Андрей Школин - Прелести
— Приятель твой?
От неожиданности чуть не выронил из рук газету. Грешным делом подумал, что по-русски заговорил энергичный танцор рэпа. А где длинный белый лимузин (или не лимузин?), а где охрана? Одет в простую коричневую куртку и серые брюки, на голове кепка. ДАНОВИЧ ЭДУАРД АЛЕКСАНДРОВИЧ. ХАЗАР?
— Нет, это бродячий артист, — поднялся со скамейки и сложил газету. — А меня он принял за благодарного зрителя.
— Насладился зрелищем?
— По горло.
— Тогда пойдём в более спокойное место, где нет бродячих артистов с сомнительным репертуаром, — мужчина развернулся спиной к негру и не спеша зашагал в направлении Эйфелевой башни.
На вид ему было около пятидесяти. Довольно крепкий, немного полноватый дядька с правильной осанкой и широкими плечами. Шёл спокойно, изредка поглядывая на взрывы фонтанов. В момент, когда я его догнал, Данович разглядывал ту самую фотографию, а затем протянул её мне.
— Возьми, — приостановился и поглядел на меня, как вчера глядел из салона своего автомобиля. — У Александра глаза какого цвета?
— У кого? — я запихивал снимок во внутренний карман куртки и сразу не понял, о ком идёт речь. — А… Ну, чёрные, кажется. Хотя иногда…
— Иногда линяют. Становятся карими. Так?
Этому, оказывается, и объяснять ничего не надо. Сам всё знает.
— Так.
— Снимок чёрно-белый. Не видно, — Данович вдруг достал другую фотографию и протянул мне. Ни хрена себе… Со снимка улыбался Александр. — Он?
Я лишь кивнул утвердительно.
— А ты что, думал, что его сфотографировать нельзя? — мужчина остановился и замер, разглядывая возвышающуюся на другом берегу Сены Эйфелеву башню.
Честно говоря, я сейчас ни о чём не думал. Я столько раз ломал голову, разрабатывая план предстоящей беседы, что, видимо, сломал её, эту голову, окончательно. Мозги, по крайней мере, поплыли.
— И я тебе зачем нужен, тоже, разумеется, не знаешь? — он перевёл взгляд с одной башни на другую. На меня.
— Нет. Знаю, что нужен, а зачем — не знаю.
— Что ж, поговорим, — мой собеседник спокойно уселся на ближайшую лавочку. — Присаживайся, не напрягайся.
Постарался не напрягаться. Присел…
— С Вано у тебя какие дела?
— Никаких. Я думал, Вано это Вы.
— Да? — улыбнулся краями губ. — И когда понял, что обознался?
— Вчера и понял.
— Понятно. А потом, словно по счастливому стечению обстоятельств, появился тот, кого ты действительно искал.
— Как обычно. Для меня в последнее время это норма. С Измайловым было также…
— С каким Измайловым?
— С Игорем Измайловым, московским бизнесменом… — отвернулся в сторону и помолчал несколько секунд. Разговор становился всё больше в тягость. — Он погиб два года назад.
— Он не погиб. Он самоубийством жизнь покончил. В Москву-реку на машине прыгнул. У тебя его фотография тоже была?
Больше разговаривать не хотелось. Хотелось встать и искупаться в фонтане…
Новая их вспышка одновременно из нескольких мест отвлекла на минуту наше внимание. Маленький мальчик, гуляющий в сопровождении родителей, радостно захлопал в ладоши. Фонтаны били метров на тридцать в высоту, не меньше. Мелкая водяная пыль, точно пудра или мука рассыпалась по многоступенчатому бассейну. Сквозь пудру вырисовывались контуры парка и далее фасады каких-то зданий, на одном из которых горел вечерним закатом огромный красный флаг. В России подобные картины давно пылились в подсобных помещениях, с волнением ожидая своего часа.
— Значит вон что, с Измайловым произошло… — Данович сам для себя ответил на поставленный вопрос. — И долго он сопротивлялся?
— У меня не только его и Ваши фотографии есть. У меня ещё две.
— Не много?
— Не знаю…
— Можно посмотреть?
— Они у меня не с собой. Они в Сен-Дени, в сумке лежат.
— Там, где живёшь с пацанами гамалеевскими?
— Знаете уже? — поглядел искоса на «мафиозо». — Там, там. Я, можно, Вам…
— Тебе, — отрезал он коротко. — Переходи на «ты».
— Можно тебе вопрос задать? Если не секрет, кто Ва… тебе фотографию Александра дал?
Кто… Тебе… Дал… Фотографию… Александра?
Теперь замолчал он. Долго молчал.
— Расскажи лучше про Измайлова.
