Кристина Россетти - Стихи

Я смерти не боюсь… Труднее жить.
С терпением галерного раба
Грести, грести, стирая пот со лба,
Но руки на себя не наложить,
Не броситься в глубокий водоем,
Желая одного: навек уснуть…
Имея нож, себе не ранить грудь —
Вот подвиг, в понимании моем.

Шагнуть с обрыва — миг. Терпеть длинней.
Но разве торопливые сердца,
Лишившие себя остатка дней,
Отважней тех, кто слабость превозмог?
И разве не герой, кто до конца,
До капли чашу жизни выпить смог?

Тропою горной, а потом и тропкой
По каменным холмам… Весь этот путь
Он одолел, не вправе отдохнуть,
Спеша поймать заката отблеск робкий.
Все время вверх — с усильем, понемногу…
Настала ночь, на гору пала мгла.
Теперь подмогой путнику была
Любовь. И воля. И молитва Богу.
На ощупь — вверх. На ощупь — к небесам.
Вот так — нечеловеческим трудом —
Он покорил тот пик, он выиграл бой.
И навзничь пал, хватая воздух ртом.
И не поверил поутру глазам,
Увидев только Солнце над собой.

Весною, украшая свой наряд,
Я обрывала яблоневый цвет,
А осенью, придя с корзиной в сад,
Увидела: на ветках яблок нет.

С пустой корзиной возвращалась я,
Держалась от других чуть-чуть поодаль.
Соседи дружно славили меня,
Подружки меж собой шутили вдоволь.

Победно распевая на ходу,
Шли две мои сестры — Джанет и Милли.
Их яблоки — крупнее всех в саду! —
Так ароматны, так прекрасны были!

Гертруда — неохватные бока —
Окликнула меня, смеясь мне в спину.
Мужская, очень сильная рука
Несла ее тяжелую корзину.

Ах, Вилли, Вилли, неужели те
Обычные плоды былого лета
Ты предпочел любви и красоте,
Не помнишь больше яблоневого цвета?

По этой же тропинке мы брели
В душистые цветы упрятав лица…
Но яблони давно уж отцвели —
И это время вновь не повторится.

Похолодало к ночи… Надо мной
Сова ночная ухала, кружила.
Все возвратились парами домой.
А я… Я возвращаться не спешила.

Полярная звезда, нависшая над льдами,
И Сириус, что разливает свет,
Летя на колеснице меж планет, —
Две избранные ноты в звездной гамме.

Одна, желая путнику помочь,
Встает все в той же точке небосвода,
Другой непреходяще, год от года,
Своим сияньем озаряет ночь.

Как жаль, что встреча им не суждена!
Порядок не изменят небеса:
Вовеки с места не сойдет она,

Не обернется он в полете гордом…
И всё же их ночные голоса
Звучат неутихающим аккордом.

Когда бы день припомнить я могла,
Когда ты на меня впервые глянул!
Мной не отмечен, он бесследно канул,
Как просто день, которым нет числа.

Как я была слепа, не замечая
Твоих, за мною следующих глаз!
Когда Судьба соединила нас:
В конце зимы или в начале мая?

Припомнить бы тот день! Под сердца стук
Воздать ему по праву… Наслажденье
Испить до дна, до головокруженья…

Но память рвется птицею из рук…
Когда бы я припомнила, мой друг,
То первое твое прикосновенье!

Уносит лодку в море, а матросы
Уснули, не убравши паруса…
Из огненной дали меж тем без спроса
Ползет гроза.

Стог сена посреди большого поля
И два глупца, заночевавших в нем,
Меж тем как от снующих в небе молний
Светло как днем.

Судьба непостоянна и жестока…
Беспечность не кончается добром…
Пригонит ветер тучи ненароком,
И грянет гром.

