Валерий Губин - Вечное невозвращение
— Как вы меня нашли?
— Мы же договорились о встрече, — несколько разочарованный таким лицом, ответил он.
— Да, но вы не пришли на место встречи, а решили явиться прямо ко мне домой. Откуда узнали адрес?
— Вы его оставили на автоответчике.
— Не может быть! — Она немного посветлела лицом.
— Вы видели меня сегодня во сне?
— Да, — покраснев, ответила Ольга. — Но я вам ничего я вам на автоответчике не оставляла.
— Если не оставляли, то сказали во сне, когда видели меня. Наши сны как-то пересеклись, и я запомнил.
— И что еще я вам говорила во сне? — сказала она, отступая вглубь коридора. Стрелков воспользовался этим и вошел.
— Вы говорили, что я очень умный, красивый и добрый.
— Надо же, какая ерунда! — Воскликнула она, но при этом опять покраснела. — Я во сне ехала без билета, а вы явились в образе контролера и стали весьма грубо требовать штраф.
— Заплатили?
— Вот еще! Я просто взяла и проснулась. — Она пошла на кухню, и Стрелков нерешительно двинулся за ней.
— Хм… Я в детстве целый год мечтал быть контролером в автобусе.
— Ну, вот видите! Эти мечты наложили отпечаток на вашу ауру, и это на меня подействовало при нашей встрече.
— Моя первая жена тоже что-то нехорошее говорила про мою ауру.
— А вторая?
— Она вроде ничего плохого не замечала.
— Почему же она вас бросила?
— Из-за болезни.
— Чем же вы болели?
— Она заболела и умерла.
— Ох, простите.
— Ничего. Это было давно.
— Хотите чаю?
— Хочу. У вас такая уютная кухня.
— А может быть, кофе?
— И кофе тоже. Если можно. Сначала чай, а потом кофе. А то мне все время спать хочется.
— Простите за вопрос. А ваша первая жена — жива и здорова?
— Не знаю, давно не писала. Она уехала в Америку, выйдя замуж за моего друга-еврея.
— Обычно евреи едут в Израиль.
— Это сейчас. А тогда и в Америку пускали. Очень многие предпочитали Америку.
Помимо уюта на кухне, у нее были удивительно красивые чайные чашки, и все это вместе взятое усиливало в Стрелкове чувство нереальности происходящего. У него уже несколько раз мелькала мысль: может быть, он вовсе не вырвался из сна, а продолжает спать? Не мог же он во сне узнать ее адрес! Да и познакомился он с ней во сне — такие женщины на улице не знакомятся!
— У вас и правда глаза слипаются. Может, приляжете?
— Где?
— Да здесь же, на диванчике. А я пойду поработаю. У меня срочная работа.
— А вы не боитесь, что у вас дома на кухне будет спать чужой человек?
— Если вы будете спать, то чего же мне бояться?
— Да, конечно. Но только это очень странно выглядит — пришел в гости и тут же завалился спать.
— Ничего странного. У меня тоже бывают такие дни, особенно осенью, когда целую неделю невыносимо хочется спать. Я даже сплю и вижу сон, как мне хочется спать.
Стрелков прилег и почти сразу заснул. Сквозь дрему слышал, как она собирает посуду со стола. Потом в ванной зашумела вода, потом в коридоре зазвонил телефон и Ольга с кем-то долго негромко разговаривала.
"Как это глупо с моей стороны", — подумал он и окончательно заснул.
Проснулся он от довольно бесцеремонного толчка. Открыв глаза, увидел, что в ногах у него сидит какой-то седой пожилой мужик, а напротив, на стульях, двое молодых парней: один — типичный плакатный комсомолец пятидесятых годов, а у второго было очень сердитое и почти уголовное выражение лица.
— Ты что тут делаешь? — спросил его седой.
— Я сплю, а вы?
— А мы водку пьем. Уже час пьем, орем, курим — а ты спишь как сурок.
— Где Ольга?
— Не знаю. Когда мы пришли, ее не было.
Стрелков сел на диванчике и зябко поежился со сна.
Седой внимательно оглядел его.
— Ты что, бомжуешь?
— Нет, почему?
— Вид у тебя такой. Чем же промышляешь?
— Я писатель.
— А как твоя фамилия, писатель?
— Диккенс. Моя фамилия Диккенс.
— Вы английский писатель! — радостно заулыбался типичный комсомолец, — Я слышал про вас!
— Цыц, знаток! — оборвал парня седой. — Видишь ли, я отец Ольги и мне не все равно, кто у нее спит на кухне.
— Конечно, конечно, я вас понимаю. Мне бы тоже не понравилось, если бы у моей дочери на кухне спал кто-то неизвестный. Да еще похожий на бомжа. Меня зовут Олег.
— А меня Константин Эдуардович.
