Герман Кох - Летний домик с бассейном
И ничего ведь особо не поделаешь. Можно чуть приглушить недовольство медикаментами, так называемыми веселящими таблетками, но в конце концов оно вернется, с еще большей силой.
Я знал, стереть недовольство с лица Юдит можно только инъекцией. И стереть навсегда.
Мне вспомнилась ее реакция на пляже, когда Ралф запустил котелок. Ее сетования на грохот вообще. Ее беспокойство по поводу залога, который квартирная контора может не вернуть. А затем вспомнилось то, о чем мне рассказывала Каролина. О Стэнли и Юдит у бассейна. Он всю ее облизал, сказала Каролина. В самом деле всю.
Теперь я знал, что надо делать. Встал, обошел вокруг стола. Положил руки на плечи Юдит. Потом наклонился, коснувшись щекой ее щеки.
Я ожидал тепла. Мокрой, но теплой щеки — только вот плакала она холодными слезами.
— Милая моя Юдит, — сказал я.
52
Мы сидели у бассейна. Вдвоем. Я и Юлия. Каролина с Лизой уехали в Санта-Барбару, решили пройтись по магазинам. Стэнли был в Голливуде, на обсуждении нового проекта. Эмманюель поднялась наверх вздремнуть.
Юлия лежала на животе на надувном матрасе, в тени пальмы. Я устроился в шезлонге, листал журналы, которые вынес из дома. Последние номера «Вога», «Вэнити фэр» и «Оушн-драйва». Издалека в самом деле долетал плеск океана, как и говорил Стэнли. Временами слышались и гудки поездов. Между домом Стэнли и океаном проходила неохраняемая одноколейная эстакада. Гудки поездов звучали иначе, чем год назад в гостинице городка Уильямс, — хотя, вполне возможно, я просто иначе их слушал.
Я посмотрел на Юлию. Может быть, она спит. А может быть, нет. У изголовья матраса лежал ее айпод, но наушники она не надела. В Нидерландах сейчас осень. Здесь же приходится сидеть в тени, потому что на солнце слишком жарко. Я рассчитывал, что из Медицинской дисциплинарной коллегии позвонят и спросят, почему я не явился в тот вторник. Но звонка не последовало. И в последующие дни было тихо. В пятницу я позвонил сам, ответила секретарша, которая сообщила, что все текущие дела перенесли на «после осенних каникул». Еще раз спросила мое имя. «Доктор Шлоссер, — сказала она. — Да, нашла. У меня в компьютере ваше имя помечено красной стрелочкой. Это означает, что ваше дело будет рассмотрено в первую очередь. Но все равно только в течение недели сразу после каникул. Результат вам сообщат не позже конца той недели».
На следующий день начались осенние каникулы, и мы вчетвером вылетели в Лос-Анджелес. Стэнли предложил встретить нас в аэропорту, но я сказал, что в этом нет нужды. Мы взяли напрокат машину и меньше чем за два часа по шоссе номер один добрались до Санта-Барбары.
Первые дни мы почти ничего не делали. Сидели у бассейна, гуляли по торговым улицам. Снова ели на пристани крабов.
— У меня есть теория, — сказал Стэнли на третий день. — Я долго над этим думал. Хотя… не так уж долго.
Мы сидели в рыбном ресторане на пляже. Солнце только что зашло. Каролина, Эмманюель, Юлия и Лиза ушли прогуляться вдоль воды. Стэнли вынул из кулера бутылку белого вина, наполнил наши с ним бокалы.
— Праздник середины лета, — продолжал он. — В прошлом году. Мы были на берегу с девушками. Ралф пытался ударить ногой норвежку. Потом мы несколько часов друг друга не видели. За это время с твоей дочерью происходит… ну, то, что произошло. Ты думаешь: один плюс один равно двум. Вскоре после летнего отпуска Ралф заболевает. Смертельно заболевает. Годом позже его нет в живых. Я не врач. Не знаю, как там обстоит технически, но, может быть, ты сумеешь мне объяснить.
Я ничего не сказал. Только улыбнулся и отпил глоток вина.
— Расскажу тебе кое-что еще, Марк. В прошлом году мы, как ты знаешь, снимали «Августа». Я дал маленькую роль Эмманюель. Роль одной из внебрачных дочерей императора. И вдруг в один прекрасный день Эмманюель приходит ко мне и говорит, что не хочет играть эту роль. Ее совершенно не устраивает, как Ралф ведет себя с ней. Как он на нее смотрит. И на съемках, и вообще. Тогда я поговорил с Ралфом. Недвусмысленно предупредил, чтобы он прекратил свои закидоны. Он сделал вид, что все это была шутка, что Эмманюель преувеличивает, но тем не менее прекратил. Мне пришлось клятвенно обещать Эмманюель, что после съемок она никогда больше не увидит этого человека.
Соблазн. Большой для меня соблазн рассказать Стэнли если не все, то по крайней мере что-то. Я выпил почти все вино. Прекрасный рассказ, думал я. Можно сделать из этого прекрасный рассказ.
— Ралф был совершенно сдвинутый, — сказал Стэнли. — Как он обращался с женщинами! Ну, мы же с тобой оба видели. Так что вообще-то я не огорчен, что его нет в живых. Мне просто любопытно. С чисто технической точки зрения. С технической точки зрения мне кажется совершенно невероятным, что он… с Юлией… Он едва мог идти, после того как ты дал ему пинка под колено, помнишь? Но речь не об этом. Речь о том, что ты думал, он — возможный преступник. И потому что-то предпринял. Может, в тот же вечер…
Почти в точку, хотелось сказать мне. Но сказал я другое:
— Придумай что-нибудь сам.
Секунду Стэнли смотрел на меня. Потом в его глазах заплясали искорки. А в следующий миг он расхохотался.
— Отлично, Марк! Нет, правда отлично. Можешь больше ничего не говорить. Думаю, ты уже ответил на мой вопрос. Этого более чем достаточно.
В тот день мы смотрели фотографии, которые Стэнли сделал в прошлом году на даче. Я как бы невзначай попросил об этом. Нет ли у него других снимков, кроме тех, какие я видел на его сайте.
Мы сидели возле его письменного столика, он опустил шторы, поскольку снаружи ярко светило солнце, и кликал на компьютере одно фото за другим.
Каролина и Эмманюель остались у бассейна. Лиза с Юлией стояли справа от Стэнли, прислонясь к столу. Я сидел на табуретке слева от него.
Новых кадров было совсем немного. Я искоса поглядел на Юлию, когда мы пролистали фотографию слесаря. Кадр был незнакомый. Юлия и слесарь стояли напротив друг друга, и Юлия, держа ладонь над его головой, показывала разницу в их росте. Оба смеялись.
Я ожидал, что Юлия отведет глаза. Посмотрит на меня. Еще несколько недель назад я решил дождаться подходящей минуты. Но время шло, и я все больше сомневался, что она наступит.
Если бы Юлия отвела глаза, мы оба поняли бы, что каждый знает. Для меня этого было бы достаточно.
Но она глаз не отвела. Только хихикнула и подтолкнула Стэнли: мол, не задерживайся, переходи к следующему кадру.
— Смотри! — вдруг воскликнула Лиза. — Тот ослик!
Мы все трое воззрились на нее.
