Раймон Кено - Упражнения в стиле
— Пешедраль! — торжественно возгласил герцог. — Вот подходящий подвиг для нас, рыцарей, — мы избавим господина Сидролена, нашего хозяина, от его писуна.
— Ох, ну зачем же! — сказал Сидролен. — Вы слишком любезны.
— Мы схватим его на месте преступления, — продолжал герцог, — и повесим на первом же дереве этого бульвара.
— Вы знаете, — прервал его Сидролен, — вы знаете... тогда у нас будут неприятности.
— Это еще почему?
— Неприятности с полицией.
— Как! — вскричал герцог. — Да неужто вы не в своем феодальном праве вершить правосудие, казнить и миловать?! Не вы ли, после Господа Бога, властелин и хозяин на своей барже?!
— Да, но деревья на бульваре не относятся к моей барже.
— Тогда мы бросим этого паршивца в воду. Крепко связанного, конечно.
— Боюсь, что это тоже...
— Ну ладно, просто отрежем ему уши.
— Нет... не стоит...
— Ну хотя бы несколько пинков в задницу?..
— Это можно... при необходимости...
— Но тогда, месье Сидролен, на меня не рассчитывайте. Пинки в задницу какого-то писуна! Да никогда в жизни я не унижусь до того, чтобы пачкать об него подошвы моих сапог. Опуститься до такого!..
— Господин герцог, господин Прикармань, я, право, очень тронут вашим предложением, но, в конце концов, до сих пор я как-то выходил из положения, пусть же оно так дальше и идет. Это ведь самая мелкая статья моего бюджета: одна банка краски в месяц, ну и, конечно, одна кисть в год. Потом, опять же, для меня развлечение, а иначе что бы я малевал?!
— Вообще-то я знаю еще несколько пещер... — мечтательно промолвил герцог. — Но оставим это.
Внезапно он треснул кулаком по столу и заорал:
— Ну так что, Пешедраль, неужто мы проявим слабодушие?! Нет, тысяча чертей, нет! Пусть месье Сидролен болтает что угодно, а мы изловим этого писуна — и поглядим, как с ним поступить.
— Слово Прикарманя! Изловим!
— Излóвите! — крикнула графиня де Прикармань.
— Бе-е-е! — отозвалась Фелица.
Словом, шуму получилось предостаточно.
— Ну а пока, — сказал Сидролен, — пойду-ка поработаю кистью.
И он вышел в сопровождении Лали. Лали спросила:
— Когда они уедут?
— Не знаю, об этом разговора не было.
— Так что же, подавать им завтра утром яичницу и сосиски?
Сидролен достал банку с краской и кисть.
— Если это не слишком сложно, — ответил он. — Покажем себя щедрыми вельможами.
И Сидролен ступил на мостки.
— Раз мы жених и невеста, — сказала Лали, — может, стоило бы перейти на «ты»?
— У вельмож принято обращаться на «вы».
Лали возвращается к своим обязанностям. Сидролен проходит мимо Сфена и Стефа. Он смотрит им в глаза.
— До чего ж у них умный вид! — замечает он вполголоса. — Только что не говорят.
— Это почему же мы не говорим? — обижается Сфен. — Ах, черт! — добавляет он, топнув оземь правым передним копытом. — Ведь Жоашен советовал мне не открывать рта.
Сидролен опомнился лишь на тротуаре. По дороге он пролил немного краски из банки.
— Странно, — говорит он вполголоса, — действительно странно.
— Что вы сказали?
Этот вопрос исходит от остановившегося прохожего.
— Так что же «действительного странно»?
Сидролен принимается замазывать краской дверцу.
— Да так, — отвечает он.
— Месье! — разъяренно восклицает прохожий. — Вы непозволительно оскорбляете любопытство людей: интригуете их, а потом молчите. Нет, месье, так, знаете ли, не поступают!
И удаляется, сердито размахивая руками.
Сидролен никак не комментирует этот инцидент.
Потом он слышит, что его окликают. Это консьерж из дома напротив — не совсем законченного, но и не совсем незаконченного. Консьерж стоит перед своей дверью, на противоположном тротуаре. Сидролен отвечает на приветствие и продолжает работать.
Немного погодя появляются его гости. Они обсуждают план действий. Пешедраль должен закупить сено и овес на рынке Инно, герцог посетит Дворец алхимии, дамы отправятся к портному. Это все в первой половине дня. Пообедают в городе, в каком-нибудь ресторане-люкс. Вторая половина дня будет посвящена осмотру различных достопримечательностей, планируется также посещение кинотеатра. Затем ужин — опять в ресторане-люкс, но уже в другом. Вернутся не слишком поздно и займутся поимкой писуна.
— А лошади? — спрашивает Сидролен. — Они разве не собираются гулять по городу?