— Как Циолковского?
— При чем тут Циолковский?
— Да нет, это я так. Приятно познакомиться.
— Ну, так давай выпьем за знакомство, Олег Диккенс.
— Вы давно из Англии к нам? — снова спросил парень напротив.
— Вчера приехал, — пробормотал Стрелков, глотая колбасу, чтобы побыстрее заесть кошмарный привкус явно паленой водки.
— А я из англичан больше люблю Агату Кристи. Вы с ней не встречались? — спросил парень с уголовным лицом.
— Да ты что! — возмутился плакатный. — Агата еще до войны умерла! Олега тогда и в проекте не было.
Стрелков внимательно посмотрел на парней: не издеваются ли? Но те сидели размякшие, осовелые от выпитого и почтительно его разглядывали.
— Ну что ж, пойдемте ребята, пусть писатель отдыхает.
— Да я вроде уже отдохнул.
— Если отдохнул, то садись за стол и пиши. А у нас дела.
— Константин Эдуардович! Какие у нас сегодня дела? В кои веки с английским писателем встретились. Поговорить бы о его творческих планах.
— Да план у меня один: создать яркий образ нашего современника. Английского.
— Вот это правильно!
— Пошли, пошли. А то вернется Ольга, она нам покажет — за то, что устроили шалман и Диккенса разбудили.
Они ушли, а Стрелков решил ненадолго прилечь и опять заснул. И засыпая, думал: "Что это я все сплю и сплю, пора выходить из такого состояния".
Тут он увидел Ольгу, она стояла в дверях и улыбалась.
— Ну, вы и соня. Сколько можете проспать, если вас не будить?
— Суток двое, — засмущался Стрелков, — я так думаю. Но последний раз мне это удалось, когда я был студентом.
— Пока вы спали, пошел снег. Он и сейчас идет. Пойдемте, погуляем.
Выбираться из дому с теплого дивана под снег, не очень-то хотелось, но Стрелков не подал виду и бодро встал.
Снег и правда шел — не просто падал медленно и нерешительно, как положено первому снегу, а шел сплошной стеной, за которой не было видно другой стороны улицы; а потом стало не видно и самой улицы и только по фонарям ползущих машин угадывался край тротуара. Ольга убегала вперед, скрывалась за этой стеной, а потом кричала:
— Я здесь, здесь, идите сюда! — и радостно смеялась.
Он наталкивался на нее, идя на голос, хватал под руку, но она вырывалась и снова скрывалась за снежной пеленой.
"Все у нас через край, — думал Стрелков, догоняя Ольгу. — Даже первый снег не как у людей, у каких-нибудь там англичан или бельгийцев, совершенно дикий и необузданный — валит стеной, и даже в центре города можно заблудиться".
Ольга, наконец, набегалась, притихла, взяла его под руку и стала рассказывать о том, какая у нее сейчас интересная работа. Она пишет книгу о Пушкине. Вернее, пишет работу, которая, может быть, выльется в книгу. В этом труде она хочет показать, что было бы, если бы Пушкин в 1834 году не послушался гневных слов Жуковского и вышел в отставку, уехал в деревню, "в обитель дальнюю трудов и чистых нег". По его наброскам, письмам, разговорам с друзьями Ольга, как ей кажется, восстановит ту грандиозную картину творческих замыслов, которые, несомненно, осуществились бы.
— Какой смысл писать о том, что не случилось, а только могло случиться?
— Мне кажется, о любом человеке нужно судить не только по тому, что он сделал, но и потому, что должен был сделать, по тому неосуществленному будущему, в которое он постоянно заглядывал, которое предчувствовал, и это делало возможным его творчество. То, что не сделано, стало условием сделанного. Мы часто даже не подозреваем, в какой степени будущее определяет нашу сегодняшнюю жизнь. Да Пушкин и сам писал: "Сердце в будущем живет; Настоящее уныло…".
— Конечно, ему надо было бежать из Петербурга, — пробормотал Стрелков. — Но отчего это у нас все время бегут? Кто в деревню, кто за границу, кто в смерть. И только в этом побеге видят осуществление жизни.
Ольга опять отошла за пелену снега и сказала оттуда:
— Пушкин всю жизнь хотел уехать за границу. В Париж.
— Да, Бухарин уехал в Париж, погулял там немного и вернулся на верную погибель. И Пушкин тоже бы вернулся из Парижа или из деревни и обязательно бы погиб, иначе бы не был Пушкиным.
Они дошли до Петропавловской крепости, которая была еще открыта, вошли внутрь. К этому времени снег немного поутих, но все еще сыпал достаточно сильно. Навстречу шли толпы экскурсантов.
— Охота им в такую погоду здесь гулять! — проворчал Стрелков.
— Поднимемся на бастион, — предложила Ольга.
