Путь служанки - Мо Чжоу

Хунли глубоко задумался, мелодии западных инструментов пробуждали в нем давние воспоминания.

Он припоминал, что его отец, император Юнчжэн [104], держал коллекцию таких музыкальных инструментов, а сам Хунли в юности учился играть на них у иностранных миссионеров. Неуклюжие звуки скрипки и флейты, которые получались во время его игры, до сих пор грели его сердце.

– Хорошо постаралась, благородная супруга, – вздохнул Хунли.

Каждому было ясно, что на этом празднестве госпожа Хуэй перетянула на себя все внимание, именно ее подарок больше всех остальных пришелся по душе императору. Даже если другие обитательницы гарема рискнули бы с ней поспорить, едва ли у них что-нибудь бы вышло. Но вот она, вопреки своему обычному своевольному и властному характеру, решила порекомендовать государю одну девушку и позволить ей разделить его внимание, чем вызвала всеобщее удивление.

– Ваше величество, я не одна постаралась для вас, но и старшая наложница Шу тоже без дела не сидела, – сказала она, подзывая рукой одну из новеньких наложниц. – Хотите взглянуть, что она приготовила?

– Старшая наложница Шу? – переспросил Хунли. Все же в гареме было много женщин, всех не упомнишь.

У Минъюй сердце зашлось, когда она увидела, кого позвала госпожа Хуэй.

Она сразу признала новенькую наложницу, которую так нагло и язвительно прогнала из дворца Чанчунь. Неужели та переметнулась к благородной супруге?

Налань Чуньсюэ преподнесла в качестве дара маленькую глазурованную пагоду. Сам по себе такой подарок не был чем-то необычным, но редким и драгоценным его делала реликвия шарира [105] на вершине. Поговаривают, что эта шарира стала самой ценной из семисот реликвий, оставленной сунским буддийским наставником Сиюанем после того, как он погрузился в нирвану. Она была создана из его сердца, поэтому ее называют Священным лотосом.

– Государь, – спросила благородная супруга, – разве не это сокровище уже долгие годы ищет ее величество вдовствующая императрица?

Если даже самому Хунли подарок мог и не понравиться, его матушка обязательно пришла бы от него в восторг.

Минъюй совершенно разнервничалась, увидев, что девушка, с которой она так бесстыже обошлась, добилась такого успеха.

– И ты хорошо постаралась, – закивал Хунли, а после обратился к своей законной супруге: – Императрица, выбери из подаренного несколько новых занятных вещиц и вместе с этой пагодой отправь вдовствующей императрице.

– Конечно, – учтиво и покорно ответила ее величество, пряча свою тоску глубоко в душе.

Ее фея реки Ло по сравнению с оркестром западных инструментов и буддийской реликвией выглядела совсем уж заурядной и неинтересной. Хунли едва взглянул на нее и тут же позабыл. Быть может, она была не так уж и похожа на небожительницу с полотна, а может, он уже просто пресытился ею.

– Инло, – тихонько позвала она свою служанку, отбросив мрачные мысли. – Возьми пагоду.

– Слушаюсь, госпожа, – ответила Инло, с сочувствием глядя на императрицу. Она взяла пагоду и вместе с ответственными за подарки евнухами и служанками направилась в восточные комнаты, где хранились все дары.

Минъюй, завидев это, мгновенно устремилась следом.

Подарков было очень много. И первым делом Инло должна была внести каждый из них в специальную учетную книгу, а потом отобрать, что из них отправится к вдовствующей императрице.

– Пара расписных фонарей с пожеланиями долголетия.

Инло обмакнула кисть в тушь и начала выводить на бумаге иероглифы.

– Две яшмовые вазы с узорами журавля и оленя [106].

Не успела она дописать последнее слово, как кто-то безжалостно вырвал из ее рук учетную книгу.

Инло повернулась.

– Минъюй, что ты делаешь? – хмуро спросила она.

