Юлия Кова - Живой журнал
— С чем?
— Не с чем, а с кем. С Ирой и Терентьевой.
— Честно?.. Алекс, я не знаю, — сознаюсь я.
— Значит, твоя Ира ещё не в курсе твоей проблемы. Да? — Я неохотно киваю. — Понятно… Ну-ну. — Алекс считывает по моему лицу нежелание развивать эту скользкую тему и тактично переводит разговор на другой предмет. И я благодарен ему. В свой черёд, пока не подошёл Микко, расспрашиваю Алекса про Алису. — С Алисой всё прекрасно, не переживай: я с ней не сплю и работу с личным не смешиваю… Ты мне вот что лучше скажи, что делать будем с главой нашего будущего благотворительного фонда? Есть хоть какая-нибудь внятная кандидатура?
— Кажется, есть.
— Вот это здорово, Андрей. Только резюме этой кандидатуры сначала Алисе пришли, пусть она посмотрит. Она у нас в Public Relations большой специалист.
«Спасибо, что хоть не маркетолог…»
Я киваю, а к монитору выползает очень заспанный и очень толстый Микко Ботас. При росте метр девяносто два Миша весит уже килограммов сто двадцать. Микко-Миша здоровается со мной и Алексом одним коротким финским словом:
— Moi (привет).
— Ага, я твой, — смеюсь я, разглядывая Мишу. — Ну, ты и увалень. Ты сколько с прошлого раза набрал, Архангел Михаил?
— Килограмма два, не больше, — уверяет тот.
— Не больше? Да мне скоро новый монитор придётся покупать.
— Зачем? — спрашивают Алекс и Микко хором.
— А Микко уже в старом не умещается, — отвечаю я, на что Алекс хохочет, а Миша укоризненно смотрит на меня. Впрочем, улыбка у него добрая.
— Смейтесь, смейтесь, паяцы, — говорит Миша. — Зато я, в отличие от вас, всегда сытый, довольный и счастливый. — И Мишка любовно оглаживает свой круглый живот, обтянутый ядовито-зелёной майкой. На его футболке выведено «Avada kedavra, bitch» (непереводимая игра слов, понятная лишь фанатам Поттерианы). — У меня жена и два ребенка, — «ага, думаю, майку папе младшенькая купила, она такие майки любит», — и ещё теща любимая есть, которая меня подкармливает. В общем, все меня холят, любят и лелеют. И уважают, в отличие от вас, двух завистливых дураков.
— Ну и где сейчас твой фан-клуб? — спрашиваю я у Миши.
— А в Питере, на каникулах. Ты же знаешь, мать после смерти отца в Питер к сестре перебралась, но не ужилась с ней, а в Москву возвращаться не хочет. Вот поэтому я девочек, жену и тёщу к матери отвёз. Мать одна, и ей скучно без тёщи. Моя мать вообще любит мою тёщу больше меня… Так и живём душа в душу.
— Гений, что и говорить, — говорю я Алексу и показываю на Микко.
— Да, я такой, — улыбается Миша…
Вот так мы и живём. Мы — это жители трёх разных стран. Я — из России, Микко — уже из Финляндии, ну а Алекс вырос в ЧССР, причём Микко и Алекс теперь жители Евросоюза. На первый взгляд, у нас нет и не может быть никаких общих тем и точек соприкосновения. Но мы дружим больше двадцати лет. Вопреки всему, мы постоянно переписываемся, стабильно видимся по четыре раза в год и каждый вторник разговариваем по видео с тех самых времен, как только появилась эта технология.
— Ладно, мне пора, — в конце концов, я закругляю разговор. — Давайте, чуваки, увидимся.
