Гари Штейнгарт - Абсурдистан
— Спасибо, — пытался я сказать, но не мог произнести ни звука. А затем, с нарастающей мольбой и беспомощностью: — О, спасибо.
О,
спасибо.
О,
спасибо!
Эпилог
УГОЛ 173-й УЛИЦЫ И ВАЙЗ
Наши хозяева поместили нас в недостроенный особняк, похожий на четырехэтажную зубчатую собачью будку со спутниковой антенной на крыше. Наша спальня была гулкой и пустой, как вокзал перед рассветом. Голова Наны лежала у меня на плече — несмотря на юный возраст, она уже слегка страдала от удушья во сне, и мускулы ее горла сжимались, а хорошенький ротик тщетно ловил холодный горный воздух.
В углу комнаты какое-то зеленое музыкальное насекомое исполняло симфонию Стравинского. Только это нарушало тишину. Я перевернулся на живот, переместился на колени и поднялся на ноги. Затем я вышел из дома. На мощенных булыжником улицах не было ни души. Свет в модернистской синаноге был притушен, а флажок «Парфюмерии 718» безмолвно бился о потрепанный непогодой фасад магазина. На главной улице жизнь тоже замерла — за исключением интернет-клуба «24 часа». Внутри клуба, как и во всех аналогичных заведениях Хельсинки или Гонконга, дюжина тинейджеров повышенной упитанности стучала по клавиатурам, причем в одной руке у них был зажат пирожок с мясом или банка кока-колы. Их огромные толстые очки были словно аквариумы в серых, зеленых и голубых тонах. Я сказал «шалом» своим падшим братьям, но они лишь хмыкнули в ответ, не желая прерывать свои электронные приключения. Я купил ароматный блинчик с капустой, петрушкой и луком-пореем и с наслаждением вгрызся в него.
«Дорогая Руанна, — набрал я, когда подошла моя очередь. — Я еду за тобой, моя девочка. Не знаю, как я это сделаю, не знаю, какие ужасные преступления против других мне придется совершить, чтобы добиться моей цели, но я обязательно приеду в Нью-Йорк и женюсь на тебе, и мы будем, как говорится, „вместе навеки“.
Ты поступила со мной нехорошо, Руанна. Ну да ладно. Я тоже нехорошо с тобой поступлю. Я не могу изменить мир, а тем более себя. Но я знаю, что мы не должны жить врозь. Я знаю, что ты мне предназначена. Я знаю, что чувствую себя в безопасности, только когда мой маленький багровый полу-khui в твоем нежном ротике.
Ты трогаешь свой живот, читая это. Если ты хочешь оставить ребенка Штейнфарба — пожалуйста. Он будет и моим ребенком. Они все мои дети.
Что еще мне тебе сказать, маленькая птичка? Усердно учись. Работай допоздна. Не отчаивайся. Чисти зубы и не забывай регулярно показываться своему гинекологу. Что бы ни случилось с тобой теперь, ты никогда не будешь одна.
Твой жирный русский любовник
Миша».Вернувшись в особняк, я попытался привести в чувство Тимофея, но он не желал расставаться со своим драгоценным сном. Я слегка шлепнул его. Он взглянул на меня заспанными глазами. Его дыхание щекотало мне нос.
— К вашим услугам, батюшка, — сказал он.
— Мы оставляем Нану. Она может пересечь границу завтра. Мы улетаем отсюда без нее.
— Я не понимаю, сэр, — ответил Тимофей.
— Я передумал, — объяснил я. — Она мне не нужна. И мне не нужен ее народ. Мы не едем в Бельгию, Тимофей. Мы едем в Нью-Йорк. Любой ценой необходимо.
— Да, батюшка, — сказал Тимофей, — как вам будет угодно. — Мы прокрались в спальню за моим лэптопом и одеждой. Я взглянул на искаженное лицо Наны, на то, как ее толстый язык перекатывается во рту, на руки, раскинутые как у Хорошего Вора на кресте. Я все еще очень любил ее. Но не наклонился, чтобы поцеловать.
Часом позже мы переходили вброд серую грязную речку. Покинутый народ Абсурдистана остался у нас за спиной. Вдали, при свете молодой луны, похожий на нее мусульманский полумесяц развевался на сторожевой башне соседней республики. Я поднимаю лэптоп высоко над головой; Тимофей потеет под моим более увесистым багажом; Ицхак, славный мальчик, который хочет играть в баскетбол с черными в Нью-Йорке, машет белым флагом и что-то кричит на местном языке — цепочка согласных, которые воюют со случайным гласным. Когда мы ступаем на сушу, то начинаем бежать к сторожевой башне, размахивая белым флагом, моим бельгийским паспортом, приметным серым прямоугольником моего лэптопа.