– Вести учетную книгу и записывать ценности всегда было моей работой! Не за свое ты дело взялась! – воскликнула Минъюй, вцепившись в книгу. Было видно, что без боя она сдаваться не собирается.

– Ее величество поручила это мне это, – сказала Инло.

Но у Минъюй уже было заготовлено оправдание.

– А ты императора не слышала? – не раздумывая брякнула она. – Тебе нужно выбрать пару-тройку вещей, которые понравятся вдовствующей императрице! А ты у нас прям так хорошо в ее вкусах разбираешься, да?

Инло на это не сказала ни слова, а Минъюй продолжила:

– Раз не разбираешься, так не мешайся! Чжэньчжу, давай дальше!

Бедная девочка совсем растерялась и с надеждой посмотрела на Инло.

Она думала, что Инло до последнего будет спорить, все-таки та даже императора не побоялась обругать. Но Инло лишь улыбнулась:

– Ох, я ведь совсем недавно во дворце. Откуда мне знать вкусы государевой матушки? Придется тебе этим заняться, Минъюй. Хорошенько все записывай и выбирай подарки для вдовствующей императрицы.

– Постой! – крикнула ей вслед Минъюй, когда та уже собралась уйти. Хоть она и отобрала у нее работу, но попыталась притвориться милостивой. – Нет нужды уходить. Здесь еще много дел. Можешь помочь мне с ними.

– Ох, пожалуй, откажусь, – сказала Инло. Она решила не принимать эти подачки, развернулась и двинулась к выходу. – Раз уж ты такая храбрая, я не посмею присваивать себе твои заслуги. Не переживай! Я скажу госпоже, что это все твоя заслуга!

«А я просто воспользуюсь подвернувшимся шансом и сделаю то, что давно собиралась.»

Как служанке ей не разрешалось просто так покидать место службы, без приказа ее величества. У нее не было возможности посещать дворцы наложниц. Не говоря уж о дворце Цяньцин.

«В ту ночь, когда с сестрицей случилось несчастье, сколько времени потребовалось тому злодею, чтобы добраться от дворца Цяньцин до сада Юйхуа? Смог ли он избежать стражников? Один шаг, два, три…»

Шаг за шагом она удалялась от дворца Цяньцин, где слышались звуки веселья и разливалось по чаркам вино. Постепенно свет дворца остался позади и более не освещал ее одинокую фигурку, в одиночестве вошедшую в сад Юйхуа.

«Триста, триста один, триста дв…»

– Ай! – внезапно вскрикнула она, когда кто-то схватил ее и потащил прочь с дорожки.

Все случилось так внезапно, что Инло по-настоящему испугалась. Особенно когда таинственный похититель внезапно прижал ее к себе, обнял со спины так, что ее руки оказались прижаты к талии.

Инло не стала тратить время на раздумья и со всей силы наступила незнакомцу на ногу.

– Кто-нибудь… – уже собиралась закричать она, как вдруг услышала ласковый и мягкий, как сияние луны, голос, тихонько прошептавший:

– Я за каменным мостиком прячусь в ночи. От луны меня прячут туман и роса. Вот схвачусь за рукав государев и тут же его отпущу. А ему лишь останется следовать за ароматом, что испускают мои рукава [107].

Инло тут же прекратила борьбу и прижалась к груди мужчины:

– Молодой господин, зачем же так внезапно? Чуть со страху не померла!

Для нее на свете был лишь один такой «молодой господин».

Они стояли в обнимку в Тигровой пещере [108], вокруг по серо-белым камням вились изумрудные заросли девичьего винограда, а деревья раскачивались, отбрасывая на них причудливые тени.

– Я ведь стражник Запретного города, – улыбнулся Фухэн. – Если служанка нарушает правила и бродит без разрешения ночью, я обязательно должен ее схватить.

Инло явно не устроили его объяснения.

– То есть, – недовольно фыркнула она, – окажись здесь любая другая служанка, вы бы так же ее к груди прижали?

– Во всем Запретном городе не сыскать второй такой же дерзкой, как ты.

Инло на это лишь улыбнулась.