Дина Рубина - Белая голубка Кордовы
– Ну, ясно, ясно… кое-что и сами читали.
Если сейчас его не остановить, Илан может подробно выкладывать, не сбиваясь ни на вдох, ни на выдох, все нажитые богатства своих предков, много часов подряд.
– Слушай, Илан… Один мой приятель, искусствовед, будучи в Толедо, наткнулся на некую старую картину… Фамилию художника удалось прочитать на обороте холста: Кордовера. Тебе это о чем-то говорит?
Илан снисходительно улыбнулся, отрезал кусок от своего антрекота и царственным жестом перекинул на тарелку Кордовину.
– Заки, – проговорил он, – нет такой испанской фамилии, о которой я не смог бы рассказать тебе парочку забавных или страшных анекдотов. А теперь, гевер, не жмись, дай-ка мне кусочек твоей синты… – подхватил отрезанный Захаром ломоть синты, отправил в рот, прожевал… – Сукин сын, ты всегда умудряешься взять что повкуснее, так и в армии было…
– Так что там с этим Кордоверой? – перебил Захар.
– Известный, очень разветвленный род, происхождение испанского имени – как сам понимаешь, из Кордовы, хотя корни рода уходят в античные дебри – ведь евреи появились на Пиренейском полуострове еще при римлянах, – и даже ведут в Иерусалимский Храм, причем, не Второй, а Первый. Если не ошибаюсь – но тут мне надо еще проверить, – во время осады Иерусалима Навуходоносором – а это 586 год до новой эры – одному из служителей храма удалось вынести за пределы города некий священный серебряный сосуд для отправления храмовой службы. Вынес он его, между прочим, через знаменитые каменоломни Соломона – ты знаешь? – это сквозная система подземных пещер под Иерусалимом, идет аж до самого Иерихона; много лет они были закрыты, но, я читал, что сейчас их собираются вновь открыть для туристов. Советую сходить, посмотреть. Зрелище грандиозное, хотя и угрюмое. К слову, именно через эти пещеры бежал царь Цедеккия, но неудачно: вавилоняне его поймали, убили на его глазах всю его семью, а самого его ослепили…
– Не сбивайся на учебник истории, Илан, ради бога. Продолжай по делу: Кордовера. Бог с ними, с Первым храмом и священной серебряной чашей.
– Не скажи! Есть все основания думать, что именно от этого удачливого и рискового коэна пошел, вернее, продолжился в Испании под новым именем «Кордовера» интересующий тебя род.
Кстати, знаменитый каббалист Моше бен Яаков Кордоверо, крупнейший теоретик еврейской мистики, который за сто лет до Спинозы сформулировал известное «Бог есть все сущее, но не все сущее есть Бог», – тоже принадлежал этому клану. Он был очень пестрым, этот клан, могучим и бурным: среди них кого только нет. Некоторые Кордовера упомянуты в средневековых испанских хрониках – в те времена, когда Альфонсо Шестой уравнял евреев в правах с христианами, они, в основном, служили в королевской армии. Богаты были, как крезы – поместья, виноградники, дома, корабли… Были гранадские Кордовера, толедские, само собой – кордовские. После изгнания в 1492 году, после всех конфискаций часть из них осталась в Испании, крестившись для виду. Двое Кордовера из таких марранов – что интересно, братья-близнецы, – фигурируют в списках Инквизиции; сожжены оба после следствия и страшных пыток в тысяча семьсот, если не ошибаюсь, двадцать восьмом году в Кордове, за тайную иудейскую веру… Однако среди них и епископы встречались, потом, уже в XVIII веке, и художников было несколько, это правильно, и купцов, и моряков. А кто тебя интересует – который из Кордовера?
– Понимаешь, – торопливо проговорил Захар, – этот художник, Саккариас Кордовера, был учеником великого Эль Греко, и, возможно, родственником его жены… поэтому я… поэтому мой приятель так интересуется вопросом.
– Я в вашем картинном бизнесе, увы, не силен, – заметил Илан. – Какой это год, извини?
– Картина датирована тысяча шестисотым. Это портрет, не очень большой, сто на восемьдесят сантиметров. Вот, взгляни: – Кордовин вытащил из внутреннего кармана куртки одну из фотографий картины до реставрации, положил ее рядом с тарелкой Илана, мельком подумав, что его святой Бенедикт слишком зачастил по скатертям питейных заведений. – Не обращай внимания на его плачевный вид. Реставратор сделает из него конфетку.
