Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей
– Большая фабрика, – с уважением сказала Камила. – Масса работы. Тебе нравится?
– Сама не знаю. Пока что немного страшновато. Не знаю, справлюсь ли.
– Справишься, постарайся! Ведь ты защищаешь нашу женскую честь!
– Верно. Я постараюсь.
Камила вспомнила, что к ней должны прийти из деревни, и оставила меня одну.
Я вошла в контору, где не подметали, должно быть, с самого начала строительства. На столе лежали чертежи, книги и бумаги. Много бумаг. Я собрала чертежи, просмотрела их один за другим, но ничего не поняла. Теоретические знания, которыми я так гордилась во Вроцлаве, здесь нисколько мне не помогали. На одном чертеже была изображена железобетонная лестничная клетка, на другом – какие-то стальные конструкции. Затем следовал целый ворох видов и разрезов. Многие обозначения мне были совсем незнакомы.
Я попыталась сложить чертежи по номерам, но из этого тоже ничего не вышло. Многие были помечены одним и тем же номером, хотя явно относились к разным объектам.
Как мне хотелось посоветоваться с товарищами по техникуму или хотя бы с моим бывшим начальником. Уж они бы сообразили, что к чему. Но здесь, увы, я была предоставлена самой себе.
Я сидела за чертежами так долго, что Камила, забеспокоившись, прибежала за мной. Я, конечно, не призналась в своей неудаче.
«Завтра приедут люди и с равнодушным видом будут ждать указаний. Что же вы им скажете, товарищ начальник? – издевалась я сама над собой. – Погодите, скажу: дайте мне сперва набраться ума-разума». Я расстраивалась все больше и больше.
Камила звала домой. Я взяла с собой чертежи, заперла контору и с тяжелым сердцем пошла за ней.
Дома я разложила чертежи на полу своей комнаты, ходила, смотрела, становилась на колени, но… так ничего и не поняла.
Вечером мы долго сидели с Камилой. Занятая своими мыслями, я рассеянно слушала ее. Пошел сильный дождь. На улице лило как из ведра.
– Ты мне нравишься, – вдруг заявила Камила. – Я люблю непосредственных людей. Правда, я еще не до конца тебя раскусила, но уже не боюсь.
– Зато я боюсь. Понимаешь, я еще никогда в жизни не руководила строительством. Это мой первый опыт. Не знаю, справлюсь ли.
– Опять ты за свое. Душенька моя, – это было любимое обращение Камилы, – почему же тебе не справиться? А Гломб на что? Другого такого мастера во всем районе не сыщешь. И вообще народ тут работящий. Не волнуйся. Те начальники убегали, потому что их тянуло в город. Ты только к нашей глуши привыкни, остальное все будет в порядке.
И опять я отвечала на бесконечные расспросы Камилы, удивляясь про себя, что они меня не раздражают. Потом я поняла почему. В ней говорило не простое бабье любопытство, а искреннее расположение к людям.
– Дай Катажине отдохнуть хоть минутку. Ты ее замучаешь разговорами, она убежит, – пошутил Мариан.
– Не зли меня, Мариан, а то, честное слово, я с тобой поссорюсь навсегда, – прикинулась рассерженной Камила. – Иди лучше в контору и займись отчетом. На меня не рассчитывай, я за тебя его делать не буду.
Мариан растерянно взглянул на меня и вышел.
– Не обращай на него внимания. Он хороший, только в женском обществе робеет. Недели через две разговорится. Он все делает медленно. Скажи лучше, у тебя есть жених?
– Нету. И думаю, не скоро будет, – ответила я с легкостью, хотя обычно не любила разговоров на эту тему.
– Странная ты девушка, честное слово. Как же так? Молодая, хорошенькая, а рассуждаешь, как старуха.
– Возраст тут ни при чем. А знаешь, ты должна радоваться, что живешь на краю света. Тут, по крайней мере, спокойно.
Легла я поздно и в постели продолжала думать о чертежах. Моментами мне казалось, что я начинаю кое-что соображать. Тогда я вскакивала, зажигала свет, но, увы, снова безрезультатно. Так повторялось много раз.
Утром я трусила и волновалась, как перед сложным экзаменом. Первым приехал мастер. Камила показала мне его в окно. Он был низкого роста, седой. Застиранная, но идеально чистая спецовка придавала ему очень опрятный вид.
Мы поздоровались, взглянули друг на друга, и мне сразу стало легче, – глаза у мастера были молодые, веселые и добрые.
– Здравствуйте, – сказал он удивленно. – Я вчера был в Болеславце и там узнал новость. Но представлял вас…
– Постарше?
– Вот именно, – мастер рассмеялся. – Это пан Сковронский меня разыграл: «К вам, – говорит, – назначена в начальники солидная дама».
