Рут Озеки - Моя рыба будет жить
— Да, — произнесла Кими, изучая верхний конверт. — Это мужской почерк. Адрес в Токио. Почтовый штамп — «Сёва 15».
Она посчитала на пальцах.
— Это сорок третий год. Штамп не очень разборчивый, но, мне кажется, это из Цутиура. Там была морская база, так что, может, вы и правы — он был солдатом.
Она открыла письмо и расправила лист на стойке перед собой, бережно разгладив складки. Тош обогнул стойку и склонился у нее над плечом.
— Очень красивый почерк, — сказала она. — Старомодный, но я могу это прочитать. Перевод я напишу, но заранее прошу прощения за мой ужасный английский. Двадцать лет тут живу, и все же…
Тош положил руки ей на плечи и нежно сжал.
— Никаких извинений, мам, — сказал он. — Я не могу читать по-японски, но с английским я тебе помогу.
Акира коротко рассмеялся.
— Да, — сказал он. — Никаких извинений. У нас теперь полно времени, чтобы упражняться в английском.
Ночь они провели в мотеле «Над приливом», а на следующее утро, наскоро проглотив кофе с маффинами, успели на причал как раз к отходу первого парома. Движения в это время практически не было — в очереди на рейс, следующий к острову, выстроилось всего три машины. Подошел человек из команды парома — грузный молодой парень в шортах, явно из местных — и встал перед машиной в ожидании, когда можно будет подать сигнал на погрузку. Он окинул взглядом машины в очереди и доложил обстановку на мостик:
— Три до Фантазии{24}, — пробубнил он в рацию.
Со стороны Рут было открыто окно — она кормила белок.
— Ты это слышал? — спросила она у Оливера, который, сидя рядом на пассажирском сиденье, читал старый номер «Нью-Йоркера».
— Слышал что?
— Что сказал парень с парома.
— Нет. А что он сказал?
— Три до Фантазии.
Оливер поглядел в окошко на парня.
— Неплохо сказано.
— Откуда вообще он знает? Он слишком молод, чтобы помнить тот сериал.
Оливер усмехнулся.
— Может, и так, но он знает наш остров.
Нао
1
Я не знала, говорить Дзико о встрече с призраком Харуки № 1 или нет. Во-первых, я боялась, что ей станет грустно, вдруг ее-то он не навестил? Может, он встретился только со мной, потому что я была икисудама? И потом, узнай она, и мне пришлось бы признаться, как я облажалась, не задав ему ни одного хорошего вопроса и не устроив ему должный прием. Может, с призраками полагается обращаться каким-нибудь особым ритуальным образом, может, слова существуют какие-то специальные, или надо подносить определенные подарки. Может, Дзико расстроится из-за того, что я сделала все не так, но откуда мне было знать, как?
Или, может, она подумает, что я вру. Может, она подумает, я все придумала, чтобы прикрыть тот факт, что я лазала в ее комнате, и разбила рамку, и украла письмо. На следующий день мне уже тоже начало казаться, что я все придумала, и не то чтобы у меня было много шансов с ней поговорить, так что я приняла решение подождать и посмотреть, вдруг Харуки № 1 еще вернется.
В утро церемонии осегаки я встала пораньше и потихоньку прокралась к воротам. Было еще темно, но в кухне горели лампы, и я слышала, как Мудзи переговаривается с монахинями, которые приехали помочь. Я знала, если они меня заметят, то заставят помогать, так что я кралась очень тихо. Дошла до лестницы и села на холодную каменную ступень у ворот, наполовину спрятавшись за огромным каменным столбом. Было страшновато и как-то немного сыро — если подумать, именно то, что любят призраки, и я начала немного надеяться.
— Харуки Одзисама ва иррасяймасу ка?[131] — прошептала я.
Но единственным, кто мне ответил, был котик Чиби, а его и за человека-то считать нельзя.
Я попыталась опять:
— Харуки Ичибансама?..[132]
И тут я услышала шум, что-то вроде еле слышного шепота и шлепанья, и, когда посмотрела вниз, на самое начало лестницы, увидела, как вверх по ступеням, прямо ко мне, карабкается призрачный монстр. Выглядел он как гигантская серо-коричневая гусеница. «Татари! — подумала я. — Нападение призраков!» Я вскочила и спряталась за столб, прежде чем чудище могло меня увидеть, крепко прижимая к себе Чиби, чтобы он не упрыгнул.
Монстр весь был в белых пятнышках и щетинистых бородавках, а еще у него была куча ног, торчащих по сторонам, ими он перебирал. Двигался он как-то неровно, извиваясь, медленно поднимаясь и опадая с каждой ступенькой. Я рассматривала его, пытаясь понять, что это. Монстр двигался слишком медленно, чтобы его бояться, и сначала я подумала, что это был древний и крайне убогий дракон. При храмах иногда бывают драконы, и может, потому, что Дзико была такой старой, ее дракон тоже был старым. Но когда он подобрался поближе, я поняла, что это не дракон и даже не монстр-гусеница. Это просто была длинная процессия очень старых стариков из данка, и сверху их круглые сгорбленные спины и трясущиеся белые головы выглядели, как тело монстра, а руки с палочками — как его ноги, и все они карабкались вверх сквозь тьму.
Я побежала обратно в храм и объявила, что гости идут, и тут начался переполох, и Мудзи бегала кругами, и кланялась, и показывала гостям дорогу в святилище. Напротив главного алтаря с Шака-сама мы установили специальный осегаки-алтарь для голодных призраков, и старушка Дзико сидела в гламурном золотом кресле. Потом была уйма песнопений, и молитв, и воскурения благовоний, а потом Дзико развернула этот свиток и принялась читать все имена мертвых. Все это были имена родных и друзей, которые люди из данка внесли в список, и свиток был очень длинный, и голос Дзико все бубнил и бубнил. Воздух был горячим и неподвижным, и было очень тихо, и ничего не двигалось, кроме имен, и было немного скучно, но только я начала отключаться, случилось кое-что странное. Может, я наполовину спала и видела сон, но было похоже, будто имена — живые, будто они плывут под потолком святилища, и не надо никому грустить, или чувствовать себя одиноко, или бояться смерти, потому что имена были здесь. Это было хорошее чувство, особенно для стариков, которые знали, что очень скоро они сами станут именами в этом списке, и, когда Дзико наконец закончила чтение, все по очереди вставали и возжигали благовония, что заняло вечность, но тоже было здорово.
Так что это была долгая церемония, но мне это было не в напряг, потому что гостившие у нас священники и монахини помогали Дзико и Мудзи с песнопениями и колоколами, и всякими церемониальными штуками, а мне досталось бить в барабан. Мудзи научила меня играть, и я репетировала неделями. Не знаю, приходилось ли тебе играть на барабане, но если нет, попробуй, дело того стоит, потому что, во-первых, это здоровское чувство — бить по чему-то палкой изо всех сил, а во-вторых, звук получается совершенно отпадный.
