Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей
Я повернулась и встала на свое место в колонне. Кое-как продержалась до конца, а придя домой в шестом часу, сразу же легла в постель. Выпила несколько стаканов чаю со спиртом. Потом заснула и спала до девяти. Подействовало: боль в горле и озноб прошли бесследно.
Михал вернулся с первомайской вечеринки поздно ночью. Он хлопал дверьми, насвистывал и вел себя так, словно был один в квартире.
Назавтра я снова попросила маму поговорить с ним.
– Он меня не послушается… Он никого не слушается. Это бесполезно.
– Да?.. Тогда я поговорю с ним сама.
Я позвала Михала в комнату и в присутствии мамы сказала:
– Садись и слушай. Ты приехал, прекрасно! Мы гостям рады. Но все имеет свои границы. Ты ведешь себя так, словно осчастливил нас, засвинячив всю квартиру. – Я все больше раздражалась. – По-твоему, работа дураков любит. Но со мной этот номер не пройдет. Или ты найдешь себе работу и начнешь жить по-человечески, или убирайся отсюда. Я на тебя работать не намерена. Ты взрослый человек и в состоянии сам себя прокормить. Бабушке ты можешь по-прежнему пускать пыль в глаза, но у нас тут другие порядки – каждый должен сам зарабатывать себе на жизнь.
– Это что за разговоры? Мне идти работать? А что, у вас денег мало? Успею. Я приехал не к тебе, а к твоей маме, только она может меня выгнать. И никуда я не уйду, мне и здесь неплохо.
– Вот тут ты ошибся. Эта квартира и это кресло, которое ты в данную минуту варварски прожигаешь сигаретой, принадлежат мне. Я даю тебе три дня на поиски работы. Если устроишься и будешь давать деньги на свое содержание – оставайся, а так мы тебя кормить не будем.
– А вы что скажете, тетя Ядя? Я приехал к вам в гости, а меня так принимают!
– Не валяй дурака! – я не дала маме и рта раскрыть. – Еще раз повторяю: квартира моя, и я здесь хозяйка. Мама выходит замуж, у нее свои заботы. Даю тебе три дня. Потом ты найдешь дверь запертой.
– Это мы еще увидим!
На другой день Михал все же укатил в Ченстохов, а вскоре пришло отчаянное письмо от бабушки: она писала, что не знает, как быть с Михалом, если ему не создадут подходящие условия, он совсем собьется с пути.
– Может быть, ты обошлась с ним слишком сурово? – сказала мама. – В квартире места хватит, я бы содержала его. Возможно, он все-таки возьмется за ум.
– Он только этого и ждет. Я категорически против. Слишком дорого мне обошлось наше спокойствие, чтобы жертвовать им. Если ты хочешь, чтобы он жил во Вроцлаве, сними ему комнату! Смотри, что он наделал!
Я показала маме следы сигарет на подлокотнике кресла.
– Неужели ты не понимаешь, что он презирает всех нас, а себя считает созданным для лучшей жизни!
Глава 10
Меня вызвал к себе управляющий. Я испугалась. Управляющего мне приходилось видеть только издали – в президиуме на торжественных собраниях. Рассказывали, что он очень крут, начальники отделов всегда в страхе бросались на его вызов сломя голову. Что ему нужно от меня?
– Пан инженер, может быть, это ошибка?
– Нет, звонила секретарша и просила вас сейчас же явиться к управляющему. Идите, он ждать не любит.
Я, робея, вошла в кабинет. Управляющий, высокий и грузный человек, сидел за столом и что-то читал.
– Вы Дубинская? – спросил он, не поднимая головы.
– Да, пан управляющий.
– А ну-ка покажитесь. С вашим отцом мы были отлично знакомы, он у меня работал. Прекрасный был специалист, – управляющий внимательно смотрел на меня. – Вы на него похожи. – Помолчав, он добавил: – Отец был приличный человек, а дочь безобразничает.
Я стояла посреди комнаты, не зная, что сказать.
– Вот принесли на подпись приказ об увольнении! – управляющий помахал в воздухе листом бумаги. – Я и подумал: прежде чем подписать, надо взглянуть, кого я увольняю. Отец умер, смотреть за вами некому. Зачем вы устроили секретарю скандал на первомайской демонстрации? Ну ладно. Если б я умер, ваш отец не отказал бы в помощи моему сыну. Говорите, что мне с вами делать?
Я продолжала молчать. Разве можно объяснить, почему я такая, какая есть?
– Теперь-то вы тише воды, ниже травы. Покорная овечка! Так вот, я вас накажу иначе: пошлю на полгода в дальний район. Отправляйтесь в отдел кадров за командировкой. Указание я уже дал. Справитесь, я получу истинное удовлетворение. Чего ж вы стоите как вкопанная? Сядьте, расскажите что-нибудь!
Я послушно села. Страх куда-то исчез, и ко мне вернулся дар речи.
