Эрик Сигал - Однокурсники
— Чем не произведение искусства, получше любой симфонии, не так ли, мистер Росси?
Это был их врач-акушер, который случайно проходил мимо по своим делам.
— О да, — сразу же согласился Дэнни, пожимая руку врачу. — Спасибо вам за все. Мария говорит, вы были великолепны.
— Ну что вы, что вы. Не переживайте: вы скоро привыкнете.
— К чему?
— К тому, что у вас дочь. Большинство мужчин втайне хотят мальчиков — по крайней мере, первенца. Но я уверен, Сильвия доставит вам столько радости, что вы будете счастливы.
Дэнни задумался о словах доктора, и у него стало легче на душе. Пока он летел в самолете, то никак не мог избавиться от привкуса разочарования из-за того, что Мария не родила ему сына. Он так хотел иметь наследника, чтобы тот продолжил заложенную им музыкальную традицию. Ведь, что ни говори, среди пианистов мирового уровня женщин так мало. И руководить музыкантами, размахивая дирижерской палочкой, тоже не очень-то женское дело. Ну не становиться же ей прима-балериной!
Три недели спустя Сильвию крестили, и в доме семейства Росси на фуршет с шампанским собралось сотни две гостей. В филадельфийских газетах напечатали большие фотографии всем известного ассистента дирижера оркестра со своей очаровательной женой и новорожденной дочерью. Дэнни выглядел веселым. То, что он стал отцом, казалось, придавало ему новый статус.
И все же кое-что он никак не мог взять в толк. Мария не хотела брать няню. Самое большее, на что она согласилась, — это пригласить медсестру на первые несколько недель. Потом она сама хотела растить Сильвию.
— Дэнни, за последние девять месяцев я прочла все книжки о том, как нужно заботиться о детях. И не желаю, чтобы какая-нибудь ворчунья в вытертом переднике сообщала мне, что я никудышная мать.
— Но ты же устанешь до невозможности.
— Нет, если ты будешь мне немного помогать.
— Конечно буду, — улыбнулся он, — но у меня совершенно адское расписание концертов.
— Ты ведешь себя так, будто ты раб своей судьбы. Я хочу сказать, совсем не обязательно выступать везде, куда тебя приглашают, согласись!
Как сделать так, чтобы она поняла?
— Мария, дорогая, тебе ведь известно избитое выражение, что музыка — международный язык? А теперь это еще и международный бизнес. Мне необходимо постоянно ездить по миру, чтобы поддерживать свои контакты.
Мария посмотрела на него. Лицо у нее вспыхнуло.
— Дэнни, я думала, женитьба тебя изменит. Но этого не случилось, и я надеялась, что, став отцом, ты будешь думать по-другому. Почему же, черт возьми, ты никак не повзрослеешь?
— О чем ты говоришь?
— Зачем ты все время порхаешь по свету, словно шмель с цветка на цветок? Неужели тебе все еще мало похвал? Если тебе недостаточно меня, то здесь хватает местных женщин, которые тебя боготворят.
Дэнни не счел необходимым оправдываться в том, что ведет образ жизни артиста.
— Мария, я считаю, весь этот взрыв эмоций — результат послеродовой депрессии.
А затем, поняв, что обидел жену, Дэнни подошел к ней и опустился на колени.
— Знаешь, это я гадость сказал. Пожалуйста, прости. Я очень люблю тебя, Мария. Ты мне веришь?
Она кивнула:
— Мне просто не хочется тебя ни с кем делить.
Не прошло и пяти месяцев, как Мария снова забеременела. И на следующий год родила вторую дочь.
На этот раз, когда у нее начались схватки, Дэнни находился в Нью-Йорке и успел приехать в больницу прежде, чем ребенок появился на свет.
*****
К январю 1964 года Джейсон завершил свое шестимесячное обучение на языковых курсах ульпан. Все это время он неустанно тренировал свои навыки, используя английский только раз в неделю для написания писем родителям, и в итоге обнаружил, что довольно свободно владеет ивритом.
Старшие Гилберты в письмах настойчиво звали его приехать домой на Рождество. Джейсон отказывался, объясняя, что на этих курсах нет никаких перерывов, кроме еврейских праздников в сентябре. Теперь он снова не воспользовался возможностью съездить в Штаты хотя бы на короткий срок, сказав, что собирается устроиться на «очень важную работу».
В первый же свой приезд после лета в кибуц он говорил об этом с Евой и Йосси — кстати, на иврите.
— Я собираюсь поступить на военную службу, — объявил он им.
— Хорошо! — обрадовался секретарь кибуца. — Там нужны такие опытные люди, как ты.
Ева промолчала.
Йосси обратил внимание на мрачное выражение ее лица и спросил:
— А в чем дело? Ты недовольна его решением?
— Я рада, что он остается, — ответила она. — Но у меня такое чувство, будто он делает это по какой-то неправильной причине.
— И по какой же именно? — поинтересовался Джейсон.
— Из-за личной вендетты — чтобы отомстить за смерть Фанни.
Йосси бросился его защищать:
— А мне все равно, по какой причине. К тому же разве в Священном Писании не сказано: «око за око»?
— Не надо все упрощать, ты же сам знаешь, — возразила Ева. — Это метафора, и не стоит понимать ее буквально.
— Зато арабы понимают ее буквально, — выдвинул свой довод Йосси.
— Эй, давайте прекращать полемику. Я получу от вас благословение на это дело или нет? — спросил Джейсон.
— От меня — нет, — твердо заявила Ева.
— Ну а я дам тебе свое, — парировал Йосси, — а также всего кибуца.
— Но я же не член кибуца, — ответил на это Джейсон.
— Ты станешь им после общего собрания на этой неделе, — обещал секретарь кибуца. — Если, конечно, захочешь.
— Да. Я очень хочу вступить в кибуц и стать одним из вас.
Невзирая на зимнюю погоду, следующие несколько недель Джейсон добровольно изнурял себя тренировками, готовясь к поступлению в армию: вставал на заре, чтобы сделать пробежку под ледяным дождем и потаскать гири в скромном спортзале кибуца, а потом снова бегал, уже перед обедом.
Он подолгу беседовал с Евой, пытаясь убедить девушку в искренности своего решения. А еще приставал к ней с просьбами просветить его в вопросах истории страны. Иногда, вечерами, их беседы как-то незаметно касались личных тем.
Он спрашивал ее о детстве. О том, как ей жилось с родными Фанни в годы войны. Как она сумела оправиться после трагедии холокоста, когда узнала о жестоком убийстве родных.
Ева рассказала о том, как ее потрясло известие о судьбе родителей. Впрочем, сейчас она понимает, по сравнению с большинством людей ей еще повезло. Ведь во время войны она нашла спасение в любящей семье ван дер Пост. А создание государства Израиль означает, что ее будущим детям никогда не придется испытать то, что пережила она.