Народ собирался медленно. Здоровались сдержанно, смущенно, не очень зная, как себя держать. Мастер представил меня рабочим, и я произнесла нечто вроде речи. Я сказала, что понимаю, как много нам предстоит сделать, и что очень хочу не только начать, но и довести с ними до конца эту стройку. Опыта у меня мало, но я рассчитываю на их помощь и надеюсь, что мы найдем общий язык.
Вопреки моим опасениям, люди не стали дожидаться моих указаний, мастер сразу же направил их на работу.
– А теперь, барышня, – сказал мастер тоном, не допускающим возражений, – давайте посмотрим чертежи. Там такая путаница, что одна вы ни за что не разберетесь.
У меня сразу упал камень с сердца.
Мы просидели за чертежами весь день. Гломб что-то хвалил, что-то ругал, а я лишь согласно кивала головой. Сперва я соображала с трудом, и только во второй половине дня в голове у меня, наконец, прояснилось. Я поняла.
Главное, теперь я знала: обо всем, что мне неясно, можно смело спрашивать Гломба. Мастер сам прекрасно разбирается в строительном деле, но его нужно освободить от бумажной волокиты: смет, расчетов, сводок.
После работы, когда строительная площадка опустела, я снова отправилась туда и внимательно осмотрела участок за участком. Теперь это были уже не просто груды развалин. Фантазия рисовала мне все эти здания восстановленными.
Стройка притягивала меня, как магнит. Второй день прошел значительно лучше – я могла уже кое-что делать самостоятельно. Составила, например, месячную заявку на стройматериалы. Затем занялась обмером.
– Я же говорил, нужны, как минимум, три подводы! – кричал в трубку Гломб. – Мы территорию расчищаем, надо побыстрее вывезти щебень и обломки. Если вы думаете послать одну, да к тому же с этим пьянчугой Михалом, то лучше совсем не надо. Вынесем на руках. Как угодно… Если завтра не будет трех подвод, я больше звонить не буду! Откуда возьму? Пазовский староста пришлет, да еще мне в благодарность пару пива поставит! Ясно?.. Вот и хорошо. Значит, договорились? Привет!
Дни теперь летели быстро. Связь с внешним миром поддерживал Гломб. Он звонил по телефону, с кем-то ссорился, улаживал дела.
Я приводила в порядок документацию. Записывала обмеры, регистрировала израсходованные материалы. Выписывала накладные, составляла ведомость на зарплату.
Я старалась вести документацию так, как мой бывший начальник во Вроцлаве. По вечерам вспоминала, что и в какой очередности мы делали в каждую декаду месяца.
Рабочие заканчивали разборку старой стальной конструкции. Я вышла на площадку посмотреть, как они работают. Очень хотелось заговорить с ними, но с чего начать? Я чувствовала, что они относятся ко мне с недоверием, не спешат выполнять мои распоряжения и словно ждут какого-нибудь промаха с моей стороны. В чем дело?
Демонтаж подходил к концу. Мы спешили, ибо от этого зависели все сроки строительства. Оставалось снять только одну железную балку. На высоте примерно семи метров она черной полосой пересекала синеву неба.
Когда я час спустя вернулась на площадку, балка по-прежнему сверкала на солнце, а рабочие чистили кирпичи.
– Почему не кончаете демонтаж?
– А как его кончить? – ответил бригадир каменщиков. – Циркачей здесь нет, а нам еще жизнь не надоела. Сделают леса, тогда и закончим, без лесов никто туда не полезет.
Как быть? Делать леса – значит затянуть строительство еще дней на десять, у нас ведь нет в запасе ни кусочка дерева.
– Можно снять и без лесов. Давайте трос, я сама все сделаю.
От неожиданности все замерли на месте.
– Где трос? – Я торопилась, чувствуя, что еще минута – и от моей решимости не останется и следа.
Я пошла вверх по лестнице так осторожно, словно ступала уже по узкой полоске балки. Потом взобралась на балку и двинулась вперед, как лунатик, отмеривая шаг за шагом. Сердце у меня бешено колотилось, в висках стучало, но я продолжала идти. Еще всего два метра, еще метр. Наконец-то! Я вслепую, не глядя, закрепила трос и чуть ли не бегом вернулась обратно.
Смертельно захотелось курить.
– Угостите сигаретой, я забыла свои в конторе, – попросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Несколько человек одновременно кинулись меня угощать.
– Вот уж не думал, что вы такая отчаянная! – восхищенно сказал бригадир. – Это был номер что надо!
– А ты силен только пиво пить, – засмеялись в толпе. – На пари, кто больше выпьет.
Бригадир стоял сконфуженный, насмешки так и сыпались на него.
