Это могли быть мы - Макгоуэн Клер

– Моя жена? – не сразу сообразил Эндрю.

Сначала он подумал о Кейт, но она стояла за его спиной и трясущимися пальцами крутила телефон, нацепив на бледное лицо шелковую маску. Конор – ее муж! – решил остаться в машине без обсуждений, просто переглянувшись с Кейт. Почему-то этот обмен взглядами показался Эндрю худшим, что он увидел за день. Это выглядело так по-супружески. Одно из тех незначительных действий, которые вызывают глубочайший резонанс между людьми из-за миллиона других действий и слов. Нежелание идти в интернат вместе с женой что-то значило для этой пары. Что-то нехорошее. Адам тоже не пошел. Ему было трудно видеть Кирсти сейчас, когда дела у нее пошли под откос, осознавая, что он мог заметить ее болезнь раньше. Они никогда об этом не говорили, но Эндрю и так все понимал.

– Да, – в замешательстве ответила Джулия. – Она приехала раньше.

Тут до него дошло – они считали Оливию его женой. Как и все остальные. Потому что по сути так и было. Во всяком случае, это означало, что он не ошибся, и она здесь.

– Э… Я пока не пойду, – сказала Кейт. – Иди ты один.

И вот – Оливия в комнате отдыха, держит за руку Кирсти, сидящую в кресле и переводящую взгляд с одного источника шума в комнате на другой. Оливия увидела его на пороге, но не выпустила руку Кирсти. Эндрю подошел к ним, ощущая неловкость в общественном месте, на глазах работников, которые считали их мужем и женой, и других обитателей интерната и их родственников, которые тоже, наверное, так думали. Зачем еще Оливии столько лет ухаживать за девочкой-инвалидом, если она не приходится Кирсти мачехой? Хороший вопрос.

– Я надеялся найти тебя здесь, – неловко произнес он.

Ему было неловко стоять. Неловко говорить. Ему попросту было неудобно в собственном теле.

– Да, – Оливия заглянула ему за спину и чуть вздрогнула. – Кейт здесь?

– Э… Да. Она захотела приехать. Мы не можем зайти все сразу.

Оливия кивнула и встала, словно отправляясь на эшафот. Она погладила Кирсти по руке.

– Я на минутку, милая.

И она пошла следом за Эндрю к Кейт, ее бывшей лучшей подруге, его бывшей жене.

По мере того как расстояние между ними сокращалось, Эндрю охватывала тревога, сдавливавшая грудь. Женщины не стали обниматься – насколько он помнил, они этого не делали и во времена дружбы.

– Кейт! Выглядишь потрясающе! – голос Оливии прозвучал на несколько тонов выше обычного.

Кейт выглядела ошарашенной.

– А… Спасибо. Э… Ты тоже.

Это прозвучало не слишком искренне, да и контраст между ними был разительный. Кейт – сияющая и загорелая. Оливия – серая мышка, блеклая, словно английский день.

– Мы приехали… В общем, Адам очень беспокоится за Делию. И за тебя. Поэтому… Мы поехали тебя искать.

– Ну, я здесь, – развела руками Оливия. – А за Делию не беспокойся, Кейт. Она – моя дочь, и ты не видела ее почти двадцать лет.

– Знаю, – обиженно ответила Кейт. – Просто… Адам попросил меня приехать.

Оливия горько рассмеялась – ничего подобного Эндрю раньше от нее не слышал. И это пугало.

– В самом деле? Понимаю. Даже плохая мать лучше, чем совсем без матери. Лучше, чем притворная мать, сколько бы сил она ни угробила за все эти годы.

– Ливви… – начал Эндрю, но она остановила его одним взглядом.

– Нет, Эндрю. Ты знаешь, что я не люблю устраивать сцены, но иногда сцену просто необходимо устроить. Она не может просто так войти сюда и вернуть себе семью. Потому что семья – это не то, что принадлежит тебе по праву рождения. Ее нужно заслуживать, заслуживать каждый день, и я заслужила. Я ее заслужила! – ее голос дрогнул. – С Делией все будет в порядке, спасибо. Я сама об этом позабочусь.

Кейт осторожно кивнула.

– Мне прекрасно известно, что ты… как много ты сделала для семьи. И я правда не думала, что так получится. Я думала… ты присмотришь за ними в первый день. Может, в первую неделю.

– Ты поручила их мне, Кейт. Чего еще ты ожидала? Кто-то же должен был остаться с ними. Эндрю был раздавлен, когда ты сбежала. Дети бы этого не пережили.

Так ли это? Эндрю казалось, что он вполне спокойно все перенес, но, наверное, сейчас было не лучшее время, чтобы об этом говорить.