– Пан управляющий, с этой демонстрацией вот как получилось. Я там очень замерзла и хотела отпроситься домой, потому что часто болею ангиной. Секретарь меня не отпустил, и тогда я сказала, что такой праздник трудящихся, по-моему, просто трагическая ошибка. Ведь это мучение – часами простаивать на улице и мерзнуть.
– Ага, заговорили все-таки. Значит, что же? Выходит, вам не нравится первомайская демонстрация?
– Почему же? Если бы она была организована, как следует, и не длилась двенадцать часов – это было бы удовольствием. Но мы собираемся в половине седьмого утра, а мимо трибуны проходим в три.
– Доля истины в этом есть. Но вы забываете, что власть наша молодая. Пройдет несколько лет, и все наладится. Можете идти. По возвращении из командировки придете ко мне.
Дальше все пошло очень быстро. Я получила командировку в город Болеславец и большие подъемные. Наша кассирша, пани Зося, сочувственно покачала головой.
– Я уже после того случая на уборке развалин знала, что вы во Вроцлаве не засидитесь. Это было ясно.
– А вы знаете, я еду охотно. Летом это даже приятно, словно бы в отпуск. Тем более что здесь, в тресте, мне как-то неуютно.
– Здесь всем неуютно. Обстановка такая. Какие-то группки, перешептывания. Хорошо еще, что не пакостят друг другу, а то совсем было бы невмоготу.
Начальника в комнате не было. Он оставил мне записку, куда положить ключи от стола и что еще сделать. Значит, он в курсе.
Я еще раз осмотрела комнату. Внутренний голос подсказывал мне, что больше я сюда не вернусь.
– Когда вы едете в Болеславец, Катажина? Сегодня или завтра? – спросил меня в коридоре парень из технического отдела.
– Я пока еще понятия не имею, как туда добираться. А откуда вы знаете, что я еду?
– Уже несколько дней идут разговоры. Сегодня должен приехать Сковронский, начальник тамошнего участка. Он наверняка на машине, советую вам его дождаться.
– А я понятия ни о чем не имела, только полчаса назад впервые услышала об этом. Не знаете, Сковронский сегодня же поедет обратно?
– Вот этого я не знаю. Посидите у нас, мы ждем его часам к одиннадцати.
В начале двенадцатого в комнату вошел высокий молодой человек в элегантном сером костюме, красиво оттеняющем его смуглое лицо с черными, немного вьющимися волосами и темными глазами. Когда нас знакомили, он улыбнулся, сразу же расположив меня к себе.
– Очень рад. У меня на стройке еще никогда не работали женщины, но я уверен, что все будет как нельзя лучше.
– Я буду стараться. Говорят, вы приехали сюда на машине. Не захватите ли меня с собой?
– Пожалуйста. Я возвращаюсь завтра. Дайте мне свой адрес, и завтра ровно в два часа я за вами заеду.
Я шла домой, очарованная этим человеком. «Брось, Катажина, – внушала я себе. – Сейчас не время заглядываться на мужчин. Помни, каждое новое разочарование дорого стоит. Правда, он красив, мил и симпатичен. Лет ему около тридцати. Ну и что же?»
Пани Дзюню огорчил мой отъезд.
– Зачем тебе это? Уволься и поищи другую работу. Детям нельзя одним уезжать из дому. Это наверняка плохо кончится.
– Я тоже этого боюсь. Мне понравился мой новый начальник.
– Наконец тебе хоть кто-то понравился. Но будь осторожна. Не каждой везет так, как Люцине.
Мама уезжала отдыхать в Криницу. Она купила мне отрез на две блузки, новую расческу и одеколон.
– Не унывай. Пиши чаще. Насчет Михала ты была права. Бабушка пишет, что он неисправим. Не работает, пьет, шатается где-то по ночам. Как-то раз спьяну даже приставал к ней. А я напишу тебе, как только устроюсь в Кринице, и адрес пришлю.
Ровно в два часа у нашего дома остановилась синяя легковая машина. Я схватила чемодан, на ходу взглянула на себя в зеркало и побежала вниз. Сковронский ждал, выйдя из машины.
– Мы оба точны. Что касается меня, то это одно из моих немногочисленных достоинств. Где вам будет удобнее, сзади или впереди?
Я заметила, что сзади в машине сидит какая-то женщина.
– Если можно, впереди.
Я познакомилась с женой Сковронского и с симпатичным водителем по имени Станислав. Машина тронулась. Разговор не клеился, его поддерживал один только Сковронский. Жена его не проронила ни слова. Потом замолчал и он.
Через некоторое время, преодолев смущение, я завела с водителем разговор о достоинствах и недостатках встречных машин. На автостраде оказалось, что наш, уже не первой молодости, «опель» развивает большую скорость.
– А знаете, у меня мотоцикл НСУ. Неплохой. В этом году я уже наездила на нем тысячу километров.