Руанна. С каждым шагом я приближаюсь к тебе. С каждым шагом я иду к нашей любви, прочь от этой безнадежной страны.
Давай будем честными. Лето в Нью-Йорке не так романтично, как кажется некоторым. Воздух затхлый и воняет попеременно морем, свернувшимися сливками и мокрой псиной. Но ранний сентябрь все еще теплый и сочный в твоих объятиях. Я тут подумал, Ро. Мы должны купить один из немногих сохранившихся домов на Вайз или Хоу-авеню — что-нибудь грандиозное и дряхлое, викторианское или, быть может, даже в стиле американской готики. Широкая веранда будет приманивать детей из соседних жилмассивов.
Посмотри вокруг нас. Старики играют в домино на деньги; пятилетние Бепо, Фрэнки, Мэрилин и Айша носятся вокруг пыльного мяча, юные мамы и папы толкуют друг с другом о сексе, перекрикиваясь с крыльца на крыльцо, и называют своих малышей «tiguerito»[29], «маленький гангстер». Тапочки, повисшие на телеграфных столбах; матери, читающие листы газет с купонами; магазины без названий, с надписью: «ЗДЕСЬ РАЗЫГРЫВАЕТСЯ ЛОТЕРЕЯ»; розы, высовывающиеся из-за железных решеток окон жилмассива.
В нашем подвале крутятся стиральные машины и сушилки. Ты передаешь мне шарик свернутых носочков для бэби, они еще теплые. Наша семья большая. Нужно будет много раз загружать стиральную машину. О, моя сладкая бесконечная Руанна. Верь в меня. На этих жестоких благоухающих улицах мы закончим трудную жизнь, которая была нам дана.
Примечания
1
Мусульманская мечеть, известна также под названием мечети Омара; ее строительство завершилось в 691 г.
2
Армадиллы — семейство млекопитающих отряда неполнозубых; то же, что броненосцы.
3
То есть в стиле Бранкузи. Бранкузи, Константин (1876–1957) — румынский скульптор-абстракционист. На творчестве Бранкузи отразился его интерес к примитивной скульптуре африканских народов.
4
Безумная любовь (фр.).
5
Национальный парк в Танзании.
6
Жирныйрусскийлюбовник@сердечнаяболь. com (англ.).
7
Хоуэллс, Уильям Дин (1837–1920) — американский писатель; роман «Превратности погони за богатством» написан им в 1890 г.
8
О Бельгия, о дорогая мать!
Тебе — наши сердца, тебе — наши объятия,
Тебе — наша кровь, о родина!
Мы все клянемся, что ты будешь жить!
Ты будешь жить вечно, великая и прекрасная,
И твое непобедимое единство
Обретет бессмертный девиз:
«Король, закон, свобода!»
9
Звезда Давида, символ иудаизма.
10
Я не понимаю (фр.).
11
Ах да. Валлон. Это я (фр.).
12
Потому что мы говорим по-французски (фр.).
13
Имеется в виду известная песня Пита Сигера «We shall overcome», которую исполняли такие популярные певцы, как Дин Рид и Джоан Баэз.
14
Запрещен (нем.).
15
Фонтан Мавра (ит.). Находится в Риме, на площади Навона. В середине XVII века реконструирован по проекту итальянского архитектора и скульптора Джан Лоренцо Бернини (1598–1680).
16
Примо Леви (1919–1987) — итальянский поэт, прозаик, эссеист, переводчик. В возрасте 24-х лет был депортирован в Освенцим. Вернувшись в Италию, написал книгу «Человек ли это?» — о чудовищном опыте выживания в концлагере.
17
Девушки (идиш).
18
Бабушка (исп.).
19
Всё за (исп.).
20
И меньше (исп.).
21
Мамочка (исп.).
22
Креольское блюдо (исп.).
23
Похлебка из креветок (исп.).
24
Ахияьо — острое блюдо с большим количеством чеснока (исп.).
25
Хеллер, Джозеф (1923–1999) — американский прозаик. Автор гротескно-сатирического романа «Поправка-22» («Catch-22», в русских переводах «Уловка-22»), классики американской «черной комедии».