– Послушай, я приехала не для того, чтобы… вмешиваться, – продолжала Кейт. – Я просто приехала…

– Чтобы правда не выплыла наружу? В книге Эндрю нет ни слова того, чего не было на самом деле, только последствия твоего поступка. Можешь попробовать все остановить, сорвать съемки фильма, но на твоем месте мне было бы слишком стыдно.

– Мне стыдно, – тихо сказала Кейт. – Но… Мы имеем то, что имеем. Я не могу изменить прошлое.

Оливия немного успокоилась, словно ливень, за минуту затопивший все вокруг и так же быстро утихший.

– Нет. Что ж… Это все, что я… что я хотела сказать. Кирсти там, если хочешь повидать ее.

Кейт помедлила. Эндрю казалось, что она обдумала все и в самом деле хочет повидать дочь. Какой она стала после стольких лет. Чего ожидать, если Кирсти выросла не такой, как другие дети.

– Как она?

– О, с ней все хорошо. В прошлом году мы перепугались, но она выкарабкалась.

– Спасибо. За… в общем…

Это прозвучало настолько неуместно, что Эндрю вдруг понял, почему он мог забыть поблагодарить Оливию накануне. Просто он был благодарен ей слишком за многое.

– Теперь, когда я здесь… Кажется, я не смогу ее видеть. Нет. Просто… это слишком. Понимать, что она с самого начала могла… все осознавать, а я об этом и понятия не имела. Просто… Нам говорили, что это невозможно. И я утратила надежду. А теперь мне говорят, что она это могла, но, возможно, утратила эту способность, а я все пропустила… Я… просто не могу.

– Что? Ты совсем не хочешь ее увидеть? – спросил Эндрю с некоторым удивлением, хотя и давно знал Кейт.

Но Оливия понимающе кивнула. Кейт зашла слишком далеко, и обратного пути для нее теперь не было.

– Я… Прости, я не могу. Точно не сегодня. Я рада, что ей стало лучше. Рада, что вы… заботились о ней все это время, – Кейт проглотила ком в горле. – Послушай, Оливия права. Делайте что хотите с фильмом, с книгой. Я не стану мешать, – она посмотрела на него с непроницаемым лицом. – Делайте что хотите, – повторила она. – Я… – ее голос дрогнул. – Я просто хочу, чтобы вы знали: я не могла поступить иначе. Не поступить так, как поступила. Но все равно жалею об этом. Очень жалею.

Эндрю мог бы что-то ответить – извиниться, простить, осудить… Но тут в регистратуру влетел разгневанный Адам. Он впервые переступил порог интерната. На лице у него была медицинская маска, поэтому голос его звучал так же приглушенно, как и у других.

– Лив, вот ты где! Куда ты запропастилась?

Оливия изобразила на лице приветливую улыбку, которую всегда берегла для Адама.

– Прости, милый. Просто… мне нужно было побыть с Кирсти.

– Где Делия? Ты наверняка знаешь. Она бы не стала тревожить тебя, исчезнув без следа. Я ее знаю.

Оливия подумала, потом склонила голову набок.

– Да, она сказала мне, куда поедет. Но не позволила мне поехать с ней.

– Так я и думал! Скажи мне!

– Она… В общем, дело в том, что на сегодня у нее назначен прием. Для сдачи теста. Чтобы убедиться, что все будет в порядке. В смысле, с ребенком. Поэтому она и хотела обо всем нам рассказать вчера вечером.

Адам тяжело выдохнул.

– Она сейчас сдает тест? Без меня?

– Да, где-то через час.

– Ты знаешь где?

– Думаю, да. Есть одна клиника в Восточном Лондоне, недалеко от ее дома.

Адам по очереди посмотрел на своих родителей. Вернее, на всех троих. Эндрю ожидал, что сын обратится за помощью к нему, к отцу, который изо всех сил старался быть с ним все эти годы, даже если его усилий было недостаточно. Или к Оливии, которая так хорошо и так долго заботилась о нем.

– Мам, – произнес Адам, обращаясь к Кейт. – Что мне делать?

Кейт, наши дни

Она чувствовала, что рассыпается на части. Это было уже слишком. Вернуться в старую жизнь и обнаружить на своем месте Оливию, заботящуюся о ее детях. Ее сын, обращающийся к другой женщине, которая обращается к нему «милый». Она сама это выбрала. Это целиком ее вина. Но потом Адам обратился к ней за помощью. И даже назвал мамой! А теперь, не успела она ответить, как в помещение вошел Конор как ни в чем не бывало, словно ему постоянно приходится бывать в пригородных интернатах. Она увидела, как Оливия уставилась на него, и поняла, что следовало бы представить их друг другу, но просто не могла заставить себя это сделать. Они принадлежали к разным мирам, и сама Кейт застряла между этими мирами. Ей не следовало сюда возвращаться.