Анатолий КУРЧАТКИН - ЦУНАМИ
— Фантазия у тебя! — сказал Рад. — Пора сочинять романы. — Он сделал ударение на первом слоге: романы. — Не начала еще?
Нелли не нашла нужным отвечать ему на этот вопрос.
— Что ты за тип, — протянула она. Глядя со стороны — восторгаясь стоящей погодой. — От порядочных женщин отказываешься, а на уличных тебя так и тянет.
Раду не пришлось ломать голову над ответом — Дрон закончил разговор и, схлопнув мобильный, двинулся к ним.
— Что, — сказал Дрон, подходя, пробежавшись взглядом по всем, но обращаясь к Крису — будто отчитываясь перед ним. — Яхта есть. Даже не просто, а мега. Даже с развлекательной программой.
— Отлично! — Кресло будто выстрелило Криса — с такой живостью он вскочил на ноги. — Яхта — это самое то. На яхте все вопросы решаются по-другому.
— Но на море купаться мы сейчас идем? — с той же светской улыбкой, с какой разговаривала с Радом, вопросила Нелли.
— Идем! Конечно! А как же! — бурно подтвердили верность планам Дрон, Крис и Тони.
Рад промолчал. Ему было все равно: идти, не идти.
— Что значит «мега»? — только спросил он у Нелли перед тем, как подняться с кресла.
— Значит, большая. Не чета тем, что мы сейчас видели, — ответила она.
* * *Такси-скамейки в Паттайе были не красные, как в Чиангмае, а синие, и кузова их напоминали не ящики с танковыми щелями по бокам для обозрения, а, скорее, кареты: высокие, с открытым пространством от спинок скамеек до самой крыши, покоящейся на круглых блестящих, никелированных стойках. Сзади эти стойки переходили в такие же круглые никелированные поручни, ограждавшие кузов, внутри поручней к основанию кузова приварены широкие рифленые подножки — на них можно, держась за поручни, безопасно стоять, при желании, и четверым, увеличив таким образом вместимость такси на добрую треть.
Но сейчас Рад с Тони ехали в нем вдвоем. Бич-роуд отступила от берега, перестав быть односторонней, а может быть, переменив и название, дома теперь шли с обеих сторон, в каждом был то ли магазин, то ли лавка, то ли ресторан, и каждый светился огнями, рекламой — реклама заполняла фасады, взлезала на крыши, висела растяжками над улицей, приглашая встречать китайский Новый год, который не то уже наступил, не то должен был наступить днями. Казалось, ранняя зимняя темнота, сошедшая в положенный час на землю, миновала Паттайю: так, едва не по-дневному, было светло.
— Смотрите, смотрите! — тыча пальцем, прокричал Тони.
Такси проносилось мимо обильно застекленной веранды, над крышей которой висела ярко освещенная большая рекламная доска: «Restaurant Rasputin». Желто-золотой коронованный двуглавый орел на ней подобием языков пламени осенял чернобородого, гладко расчесанного на прямой пробор черноволосого мужика. Зал ресторана, было видно сквозь окна, зиял пустотой, и только у края барной стойки спиной к улице сидели двое толстых мужчин в белых рубашках: тайцы, русские, японцы, немцы, американцы — не понять.
— Как думаете, кто держит ресторан? — спросил Рад. — Русские?
«Распутин» остался за спиной, новые рестораны — тайские, японские, китайские, итальянские — выныривали из огненного океана, чтобы промелькнуть перед глазами и вновь исчезнуть в его пучине.
— Думаю, что русские. Вероятней всего, — ответил Тони.
— И кого же они привлекают таким названием?
— Да кто зайдет. Надо же как-то назвать. — Тони засмеялся.
Рад вспомнил, как в день приезда, в аэропорту, знакомясь с Тони, удивился его откровенно английскому имени, и Нелли просветила: у тайцев это обычное дело — многоименность. Человека на красной «тойоте», в сравнении с которой лимузиноподобная «тойота» Тони сразу померкла, звали тайским именем.
Машина его была столь агрессивно красной, что при хорошей скорости воздух вокруг нее мог, наверно, вспыхнуть, как от спички. Представляясь, хозяин красной «тойоты» произнес свое имя с такой беглостью, что Рад ухватил лишь некое общее звучание — которое с несомненностью свидетельствовало о его сиамских корнях.
— Как зовут нашего вождя? — спросил он Тони.
— Вождя? — Тони не понял, о ком речь. Но тут же и догадался. — А, вождя!.. Сукитая его зовут, — медленно, внятно каждый звук, чтобы Рад разобрал, произнес он имя хозяина красной «тойоты».