Возможно ли такое превращенье?
Пять лет всего прошло — а не узнать!
Ее ли это тон, осанка, стать?
Достоинство в любом ее движенье,
Где раньше были искренность и пыл!
Спокойствие, присущее мадонне…
И голос стал чуть суше, монотонней,
И тверже взгляд, что прежде робок был.

Не судит, не спешит давать совет,
Как будто бы дала себе зарок…
Мы встретимся спустя какой-то срок
И вновь она окажется иною…
В глазах ее небесный вспыхнет свет,
И крылья обретутся за спиною.

— Ты не видела, сестрица, —
Хоть случайно, невзначай! —
Голубя в моем окошке?
Что смеешься?.. Отвечай!
Вечером, а может, ночью,
Перед самою грозой?
В клюве он держал колечко
С голубою бирюзой.

— Да, я голубя видала…
Мне пришлось его пугнуть,
Чтобы он в окно не бился,
Чтобы ты могла уснуть.

— Ты добра ко мне, я знаю…
Так ответь, моя душа,
А собаку ты видала,
Что космата и рыжа?
Вдоль ограды пробежала
И обнюхала крыльцо…
У нее на шее лента,
А на ленте — письмецо.

— Да, сестрица, та собака
Выла ночью под ветлой.
Я, покой твой охраняя,
Прогнала ее метлой.

— А хорошенькому пажу
Ты не открывала дверь?
Что, и не припомнишь даже?
Не приходит он теперь.
Плащ его богат и ярок.
На плече венок из роз.
Он мне приносил подарок —
Дивный гребень для волос.

— Как же, я его видала…
И отвадила скорей,
Чтоб тебя не беспокоил
Скрип несмазанных дверей.

— Стой, не убегай, сестрица,
Не криви в усмешке рот…
Незнакомого мужчину
Ты видала у ворот?
Он придет ко мне сегодня,
Чтоб просить моей руки!
Я люблю его всем сердцем,
Наши чувства глубоки!

— Незнакомца я видала…
Но тебе не все ль равно?
Я, вздохнув, ему сказала,
Что ты замужем давно.

— Ложь! Вот это ложь, сестрица!
Ты разбила сердце мне…
Как ты можешь веселиться?..
Чтоб тебе гореть в огне!
Побегу за ним вдогонку,
За него приму и смерть…
Ах, завистница лихая,
Как же ты могла посметь?!

— Что ж, беги за ним, коль хочешь…
Вот что я тебе скажу:
Ты семьи не опорочишь…
Я тебя опережу.

О чем это море шумит неустанно,
О чем неустанно вздыхает оно?
Отторгнуто неба причудою странной,
Изрезано берега линией бранной
И мучиться жаждою обречено…

А там, в глубине, мир сверкающе-зыбок,
А там, в глубине, мир исполнен чудес:
Подводной скалы неприступная глыба,
И стайки пугливых оранжевых рыбок,
И девственно-белый коралловый лес.

Морские ежи, эти Аргуса слуги,
Толпой обступили причудливый грот…
И каждый, в пучине рожденный без муки,
Неслышно кружит в этом призрачном круге,
И так же неслышно умрет в свой черед.

Лола, ангел озорной
С детскими замашками,
Силится прочесть мою
Книгу вверх тормашками.

Водит пальцем не спеша
По неясным строчкам —
Этим перевернутым
Буковкам и точкам.

Носик сморщен, голова
Подперта рукою…
“Что дает твоей душе
Чтение такое?

Неужели правильно
Прочитать нельзя?..”
Лола на мгновение
Подняла глаза…

Удивление лишь в них.
И — внезапный луч.
Точно солнце невзначай
Вышло из-за туч.

Этот лучик чудный,
Явленный на миг,
Знания дороже
И важнее книг.

Взгляд открытый и прямой,
В пику поучению…
Лола, ангел озорной,
Возвращайся к чтению!

Постигай страницу,
Разбирайся в ней.
Да, я знаю больше…
Но ты меня умней.