— Завтра, — отвечает герцог. — Когда изловим вашего типа.
И тут лицо его омрачается.
— А ведь верно, — шепчет он. — Бедняга Сфен, бедняга Стеф! Они так мечтали полюбоваться красотами столичного города Парижа! Неужто я стал эгоистом? Месье Сидролен, я краснею от стыда! У вас доброе сердце, месье Сидролен. Вы абсолютно правы, я не должен обрекать своих друзей на скуку заточения, пока сам развлекаюсь. Пешедраль, мы отправимся в Инно верхом, а дамы пускай возьмут машину. Пешедраль, иди за Сфеном и Стефом.
Лошади приведены, они дуются.
— Мой славный Демо! — говорит герцог.
Сфен по-прежнему дуется.
— Ну-ну, славный мой Демо! — повторяет герцог. — Я ни на минуту не забывал о тебе. Мне просто нужно было побеседовать с месье Сидроленом. Я и не думал оставлять вас здесь и лишать удовольствия любоваться вместе с нами красотами столичного города. Не правда ли, месье Сидролен?
Внимательно вглядевшись в лицо Сидролена, легко понять, в какую корнелевскую ситуацию он угодил: соврать ли коню, как сивому мерину? уличить ли во вранье гостя?
Сидролен находит весьма элегантный выход из положения. Он говорит герцогу:
— Вы обращаетесь к нему так, словно он понимает человеческий язык. Но разве бывают говорящие лошади? Наверное, только во сне. Или в сказках.
Герцог же не находит элегантного выхода из положения. И говорит:
— Какого черта вас волнует мое обращение с конем? Я от вас жду только одного — правды. То есть подтверждения, что я ни на минуту не забывал о тебе, славный мой Демо.
— Господин д’Ож, — сказал Сидролен, — выслушайте эту антимему, чтобы не сказать — силлогизм: если конь разумеет человеческую речь, значит, он очень умен. А если он очень умен, то он уже раскусил, в чем тут дело. С другой стороны, если он умен, значит, он добр, а если он добр, значит, он найдет в себе силы простить обыкновенную рассеянность хозяина и этот пустяк не омрачит вашей дружбы.
И, повернувшись к Сфену, Сидролен спросил:
— Не правда ли, Сфен?
Сфен улыбнулся — чуточку грустно — и пукнул.
— Милый мой Демо! — сказал герцог.
И сел в седло. Пешедраль последовал его примеру, и они ускакали; за ними отправились дамы на машине, предварительно отцепив от нее фургон; отцепиться помогала Фелица. Сидролен продолжал красить загородку. Консьерж исчез.
Потом показалась Лали, она собралась на рынок.
— Ну так что — решено? Покупать сосиски?
— Будем щедры, как истинные вельможи, — ответил Сидролен.
Итак, Лали уходит на рынок. Сидролен докрашивает загородку. Затем, положив на место банку и кисть, отправляется в кубрик — прилечь до обеда. На обед подаются свиные сосиски. Ровно в пятнадцать часов тридцать две минуты Сидролен сообщает Лали:
— Спал почти без снов. Всего лишь один и увидел: коротенький и малоинтересный. Рассказать?
— Нет, — отвечает Лали.
— Совсем коротенький.
— Тем более. И потом, мне пора в парикмахерскую.
Возвращается она лишь к ужину. Сидролен тем временем наведался на туристическую турбазу для туристов и констатировал, что на сей раз она закрыта окончательно и бесповоротно. Он вернулся домой. В сумерках взял шест и отогнал к центральному течению реки вонючие отбросы, скопившиеся между баржей и берегом. Потом стал ждать ужина.
На ужин подаются свиные сосиски.
Затем Лали закуривает сигарету и достает колоду карт, завернутую в зеленую салфетку, спертую в каком-то бистро. Она раскладывает пасьянс, сощурив правый глаз из-за дыма бычка, который зажала в зубах. Потом гасит бычок. В первый сеанс пасьянс не вышел. Лали закуривает вторую сигарету и начинает раскладывать вторично. Сидролен молча глядит, как она управляется. Во второй сеанс пасьянс вновь не вышел. Лали начинает снова, и так повторяется много раз. Перед ней вырастает груда окурков. Скоро уже будет двадцать три часа семь минут. В двадцать три часа семь минут возвращаются гости; они рассаживаются в кубрике. Лали заканчивает свой пасьянс и только после этого приносит укропную настойку.
— Надо поднабраться сил для поимки вашего писуна, — весело говорит герцог.
— Вы уверены, что вправду должны... — начинает Сидролен.
— Ну-ну-ну! Что за церемонии! Сейчас малость отдохнем — и в засаду.
— Я пойду с вами.
— Ах, оставьте! Мы с Пешедралем прекрасно справимся сами.
