Путь служанки - Мо Чжоу
На сердце у него словно распустились цветы, превращаясь в буйный цветущий сад, а вот у кое-кого другого дела обстояли вовсе не так замечательно…
– Что?
В павильоне Янсинь на пол полетела еще одна чайная чашка.
Хунли с мрачным видом восседал на кровати:
– Говоришь, та чертовка вернулась обратно во дворец Чанчунь? И когда же? Она же еще болеет.
– Государь, – осторожно начал Ли Юй. – Барышня Вэй уже поправилась и прошлой ночью вернулась обратно.
Это известие привело Хунли в неистовый гнев, в порыве которого он яростно перевернул медный таз, стоящий рядом.
Тот опрокинулся, теплая вода из него расплескалась по полу, а все слуги в зале тут же опустились на колени.
– Она же заразилась от меня, значит, болеть должна не меньше месяца! С чего это раньше меня выздоровела?
– Это… ну… – начал мямлить Ли Юй. – Возможно, она не так сильно заболела?
– Да она вообще не болела! – проревел Хунли. – Приведи сюда эту дрянь! Лично с нее шкуру спущу!
– Государь, что с вами? Почему вы так разгневаны? – внезапно послышался нежный ласковый голос. Увидев его обладательницу, все слуги тут же вздохнули с облегчением.
Только две женщины одной лишь улыбкой могут успокоить кого угодно: одной из них была богиня Гуаньинь, а второй – императрица.
Даже Хунли при виде ее улыбки не устоял, и гнев его заметно поутих.
– По пути сюда я слышала, как слуги расхваливают вас.
– Да что ты? – слегка удивился Хунли. – И что же они говорили?
– Да много чего, – ответила императрица, присаживаясь на край кровати. – Что вы стерпели то, что обычному человеку не под силу. Инло ради вашего исцеления так обругала вас, но вы простили ее, поистине мудрый правитель с широким сердцем.
Хунли задумался над ее словами.
– И не только простили, а, узнав, что она заразилась от вас, не прогнали, оставили при себе и отправили к ней лучшего лекаря. И за тысячи лет такого мудрого государя, как вы, не сыщешь… – продолжала императрица.
– Довольно! – перебил ее Хунли, не в силах больше это слушать.
Императрица замолчала и, посмеиваясь, смотрела на супруга.
Ли Юй осторожно вглядывался в их лица. Царственная чета по-прежнему молчала, а потому он решил нарушить тишину:
– Государь, так мне вести эту Вэй Инло?
Злиться на императрицу Хунли не мог, но гнев нужно было куда-то деть, поэтому он пнул Ли Юя сапогом в грудь, отчего тот отлетел в сторону.
– Сам, что ли, не слышал?! – рявкнул государь. – Она же ругала меня, чтобы исцелить! Да еще и болезнь мою подхватила! Сейчас каждая собака знает о ней как о верной и бесстрашной служанке! Тем более она уже выздоровела! Что тут теперь докажешь? Накажу ее сейчас – и прослыву неблагодарным тираном! Теперь мне остается лишь заткнуться и просто молча терпеть!
Пока он говорил, на лице промелькнула горечь, будто он и вправду терпел, терпел все то, что совсем недавно заставил выпить Инло: коптис, акебию, горечавку, софору…
Он испробовал на вкус собственное лекарство.
Ему было невыносимо.
Глава 59
Преподнести подарок
По возвращении из павильона Янсинь императрица подозвала к себе Инло и остальных служанок.
– Государь излечился от болезни, поэтому я готовлю ему подарок, – сказала она им. – Посмотрите, какая картина, на ваш взгляд, лучше?
На одной картине был изображен пейзаж – тень парусника, сливающаяся с лазурными небесами, и река Янцзы, уходящая за горизонт [102]. На другой фея реки Ло легкими шагами шла по волнам, а ее воздушные чулочки будто бы поднимали пыль [103].
Минъюй заговорила первой:
– Разумеется, пейзаж куда лучше. Господин Фуча знает, что прислать…
Девушка никак не описала ни достоинств, ни недостатков картин, в ее словах лишь отчетливо слышалась совершенно неуместная лесть.