— Ano, děkuji («да, спасибо» — это Алекс, по-чешски). Kiitos, hei (по-фински, «спасибо» и «пока», и это уже от Миши). Экран меркнет, поглощая лица моих друзей. А я наливаю себе ещё кофе, закуриваю и бездумно пялюсь в окно: сейчас я нереально хочу увидеть своих «прштелле». Алекса, который при всей своей богемности, по-настоящему предан двум вещам: своей актёрской профессии и своей потрясающей Алисе. И Мишу Ботвина, у которого уже давно есть семья и две обожаемых дочки: Элис, крестница Алекса, и Маша — младшая, моя любимая крестница. И если бы дочь Тани Кэрри выжила тогда, то сейчас она была бы ровесницей маленькой Маши, которая любит присылать мне самодельные открытки и футболки со смешными надписями. Но Энди Керри не выжила — она умерла. И в этом виноват только я. Потому что я позволил всем моим страхам одержать надо мной вверх. И это я, поддавшись панике, представил себе Иру мёртвой в том подвале. Именно поэтому и убили мою дочь. Но я никогда не скажу об этом Самойловой. Не могу и не хочу, потому что эта тайна похоронена вместе с Энди. И так останется навсегда… А я, когда освобожусь от работы, то возьму свои законные десять дней отпуска и улечу в Прагу. Здесь я чувствую себя почти как дома. Словно я у себя, в Москве. А Москва — это мой город.
Возможно, благодаря своей памяти, менталитету и абсолютному слуху, позволяющему мне схватывать чужие языки буквально на лету, я мог бы жить в любой точке мира. Но я люблю только Москву — люблю со всеми её пробками, выхолощенными парками и бесконечными, давно уже не нужными коренным москвичам, стройками. Я люблю этот город со всей его грязью, со всеми его проблемами. Я люблю этот город так, как может любить только человек, который в нём родился и вырос. Я люблю этот город, как может любить только однолюб — преданно и верно…
Мои мысли снова плавно перемещаются к Ире Самойловой. Я не хочу торопиться с ней. Всё, что нам нужно сейчас — это лучше узнать друг друга. Но на это нам потребуется время, и поездка в Прагу, возможно, стала бы тем самым ключом к нашим с ней отношениям. Но если бы я взял с собой Иру, то я бы показал ей один старый дом на площади Академика Павлова. Я бы сводил её в одну забавную пражскую забегаловку, которая называется «U Kalicha» (по-русски — «У чаши»), где я в первый раз улыбнулся после того ужаса, который пережил в день смерти дочери Тани. К сожалению, ресторан «U Kalicha» давно опорочен в социальных сетях русскими жлобами. Их дело, но лично мне «U Kalicha» очень нравится. Во-первых, там играет миниатюрный, но вполне приличный такой оркестр с самыми настоящими медными трубами. Во-вторых, в нарядные раструбы этих духовых каждый гость может бросать монетки, и за это получить от музыкантов небольшой дивертисмент. Я, например, очень даже веселился, наблюдая, как за мои кровные двести баксов весьма бодрые чехи активно выдували «Катюшу», «Боже, царя храни» и «Амурские волны» под заливистый смех Алисы и глубокомысленный взгляд Алекса. И, наконец, там, «U Kalicha» подают занимательное меню, составленное по мотивам «Похождений бравого солдата Швейка». Забавная, острая, мудрая, и, увы, неоконченная Гашеком книга о настоящей человеческой доброте, спрятанной под клоунской маской злого остроумия. Этот роман — одна из немногих книг, которые я люблю не читать, а перечитывать. И уж, конечно, я бы познакомил Самойлову с моими друзьями. Мне кажется, они бы понравились ей, а в особенности Алиса, профессиональная «пиарщица», в свое время рассказавшая мне много чего интересного о мире социальных сетей и об Интернет-маркетинге. Ну, а что до Самойловой, то она… так, стоп, стоять. Стоять, дорогие фашисты… Я тут, понимаете, размечтался о том, как привезу Красную Шапочку в Прагу, а она всё ещё не объявилась. А сейчас, между прочим, уже девять тридцать утра. Ну и где, спрашивается, её звонки мне? Где все её извинения за её утренний побег? И мой оперативник тоже молчит. Впрочем, нет, вот от него сообщение:
