Кристи Филипс - Письмо Россетти
– В смысле?
– Ну, есть там прикольные места, куда можно пойти?
– Что значит “прикольные”?
– Ну, типа всяких там исторических мест, где убивали людей и все такое. Есть они в Париже?
– Знаешь, тебе повезло, – доверительным тоном сообщила Клер. – Имело место одно маленькое такое событие под названием Французская революция…
ГЛАВА 30
Эдвард и Элен Фрай поджидали их в аэропорту Шарля де Голля, в крыле, где совершали посадку самолеты компании “Алиталия”. Толпы людей валили через проходы в главный терминал.
Гвен первой заметила их.
– Папа! – пронзительно взвизгнула она и бросилась вперед.
На секунду Клер испугалась, что потеряет ее, как сегодня утром, во внутреннем дворике Ка-Фоскари. Но опасения оказались напрасными. Гвен ловко пробилась через толпу и налетела, раскрыв объятия, на Эда Фрая с такой стремительностью, что тот едва устоял на ногах. И сохранил равновесие, только оперевшись на трость.
Молодожены выглядели загорелыми, отдохнувшими. И в простой спортивной, но достаточно консервативной одежде казались типичными бостонцами, словно только что пришли с воскресного завтрака или с прогулки на лодке по реке Чарльз. Элен была внешне неброской, но удивительно милой и естественной, что несколько удивило Клер, особенно после рассказов Гвен о том, что мать одевается у лучших модельеров. Она пала жертвой стереотипов, полагая, что такой богач, как Эдвард Фрай, непременно должен взять себе в жены манекенщицу или кинозвезду. Элен поразила ее простотой и тем, что глаза ее лучились счастьем.
Пока Клер подходила и знакомилась с Элен, Гвен уже успела поведать уйму подробностей о своем пребывании в Венеции.
– Мы наняли гондолу и проехали по всей Венеции, мимо дома куртизанки и тюрьмы. И еще того места, где вешали людей, и этого ужасного канала, в котором было полно мертвецов, и костей, и всего прочего, – тараторила она.
– Рад, что ты так замечательно провела время, милая, – заметил Эд и похлопал дочь по плечу. – Все прошло хорошо? – спросил он Клер.
– О да, просто чудесно, – закивала та в ответ. – Замечательно!
На лице Гвен отразилось облегчение. Правда, Элен удивленно ахнула при упоминании о висельниках и мертвецах, однако взяла себя в руки и промолчала.
– Знаешь, пап, Клер говорит, что и в Париже тоже полно всяких прикольных местечек. Так что, может, завтра…
Эд и Элен переглянулись.
– У меня завтра в десять утра ти-тайм [23] на здешнем поле… Сен-Квентин, кажется, – сказал Эд Фрай.
– Это в Ивелине, – уточнила Элен.
– Считается самым лучшим и престижным полем во Франции, – пояснил Фрай.
– Но, папа!
– Всего один раз. Не буду больше играть, пока мы здесь, обещаю. Мне специально назначили время.
– Разве он не играл в гольф каждый день, когда вы были в Ницце? – спросила Гвен у Элен.
– Всего два раза, – ответила та. – Так что ты должна мне десять долларов.
– О господи, – тихо простонала Гвен. Но несчастной при этом не выглядела.
– Мы заключили пари, – объяснила Элен. – Гвен сказала, что он будет играть в гольф каждый день. Как бы там ни было, – обратилась она к падчерице, – можешь придержать свою десятку до завтра. Похоже, весь день его будем занимать мы и только мы. Куда ты хотела пойти? Наверное, по магазинам?
При этом у Клер создалось впечатление, что Элен предпочитает провести день у стоматолога.
– Ну, вообще-то… Клер рассказывала мне о местах, связанных с революцией.
И Гвен покосилась на Клер, ища поддержки.
Элен была заинтригована:
– Вот как?
– Да. К примеру, там, где у них стояла гильотина… как это называется?
– Площадь Согласия, – ответила Клер.
– Ну и еще тюрьма, где держали людей, прежде чем отсечь им головы.
– Называется Консьержери, – уточнила Клер.
– И еще одно подземелье, страшно хотелось бы посмотреть!
– Катакомбы. – Клер достала из сумочки листок бумаги, протянула Элен. – Вот, я все тут записала. А детали и подробности вы найдете в любом путеводителе.
– Как интересно… – пробормотала Элен, пробегая глазами список. – Тур по местам, где “правят насилие и страх”. Определенно веселей, чем шарить по вешалкам с платьями в “Галерее Лафайет”. – Она улыбнулась. – Спасибо вам, Клер.
Клер достала из сумки еще несколько предметов.
– Это вещи, которые ты забыла в гостинице, – сказала она и протянула небольшой сверток Гвен. – Открытки с видами, помада, которую я брала у тебя, и маленький подарок.
– Какая прелесть! – воскликнула Гвен, разворачивая бархатный шарф, который Клер купила в магазине на одной из мерчерий. – А я вам ничего не подарила…
– Это совсем не обязательно. Что ж… – Клер замялась, переступила с ноги на ногу. Почему испытываешь такую неловкость при прощании? – Пойду регистрироваться на свой рейс.
Она обменялась рукопожатием с Эдвардом Фраем, пробормотала “приятно было познакомиться” Элен и улыбнулась Гвен, в последний раз перед тем как направиться к стойке регистрации.
Гвен бросилась за ней.
– Клер!
Клер остановилась, обернулась. Гвен налетела с разбегу, повисла у нее на шее. Обняла крепко-крепко.
– Спасибо за все. – Она отпустила ее, но не уходила. Задумалась о чем-то, потом сказала: – Не уезжайте домой.
– Ты хотела сказать, к моей прежней скучной жизни?
– Джанкарло в вас влюбился. Точно знаю, Стефания мне сказала. Вы ведь собираетесь ему позвонить, да?
– Да.
– Когда вернетесь, обязательно расскажите мне, что было.
– Конечно, – с улыбкой ответила Клер.
– И не забудьте прислать те снимки. Жду не дождусь сентября! Ну, ладно. Чао!
– Чао, – крикнула ей вслед Клер.
И вместо облегчения, что вернула дочь отцу целой и невредимой, ощутила вдруг грусть, даже нечто похожее на зависть, глядя, как семейство Фрай растворяется в толпе. И с особой ясностью поняла, что потеряла с уходом Майкла.
Клер развернулась и направилась в ту часть здания, где размещались стойки регистрации “Алиталии”. Об Элен она знала немного, подозревала лишь, что по возрасту та ближе к Эду, чем к ней. Ей всего-то под сорок. Возможно, она разведена. Но не отчаялась, не сдалась, нашла в себе силы для нового замужества. Так и надо, все время двигаться вперед, пытаться снова и снова. Какой тогда совет она дала Гвен? Живи дальше, встречайся с людьми. Совет, которым сама не воспользовалась. Нет, она поступила точно наоборот, отстранилась от всего, замкнулась, стала… одинокой, как устрица в раковине.
Клер резко остановилась, вспомнив, где впервые встретила это выражение. Да это же из Диккенса, из “Рождественской песни”. И относилось оно вовсе не к романтической героине, блуждающей по вересковой пустоши, или кому-то равно романтичному. Нет, это было описание Эбернезера Скруджа, скупого и замкнутого типа, с изрядной долей отвращения поняла она и громко расхохоталась. Ей следовало помнить: в сравнении себя с устрицей нет ничего хорошего. Гвен была права, и Мередит – тоже. Настала пора выбираться из маленького своего домика и начинать новую жизнь. Но как и с кем?…
В центре зала стояли двумя рядами стулья, вдоль стены тянулись будки телефонов-автоматов. Прямо напротив – огромные, от пола до потолка окна, из них открывался вид на взлетно-посадочную полосу и несколько самолетов компании “Алиталия” чуть в стороне. Клер уселась на один из стульев и, продолжая размышлять, следила за тем, как мощный трейлер выкатывает “Боинг-727” на стартовую позицию.
“Не уезжайте домой”, – сказала ей Гвен. “Никто вас там не ждет”, – так говорил ей Джанкарло. Ведь это совсем не сложно – сдать билет, купить взамен новый и вылететь в Венецию, верно? Но Клер никогда в жизни не совершала столь импульсивных поступков и, хотя была твердо убеждена, что пора, никак не могла решиться. Ей остро хотелось, чтобы рядом оказался человек, способный подтолкнуть ее на этот поступок, отмести все сомнения, но, увы, она снова была одна.
И потом, это создаст целую кучу проблем. В Венеции ей диссертацию не закончить, без компьютера, записей, файлов и книг, что остались дома. Она слишком долго работала над этой диссертацией и так близка к завершению. Было бы просто глупо прерываться, отвлечься хотя бы на неделю или две, особенно если рядом окажется Джанкарло. Но не только это соображение удерживало ее. Она подозревала, что, несмотря на все заверения, отношения у Джанкарло с Натали не закончены. Да и Рената вряд ли обрадуется ее появлению.
Впрочем, все эти обстоятельства не имели бы ни малейшего значения, если бы она любила Джанкарло. Но Клер не любила. Она это точно знала. Да, он умен, образован, красив, богат, увлечен своей профессией, он очень искренний и добрый человек. Уж если она не смогла влюбиться в Джанкарло Бальдессари, какие у нее перспективы? Выходит, она ничем не отличается от Дейдры Фрай, вера в любовь у которой так пошатнулась, что бедняжка просто не способна полюбить снова? Если уж Джанкарло ей не нужен, тогда кто?…