Это вызвало лишь хмурый взгляд императрицы.
– А ты что скажешь? – обратилась она к Инло.
– Ваше величество, – немного подумав, ответила та, – на вашем месте я бы подарила картину с феей реки Ло.
– И почему же? – спросила императрица.
– Потому что она похожа на вас, госпожа, – улыбнулась Инло. – И всякий раз, когда государь будет смотреть на картину, будет думать о вас. Разве нет?
В ее словах тоже звучала лесть, но, в отличие от слов Минъюй, была искренна, ведь угодить девушка старалась своей госпоже.
Именно эту картину и решила преподнести императрица.
Разлад между Минъюй и Вэй Инло из-за этого только усилился. Отношения их стали хуже некуда. Инло вытеснила Минъюй из числа любимиц императрицы. Вроде бы ее величество и была для Инло госпожой, но на деле стала скорее наставницей, их связывала крепкая дружба, отчего Минъюй уже не могла, как раньше, подставить девушку или открыто насмехаться над ней.
В результате под горячую руку разозленной Минъюй попали две новенькие наложницы, так не вовремя решившие навестить императрицу.
– Ее величество отдыхает, нет у нее времени принимать вас, – холодно отрезала Минъюй. – Пожалуйста, возвращайтесь к себе.
Будь здесь Вэй Инло, она бы непременно признала в этих наложницах благопристойную и добродетельную Налань Чуньсюэ и робкую, пугливую, но несравненно прекрасную Лу Ваньвань. Обе девушки стали самыми достойными на последнем отборе.
Никогда еще Налань Чуньсюэ не терпела подобной наглости от слуг. Переменившись в лице, она сунула серебро Минъюй и сказала:
– Барышня Минъюй, я специально людей в Фуцзянь послала за ласточкиными гнездами с кровью. Хочу угостить ими ее величество. Пожалуйста, сообщи ей.
Та взвесила в руке кусочек серебра, затем с презрением бросила его обратно:
– Государь очень любит нашу госпожу, – сказала она, окинув наложниц высокомерным взглядом. – И во всяких драгоценностях наш дворец недостатков не имеет. А ваши гнезда с кровью что? Нашли чем удивить!
– Ты! – Даже мягкая от природы Лу Ваньвань не выдержала.
Налань Чуньсюэ придержала девушку за руку, тихонько покачав головой:
– Мы поняли. Тогда навестим ее величество в другой раз.
На обратном пути Лу Ваньвань начала сетовать:
– Слышно же было, что императрица в главном зале, но Минъюй настаивала, что это не так. Почему же она так открыто унизила нас?
– Во дворце Чанчунь нам не рады, – усмехнулась Налань Чуньсюэ. – Но ничего, найдем выход. Пошли! Отправимся во дворец Чусю!
Уже в сумерках к дворцу Чусю подошли две фигуры. Поздно вечером сквозь оконную бумагу отражалось три женских силуэта, явно что-то обсуждающих. Что за беседы они вели, известно было только свече на столе подле них.
Минъюй так и не поняла, какой беде она стала причиной.
Она металась, ненавидя то Инло, которая отняла у нее любовь императрицы, то саму госпожу, которая променяла ее на новенькую игрушку. И все пыталась придумать, как же ей вернуть и расположение ее величества, и ее прежнее отношение к себе.
Через несколько дней ей представился отличный повод. В главном зале дворца Цяньцин устроили празднество в честь выздоровления государя от болезни, и все жены и наложницы должны были подготовить для него подарки.
Пиршество проходило очень оживленно, ярче всех блистала благородная супруга Хуэй. Она хлопнула в ладоши, поднялся желтый занавес, и показались несколько евнухов с западными музыкальными инструментами в руках.
Одновременно заиграли виолончель, скрипка, кларнет, флейта и фисгармонь. Разумеется, подаренная императрицей картина феи реки Ло не могла сравниться с их торжественностью и великолепием.