— А что рассказывать? Я его знал-то всего ничего. Удачливый бизнесмен. По слухам, перспективный политик. И вдруг…
— Что вдруг?.. — он резко повернулся ко мне, затем погасил эмоции и медленно заговорил. — Ты себе не веришь. Ты внутри себя всё понимаешь, но всё равно не веришь. Я так говорю уверенно потому, что со мной то же самое было. Ты меня искал не только потому, что так надо, но и потому, что хотел себе доказать, что так не надо, что всё это только иллюзия. А сейчас понимаешь, что иллюзия — это как раз твои надежды на иллюзию. А фотографии существуют. И Измайлов — не фантазия, и Хазар вот он рядом сидит, и два других человека… И хочется, чтобы всё это вкупе продолжало оставаться забавной игрой, и понимаешь, что игры давно закончились. А что началось, не понимаешь… Вот для чего я тебе нужен. Но весь парадокс в том, что на самом деле, я тебе нужен совсем для другого. И ты и это понимаешь, не признаёшься себе, но понимаешь, и будешь делать так, как надо! И никуда не денешься, если только не найдёшь способ вырваться из воронки. А ведь до тебя ещё никто не вырывался… — Данович прервал свой монолог, посмотрел на меня вновь и теперь уже совсем спокойно закончил. — Ладно, спрашивай, вижу, много вопросов у тебя накопилось.
Много вопросов у меня накопилось…
У меня много вопросов было до этого вопроса. А теперь остался только один вопрос, но его-то я сейчас задавать не хотел. Да и не решился бы. Да и кому задавать? Спросил, что первое пришло на ум:
— А чьё фото дал Вам Александр? Тебе, в смысле… Тогда, в начале самом.
— Ты думаешь, Александр только фотографии раздаёт?
Бр-р … Ещё раз. Ты думаешь, Александр только фотографии раздаёт?
— А что он ещё раздаёт?
Данович опять промолчал. Вот так: «Спрашивай…» Потом он вместо ответа спросил сам:
— А ты почему меня именно в Париже разыскивал? Подсказал кто?
— В тюрьме воронежской особист один. А может и не особист. Не знаю.
— Опиши его.
Как помнил, описал мужчину, подсказавшего координаты Вагнера. Данович несколько минут анализировал услышанное.
— В Воронеже тоже меня искал?
— Угу.
— Воронеж — родина моя. Я там вырос. Знаешь, в нашем мире поговорка есть, мол, для вора родина там, где он «работает». Чушь. Родина всегда одна… Согласен?
Пожал в ответ плечами. Водяная пыль рассыпалась и тут же исчезла. Фонтаны выплюнули последние капли и разом выключились. Красный флаг, несмотря на расстояние, теперь откровенно издевался над парком. Мой собеседник поднялся со своего места и в фокусе обманутого зрения оказался на одном уровне с полотнищем. В голове почему-то цеплялись за аккорды строчки старой революционной песни:
«Но от тайги до британских морей
Красная армия всех сильней!»
Британские моря ассоциировались с лежавшим передо мной бассейном и выключенными фонтанами. Я уничтожил обман зрения, встал также, и сразу алого цвета знамя переместилось вверх, оставив Саныча на фоне зимнего полузелёного парка.
— Что ж, Андрей, — повернулся он в мою сторону всем корпусом, — будем считать, что разговор состоялся. Разница в движении компенсируется скоростью падения. Александр умнее меня, он подбирает людей по принципу взаимодополняемости. Хотя фонтаны включаются и выключаются ежедневно, длина струи зависит от времени года. Законы природы доминируют над правилами игры. Понимаешь меня?
Самым простым выходом из положения было опять сказать себе, что ничего не понимаю…
Он внимательно, долго смотрел мимо, словно за моей спиной находится то, что интересует его в данный момент больше всего. Затем перевёл взгляд на моё лицо и остановил этот взгляд, уподобившись змее, которая увидела себя в зеркале и застыла под воздействием собственного гипноза.
— Принеси мне те две другие фотографии. Посмотреть. Может, кого знаю.
— Когда принести?
Спросил, и вдруг почувствовал, что если этот человек сейчас уйдёт, я-то ведь останусь совсем один со всем этим на меня навалившимся хламом. Я искал его, и эта цель, на протяжении многих месяцев, оставалась главной и, может быть, единственной движущей силой. А что теперь? Отвёл взгляд в сторону и равнодушно плюхнулся на ту же скамейку:
— Ну так, когда принести?
— Когда? — Данович наклонился и вытер носовым платком птичий помёт с носка ботинка. — В следующий раз.
Глава 29
Корабли в моей гавани,
Не взлетим, хоть поплаваем…
З. РамазановаВозможно, когда-то очень, очень давно, всё было по-другому. Не солнце выныривало с одного края земли и через некоторое время пряталось за горизонт на другом, а, наоборот, земля вращалась вокруг сияющего огненного шара. Сейчас солнце стало маленьким и с завистью глядело на свою покрытую морями, горами, озёрами, лесами, равнинами и людьми соседку. Но время переворачивается и, кто знает, что произойдёт в дальнейшем…
