Наталия Терентьева - Чистая речка
– Да, поехали, – сказала я совершенно искренне.
– Как ты интересно одета… – заметил Виктор Сергеевич. – Знаешь, а тебе идет такой стиль. Из бабушкиного сундука… Очень модно, кстати. Ты взрослее кажешься. Тебе точно четырнадцать?
– Точно, – засмеялась я.
– Жаль, а я думал, может, уже как-нибудь за два дня шестнадцать стукнуло, а лучше восемнадцать. Нет?
– Не-а… – помотала я головой.
– Ладно. И это тоже пройдет, уверяю тебя. Ну, рассказывай.
– Что рассказывать? – удивилась я.
– Мне почему-то кажется, что тебе хочется о многом мне рассказать.
Я рассказала, но вкратце и выборочно. Про Андрея говорить не стала вообще ничего, про Веселухина – коротко, но про дядю Гришу и метлу, правда, обмолвилась.
– Вот это да! – присвистнул Виктор Сергеевич. – И что теперь с ним делать? Он же не успокоится. Может, его перевести в другой детский дом?
– Скорее, мне перевестись.
– Нет уж, – держа руль левой рукой, правой он взял мою руку. – Нет уж. Что мы без тебя станцуем? Надо как-то его нейтрализовать. Я подумаю.
Дорога была такая неожиданно красивая – в основном по открытому месту, по полю, – что мне не захотелось больше рассказывать о своих злоключениях. День, как я и думала, был ясный, светлый, с блеклыми, но не грустными облачками, неярким солнцем. Деревья почти уже все облетели, осень в этом году ранняя, но у нас в районе много хвойных, поэтому лес вдали не казался мрачным. Трава на поле еще не совсем пожухла, и даже цвел какой-то запоздалый сорняк, высокий, с соцветиями, похожими на ярко-желтые метелочки.
– Нравится? – спросил Виктор Сергеевич, видя, что я смотрю в окно.
Я кивнула.
– Мне тоже нравится. Мне хотелось тебя свозить, чтобы ты тоже все это увидела.
Какое непривычное, удивительное чувство. Я взглянула на него. Он правду сейчас говорит? Я не знала, что будет со мной дальше. Но в тот момент мне было хорошо и спокойно.
Монастырь оказался расположенным в очень красивом месте – на берегу небольшого озера. Тот, кто основал этот монастырь много веков назад, не хотел жить с людьми, но тоже любил красоту.
– Я иногда сюда езжу, – сказал Виктор Сергеевич. – Когда временами теряю смысл.
Я взглянула на тренера. Я знаю его несколько лет, конечно, раньше я была мала, но сейчас я уже очень многое понимаю о жизни и о людях, и даже не могла бы предположить, что в выходные дни наш тренер ездит в такие места. Что такое «теряю смысл», я не очень поняла, но переспрашивать было неудобно.
– Здесь такое странное место, знаешь… почти волшебное… Ничего не надо делать – просто походить здесь, помолчать, постоять на службе или даже просто в церкви, я не всегда попадаю на службу. Да и, если честно, не очень люблю состояние общего порыва… Каждый вроде за себя пришел, но на службе все вместе, а это не всегда приятно… – Он взглянул на меня. – Ты верующая?
Я покачала головой.
– Не знаю.
– Одно из твоих приятных свойств, Брусникина, – засмеялся Виктор Сергеевич, – что ты отвечаешь уклончиво. И никого не обижаешь ответом, и о себе ничего не говоришь. Не нагружаешь лишними подробностями и остаешься загадкой. А душу открыть?
Мы уже шли пешком, машину оставили километрах в полутора от монастыря, на удобном месте, на краю деревни. Виктор Сергеевич взял меня за руку.
– Душу открыть не хочешь мне, нет?
Я руку не отнимала, прислушивалась к себе. Может, сказать ему про Андрея? Что это со мной вчера было?