Илан отложил нож и вилку, взял в руки снимок, присвистнул:
– Господи, на какой помойке ты его подобрал? Разве с этим можно что-то сделать?
– Еще как. Эта картина не в самом тяжелом состоянии, хотя попотеть реставратору придется: дублировать на новый холст, «укладывать» кракелюр – трещины эти, видишь? – показал он, – и лишь затем восстанавливать места утрат… Но я не об этом. Обрати внимание: портрет выполнен в стилистике изображения святых, но на святого похож примерно так же, как я.
– Кстати… – заметил Илан, переводя взгляд с портрета на лицо приятеля. – Кстати, как раз на тебя он и похож.
Кордовин фыркнул, с улыбкой припоминая, что коньком деятельности Илана во внутренней разведке была именно экспертиза и сверка внешностей разыскиваемых террористов.
– Так вот, – продолжал он. – Мы видим: святой как святой, обычное дело, расхожая для художника того времени тема. Смиренный молодой человек, черная сутана, истощенный, как после долгого поста, вид. Разве что глаза какие-то несвятые… Однако, рентгенограмма показывает в подмалевке совсем другие намерения художника. Ну… чтобы тебе было понятным: все равно, что мастер сначала решил изобразить Марию Магдалину в период ее бурной молодости, а потом раздумал и поверх подмалевка бросился возводить ей очи горе, всучил в руки молитвенник, а рядом, на приступочек скалы, водрузил череп, дабы сокрушалась о своих грехах.
– А это как-то ухудшает качества картины? – полюбопытствовал Илан. – Вот эти переписки? Прости, если вякаю невпопад.
– Да нет, нет, конечно. Картина хороша. Не смотри, не смотри, будет хороша после реставрации. – Он забрал снимок. – Все это неважно. Просто интересно. Понимаешь.. известно, что два сына этого Кордовера, по совпадению тоже – близнецы, писали ему позже, откуда-то с Карибских островов, упоминая в письмах какого-то Моше Коэна Энрикеса.
– А! – Илан воздел обе руки с ножом и вилкой, откинулся к спинке стула с явным удовольствием. – Это ж совсем другой компот! Во-первых, близнецы, регулярно появляющиеся на свет в одном роду, это не совпадение, а генетика. Во-вторых, ты сейчас коснулся интереснейшего момента истории сефардов! Ты когда-нибудь слышал о еврейских пиратах?
Кордовин замялся… В который раз подивился тому, что сны все же не следуют за событиями, а именно предвосхищают их.
– Очень давно и… смутно. Расскажи-ка!
– Сейчас готовится к печати отличная книга Эдда Крицлера на эту тему, именно о наших робин-гудах. Тебе надо бы ее почитать, когда выйдет. Коротко так: после изгнания евреев из Испании, после тотального разграбления общины и гибели десятков тысяч изгнанных на дорогах и на морях, само собой, появились мстители. Возьми судьбу известного кабаллиста Якова Куриэля. Блестящий офицер испанского королевского военно-морского флота, потомок древнего знатного рода, он мог сделать выдающуюся карьеру, но… грянул 1492 год, королевский указ проклятой Изабеллы, конфискация всего имущества общины в королевскую казну, костры и прочие ужасы… Куриэль бежит в Новый Свет, снаряжает там фрегат на деньги, вырученные за какой-нибудь семейный изумруд, спрятанный за щекою, команду набирает из соплеменников и… начинает методично изничтожать испанские галеоны в Карибском море. Со временем его своеобразный бизнес разрастается до небольшой эскадры, пираты величают его адмиралом, на кораблях его не только строжайшая военная дисциплина, но и кошерная пища, и… шабат! – Илан расхохотался, прищелкнул пальцами: – Представляешь, матрос кричит: «На горизонте – фрегат под испанским флагом!» – а командир ему: – «Отбой. В Святую субботу не грабим». Так вот, отправив на тот свет немало испанцев и удовлетворив жажду мести, Яков Куриэль переехал в Эрец-Исраэль и скромно жил в Галилее, каббалой занимался, книги писал… спасал многогрешную пиратскую душу. Как ты думаешь, простил ему Господь душегубство? Кстати, похоронен он в Цфате, рядом с великим Аризелем… И таких судеб много, много… Да и странно было бы ждать смирения от потомков знатных сефардских родов, униженных, ограбленных и изгнанных с родной земли.
