Уходящие из города - Галаган Эмилия
«Во дура. И как ее взяли секретаршей-то? – подумал Сергей. – Спит с кем-то, наверное».
– Привет. – Пуля поцеловала Сергея вскользь, а он легонько хлопнул ее по заду.
– Я договора распечатать хотел…
– Какие договора, Сереж, бумаги-то нет…
– Черт, и что делать-то?.. И, кстати, откуда тут такие… эммм… ароматы Франции?
– Родного отечества это ароматы, – бросила секретарша. – Забилось что-то. Надо сантехника вызывать, а я дозвониться не могу.
– А я думал, это шеф обосрался, – пошутил Сергей. – Испугался кризиса.
– Может. – Секретарша пожала плечами. – Или вообще испугался. Он же откуда-то… оттуда.
Сергей хрюкнул от смеха, но покосился на кабинет шефа, хотя и понимал: раз подчиненные так шутят, то начальника на месте точно нет.
– Сереж, я тебе договора на оборотках распечатаю, уж не сердись, – сказала Пуля с улыбкой, – пусть клиенты войдут в положение…
Пока принтер печатал, Сергей с Паулиной целовались, а соседка-секретутка, казалось, не замечая их, зависала в телефоне.
– Что ты там палишь все время? – спросила ее Пуля, которой как будто хотелось, чтоб их тисканья кто-то заметил (может, хотела, чтоб подружайка позавидовала ей?).
– Новости. Надо ж следить за обстановкой. Война вообще-то.
– Не война, а спецоперация, – Сергей решил отыграть роль старшего, поучающего неразумных малолеток. – Привыкай, а то штраф придется платить. Или сесть на пятнадцать суток.
– Что пишут? – спросила Пуля. – Санкции какие-то еще наложили?
– Дерьма они наложили, как ваш шеф. Пугают, пугают, а ничего страшного!.. Пишут вот на мэйл. ру, что российские ученые предложили делать бумагу из борщевика.
– Серьезно? – Пуля подняла брови, очень красивые, идеально симметричные, сделанные в салоне. – У нас же этого говна просто пруд пруди. Как ехать в сторону Урицкого, так вообще…
– Он ядовитый что пиздец, – продемонстрировала интеллект девица из-под нотариуса. – Ожоги оставляет очень болючие.
– Ну, мы найдем, кто его собирать будет. Кого не жалко. – Пуля внимательно посмотрела на Сергея, как будто имела в виду его, а затем внезапно добавила: – Каких-нибудь преступников, зэков…
Сергей притянул ее к себе.
– А ты злая, зая!
Они долго обнимались, Сергей даже подумал, не уехать ли им домой, ну его все, но внезапно пришел шеф, окинул всех мрачным взором, так что пришлось отлепиться друг от друга. «Дома закончим», – шепнула ему Пуля. Уходя, Сергей подумал о том, что ему с ней очень повезло: горячая штучка. Но при этом… покладистая. И коту она нравится, Брюс ластится к ней, мурчит, а он в женщинах разбирается, хоть и дефабержирован.
Краем уха Сергей услышал, как секретарша нотариуса сказала:
– …душнила! Хорошо хоть не говорит «а-нек-дот», как все старперы… И как ты его терпишь?
Сергей хмыкнул: это да, шеф у них реально нудный старикан.
Тупик № 3. Призракам вечно что-то надо
Дядя Юра (впрочем, все звали его Михалыч) и теть Оля жили, в общем-то, дружно, хоть и были не похожи. Теть Оля происходила из семьи потомственных интеллигентов – не тех, которые пьют чай, оттопырив мизинец, а настоящих – которые тратят зарплату на книги, а потом весь месяц питаются отваром от яиц. Ее отец перед смертью ослеп и не мог читать – теть Оля или ее мать читали ему вслух, под их чтение он и умер. Мать теть Оли зрение сохраняла до последних дней, но почти оглохла, так что приходилось кричать на нее, а это для тихой интеллигентной теть Оли была та еще пытка. Как все воспитанные люди, сама теть Оля очень боялась стать в тягость окружающим.