– Молчишь… – не так понял мое молчание Виктор Сергеевич. – Ладно. Впитывай, дыши. Здесь и воздух совсем другой. Люди о другом думают. Сколько раз я сюда ездил, и мысли не было, что однажды приеду сюда с девушкой. А вот видишь, как вышло. А, Брусникина?
Я ощутила, как краска разливается по моему лицу, но говорить ничего не стала и руку не отняла. Я не знала, правильно ли я поступала, спросить мне было не у кого, нет такого человека, которому я могла бы доверить это, а сама я не понимала. Мы так за руку и вошли в монастырь, походили по большой территории, по затейливо проложенным дорожкам.
– Красота, правда? – спросил Виктор Сергеевич. – Нравится тебе?
Я кивнула.
– Только ты в монастырь не уходи, ни при каких обстоятельствах, хорошо, Брусникина, договорились?
Я засмеялась.
– Нет, ты не смейся. Это первое обещание, которое я с тебя собираюсь взять.
– Будут еще обещания? – насторожилась я.
– Будут, – пообещал Виктор Сергеевич и крепко сжал мне руку. – Знаешь, здесь ракурс такой хороший, а ты еще и одета, как нарочно… Как девушка с картины передвижников… Знаешь, кто такие передвижники?
– Знаю, я не дикая.
– Я рад, в основном за себя, – улыбнулся Виктор Сергеевич. – Что выбрал себе не дикую девушку. Я отойду, сниму тебя, ладно? Не возражаешь?
Я пожала плечами. Как-то его настойчивые слова о том, что я его «девушка», меня сегодня тревожили.
– Тогда просто стой, как сейчас стоишь.
Он быстро отошел в сторону. Я почувствовала, как меня кто-то трогает сзади за плечо:
– Сестра…
Я настороженно обернулась. Монахиня протягивала какую-то карточку:
– Не брат твой обронил? – спросила она.
Я взяла у нее плотную серую шершавую карточку, на ней ничего не было написано, только стояло несколько цифр.
– Не знаю, – сказала я. – Я спрошу у Виктора Сергеевича…
– Не брат тебе? – прищурилась монахиня.
– Нет.
– А кто ж, сестра, он тебе?
Я молчала, а монахиня, несколько секунд пытливо посмотрев мне в лицо, пошла прочь. Я смотрела ей вслед. Почему она здесь? Я не поняла, сколько ей лет. Приблизительно сколько Серафиме. А Серафиме сколько? Бабушкой ее еще не назовешь. Я в возрасте плохо разбираюсь.
Виктор Сергеевич сфотографировал меня и чему-то очень радовался, глядя на получившиеся фото, особенно на одну фотографию, на которой я как раз задумчиво смотрю вслед монахине.
Серая карточка оказалась магнитным ключом от его подъезда – я даже не знала, что такие бывают. А слова монахини не выходили у меня из головы. Разве нельзя жить так, чтобы не думать о лишнем, например о том, о чем думать не получается?
Я не знаю, кто мне сейчас Виктор Сергеевич. Я не хочу придумывать, что будет потом. Все равно будет по-другому, чем мы думаем. Моя мама так всегда говорила и была права. Она не думала, что умрет так рано, иначе бы обязательно лечилась, чтобы не оставлять меня на свете совсем одну. Она знала, что на папу надежды никакой.
Или вот я еще недавно совсем не думала, что буду бояться Пашу Веселухина, от взгляда которого мне становилось весело и горячо. Я еще месяц назад не поверила бы, если бы мне сказали, что я поеду куда-то вдвоем с Виктором Сергеевичем, и он назовет меня своей девушкой, а уж про встречу с шефом, о которой я столько фантазировала, я и говорить не хочу. Все вообще вышло не так – с начала до конца. Думаю, что теперь у меня шефа нет. Разве что вот Виктор Сергеевич… От этой мысли я даже улыбнулась про себя.
