновение в голову пришла другая мысль: «А действительно ли она принадлежит мне?»
Стремясь поскорее разрешить все сомнения, он выпалил с пугающей лаконичностью:
— Сальва. Сегодня меня уволили…
Ее обычно равнодушные глаза вдруг сузились.
— Тебя?..
— Да, и меня, как многих других…
— Но ты ведь не такой, как другие!
Ее слова полоснули его по сердцу. Он с ужасом подумал о взятках и счете в банке.
— Они мне отомстили, прикрывшись чисткой, — с трудом проговорил он.
Сальва в смущении отвела глаза в сторону и некоторое время молча рассматривала какую-то статуэтку. Затем пробормотала:
— Да, дела вроде не очень хороши…
Пытаясь придать своему голосу бодрость, он сказал:
— Ничего, я найду работу лучше прежней.
Виновато улыбнувшись, будто извиняясь за свою бестактность, Сальва спросила:
— Но где же?
Иса ответил не сразу. В голове проносились мысли одна тревожное другой: любит ли она его по-настоящему, какие новые испытания готовит ему судьба? Неожиданно в голове промелькнула картина утреннего допроса в комиссии по чистке…
— В какой-нибудь компании или изберу свободную профессию.
Сальва не могла скрыть разочарования.
С надеждой в голосе Иса воскликнул:
— А я думал, что ты хоть немного приободришь меня!
Улыбнувшись одними губами, она тихо сказала:
— Желаю тебе успеха…
Иса провел ладонью по ее руке, лежавшей на подлокотнике кресла, и почти шепотом произнес:
— Нашей любви не страшны никакие испытания, не правда ли, дорогая?
— Да… да…
Ее ответ прозвучал несколько вяло. Но в том, что она любила его, Иса все же нисколько не сомневался. Ему неудержимо захотелось обнять ее, прижать к своей груди. Он привлек ее к себе. Пылкое желание вдруг вспыхнуло в нем, когда он ощутил тепло ее податливого тела и встретил нежный взгляд огромных темных глаз. Казалось, печали и невзгоды последних дней исчезли навсегда. Весь во власти охватившего его чувства, Иса жадно прильнул к ее губам… Но не встретил взаимности и выпустил ее из своих объятий. Некоторое время они сидели, тяжело дыша. В комнате воцарилось гнетущее молчание. Иса чувствовал себя крайне неловко — ему казалось, что Сальва осуждает его порыв. Затем, словно прося прощения, взволнованно произнес:
— Сальва… люблю тебя… Готов отдать тебе всю жизнь… Надо, чтобы ты поговорила…
Слегка прикоснувшись кончиками пальцев к руке Исы, она остановила его, затем, глубоко вздохнув, сказала:
— Мы должны принять жизнь такой, какая она есть…
Иса с трепетом прислушивался к мелодичным звукам ее голоса. Как ему хотелось в это мгновение очутиться вместе с Сальвой вдали от людей, в каком-нибудь заброшенном уголке земли, где нет политики, должностей, революций, прошлого и будущего.
— Ты веришь в меня? — в его вопросе впервые за этот вечер прозвучали нотки надежды.
— Ну конечно, милый. Ты всего добьешься.
Ему вновь страстно захотелось обнять ее. Но в это время за дверью послышались шаги и голос Али-бека.
9
Отворилась дверь. В комнату вошел Али-бек и, поздоровавшись, пригласил Ису пройти в кабинет поговорить. В кабинете было тихо, царил полумрак. Когда Али-бек включил настольную лампу, Иса внимательно посмотрел на него. Глаза Али-бека были мрачные.
«Чем он так расстроен? — подумал Иса. — Из-за меня? Или в связи с происходящими событиями?»
Случайно взгляд Исы упал на то место на стене, где прежде всегда висел портрет короля. Сейчас там красовался портрет самого Али-бека.
— Как твои дела? — спросил Али-бек.
— Буду все начинать сначала, — ответил Иса.
Затем он принялся рассказывать, стараясь представить себя в самом выгодном свете.
Али-бек внимательно слушал, не перебивая.
— Твое положение не из легких… — заметил он после некоторого раздумья.
— Я это знаю, ну и что? Я не отчаиваюсь…
Али-бек очень серьезно — Исе показалось даже слишком серьезно — посмотрел на него.
— По правде говоря, ты мне не сообщил ничего нового.
— Неужели председатель комиссии вам уже все рассказал?
— Да.
— Может быть, вы могли…
— Ничего не мог, — перебил Али-бек. — Председатель, действительно, мой друг, но комиссия состоит не из него одного, к тому же все сейчас в страхе…
Помолчав немного, он недовольно добавил:
— Что прошло, того уже не возвратишь. Подумаем лучше о будущем…
— Да… да… вы правы… Между прочим, я рассказал обо всем Сальве…
— Сальве? В самом деле?
— Но это ведь вполне естественно…
— И ничего не утаил? — в голосе Али-бека прозвучало сомнение.
— Конечно, — ответил Иса с едва заметным раздражением.
— Ну и что же она сказала?
Решившись играть ва-банк и чувствуя, что сейчас произойдет что-то важное, Иса воскликнул:
— То, что и следовало ожидать: она всегда будет со мной — и в счастье и в беде!
На несколько мгновений в комнате стало тихо. Слышалось только нервное постукивание пальцев Али-бека по полированной поверхности письменного стола. Наконец он произнес:
— Хочу быть с тобой откровенным. Ваша свадьба сейчас невозможна.
— Да, да, я понимаю, сейчас, конечно, я не могу жениться, — сокрушенно покачал головой Иса, как бы отвечая своим затаенным мыслям. Затем, желая прощупать настроение Али-бека, добавил: — Что и говорить, я жертва политической игры.
Али-бек, ни слова не говоря, вопросительно поднял свои мохнатые брови.
— На мою долю, — продолжал Иса, — всегда выпадала честь быть жертвой…
Али-бек раздраженно перебил его:
— Но на этот раз политика не была единственной причиной, не правда ли?
Их глаза встретились. Обеспокоенный, сразу весь ощетинившийся Иса с дрожью в голосе произнес:
— Может быть, вы соизволите дать объяснение своим словам?
— Эх, Иса! Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — гневно и вместе с тем печально ответил Али-бек.
— Уж не сомневаетесь ли вы в моей порядочности? — вызывающе спросил Иса.
— Я этого не говорил.
— В таком случае, что же вы имеете в виду?
Али-бек недовольно нахмурился — резкость тона Исы ему явно не нравилась.