В молодости она, вопреки представлениям о книжных девах, была хороша собой – с ямочками на щеках, крепкими ровными зубами и длинной темно-русой косой. Дядь Юра, напротив, был худой и загорелый, будто высушенный на солнце. Он – механик на вагоноремонтном, она – библиотекарь, такая вот парочка. Злые языки говорили, что женился он не на теть Оле, а на ее большой квартире. Врали, наверное: квартира была забита книгами, шагу негде ступить – такая себе невеста. Дядь Юра не читал книг, предпочитая им сначала телевизор, а потом и что покрепче. Но с теть Олей они жили ладно, не ссорились: она была слишком воспитанна, а он слишком хмур, оттого чаще всего они молчали. Так, молча, сделали целых троих детей, которые быстро выросли и разъехались по всему бывшему Союзу.
– Книги – это нашим детям наследство, – поучала теть Оля. – Умру – не смей выбрасывать.
Дядь Юра только плечами пожимал. Или говорил то, что в таких случаях говорят все:
– Завела тему… Да я первей тебя на тот свет уйду…
Поскольку организм у дядь Юры был не самый крепкий, а налегал на водочку он хорошо, все шансы опередить теть Олю у него были. Помешал этому юный любитель экстремальной езды, которому подарили машину, а может, и права на нее тоже. Теть Оля отправилась на городское кладбище, к слепому отцу и глухой маме, будучи всего шестидесяти лет от роду (ее убийца, впрочем, искренне считал, что сбил бабку, которой, может, не так-то много и оставалось – и вынужден сидеть, несправедливо). Дядь Юра, оставшись один на один с квартирой, приуныл. Стало ему совсем невмоготу. Книги эти, опять же, осточертели: лежат везде.
– Детям – что… они на похороны приехали, поплакали и уехали. Книжек этих как не заметили. А мне это все на кой пес?
Решил он от книг избавиться, да поскорее. Нанять кого-нибудь, чтоб в один присест все это добро взял, да и вывез. Нашлась такая фирма, даже копеечку ему заплатила.
На радостях дядь Юра взял выпивки. Хорошо так взял, чтоб на пару дней хватило. И водочки любимой, и плодово-ягодного. Друзей позвал, чтоб помянуть теть Олю, посидеть по-человечески.
Посидели они хорошо, серьезно так помянули, на совесть.
Когда дядь Юра очнулся, стояла ночь. Летняя, приветливая, но прохладная – дядь Юра ощутил это потому, что плед с него сполз на пол, а окно было еще с вечера распахнуто настежь. В комнате противно зудело несколько комаров.
«Совсем я дурак, что ли? Окно не закрыл», – подумал дядь Юра и встал, чтоб запереть окно. Рама была старая, крашенная масляной краской, перекошенная, так что ничего у дядь Юры не вышло. Пока он возился с окном, успел заметить внизу, на улице, две человеческие фигуры. Кто-то стоял прямо под его окном. Фонарь не горел (а зачем ему?), и поэтому разглядеть, кто там стоит, дядь Юра смог не сразу – а как разглядел, так сразу и обомлел.
Внизу, под окном, стояла теть Оля, а с ней – какая-то девчоночка белобрысенькая. Теть Оля была в бордовом костюме, в котором ее похоронили, и в туфлях выходных, с тупыми носами, на невысоком каблуке. Только волосы не в пучок закручены по-стариковски, а по плечам распущены, как в молодости. И девчонка тоже растрепанная, босая, одетая в беленькое платьице, на шее шарфик какой-то, она его за концы дергает и глаза таращит. Жутенько!
– Оля? Ты, что ль?
Вспыхнул фонарь. Дядь Юра ясно увидел свою бывшую жену – бывшую, потому что мертвую.
– Ю-у-ур, – проворковала она, и тут дядь Юра заметил, что зубов-то половины у нее нет, да и нос, кажется, сломан, а по лицу расплывается здоровенный синяк. – Ю-ур, где мои книги? Ты сохранил книги, Юр?
Девочка странно повела головой, повернув ее под таким углом, как живой человек ни за что не сможет – подбородок стал перпендикулярен шее, растянула шарфик в стороны и улыбнулась; у нее все зубы были на месте, но улыбка от этого приятнее не стала.
Дядь Юра в ужасе отскочил от окна. Что будет, если узнает покойница, что книг нет? Вывезли их все до единой!
Но тут, оглядевшись, он увидел невероятное: книги были на месте. Да, все книги, которые, как ранее казалось дяде Юре, сегодня утром вынесли с шутками-прибаутками крепкие молодчики, были здесь, в квартире! Все шкафы снова были забиты, и под шкафами лежали чемоданы с книгами, и между шкафами высились башни из книг. Даже на подоконнике он заметил стопку книг. Но как? Дядь Юра ущипнул себя два раза. Закрыл глаза и снова распахнул их. Книги были.