— Сукитая, — повторил Рад, запоминая. — Но это ведь тайское имя?
— Тайское, — подтвердил Тони.
— А почему у него тайское имя?
Тони опять не понял, и Раду пришлось выложить ему свои познания в правилах тайского именословия. Теперь Тони, поняв его, уважительно, почти благоговейно вскинул глаза вверх, как бы то, о чем его просил сказать Рад, касалось самих небесных сфер.
— Это не то имя, что дано при рождении. То имя ни в какие документы не вносится.
— А почему тогда у него не английское имя?
До сих пор тайцы, с которыми Рад имел дело, назывались английскими именами.
— Ему не нужно. — В глазах у Тони выразилась еще большая уважительность. — Банкир. Очень большой человек. Человек его положения должен иметь отеческое имя.
Благоговейная уважительность, с какой Тони говорил о Сукитае, делала понятным, почему они с Тони едут сейчас в этом такси, а не в прожигающей собой воздух красной «тойоте». Извини, Рад, но мы не можем набиться в его машину, как сельди в бочку, сказал Дрон, когда ждали около гостиничного крыльца приезда Сукитаи. «Тойота» Тони была запаркована на стоянке в двух кварталах от отеля, Рад с Тони было пошли туда, но пустая синяя «скамейка» выскочила на них, только успели отойти от отеля на какую-нибудь сотню метров, и Тони, вскинув руку, проголосовал. Поездка на такси обещала в будущем проблемы с возвращением — особенно если возвращение придется на ночь, — Рад, пока еще не сели, предупредил Тони об этом, Тони было задумался, но лишь на мгновение. «А, — сверкнув улыбкой, махнул он рукой. — Еще сколько идти, а тут уже можем ехать».
Вспомнив сейчас об этом, Рад сказал:
— Тони, вы поразительно легкомысленны. Вы так легкомысленны, я вам даже завидую.
— А! — воскликнул Тони, одаривая Рада очередной лазерной улыбкой. — Быть серьезным — отравлять себе жизнь. Я смотрю на проблемы в перевернутый бинокль. Они остаются теми же, но становятся маленькими.
Рад внутренне восхитился. Это было простенько, но мудро — на него словно дохнули века.
— Тони, вы мне очень нравитесь, — сказал он.
Они второй раз были с Тони вот так вдвоем. Первый — вчера в Бангкоке, и тоже в машине, ожидая по прилету Нелли из гостиницы. Но первый — это первый, первый — это всегда всего лишь притирка, и можно сказать, до нынешнего раза у них по-настоящему не выпадало случая поговорить друг с другом напрямую, тет-а-тет, все время с кем-нибудь еще рядом — втроем, вчетвером, впятером. И Тони, видя, что Раду трудно понимать его речь, стал говорить медленнее, четче произнося слова, — без всякой просьбы со стороны Рада, по своему желанию.
— У вас большие проблемы в России, Рад? — спросил Тони в ответ на его признание в симпатии.
— Еще какие. — Рад решил не скрытничать.
— Оставайтесь у нас в Таиланде, — сказал Тони. Поистине он смотрел на жизнь в перевернутый бинокль.
— Что я буду здесь делать, — сказал Рад.
— То же, что и у себя. У меня знакомый на Пхукете живет, это остров на юге Таиланда, там большой курорт, масса отелей, и вот он мне пишет, что у них в отеле требуется менеджер спортивного клуба, будут устраивать конкурс. Работа с иностранцами, тайский язык и не понадобится, только английский, а резюме для конкурса составить я вам помогу.
Похоже, бинокль, в который он смотрел на жизнь, был не биноклем, а телескопом.
— Что вы, Тони. — Рад не удержался, иронический смешок вырвался у него. — У меня виза только на три месяца. А кончится — что потом?
— Устроим, найдем способ. Виза — это решаемая проблема. Вам только нужно будет выбелить зубы. Вот как у меня. — Тони оскалился.
Но зубы его уже не засверкали. Огненный океан остался позади, теперь вокруг была, наконец, темнота, впереди был океан настоящий — лежавший за береговой кромкой сплошным пространством кромешного мрака. И только, будто изломанное волной, призывно светилось метрах в трехстах от берега название плавучего ресторана: «DoIphin seafood restaurant» — Ресторан морской еды «Дельфин».
— Кажется, подъезжаем, — сказал Рад.
— Кажется, да, — отозвался Тони. Такси остановилось.
Это было начало мола. Гигантская бетонная дуга, завершая линию берега, уходила во тьму залива, совершенно теряясь в ней. Красная «тойота» Сукитаи, пламенея в свет фар привезшего их такси, стояла в десятке метров впереди у края мола, свет фар пробивал ее насквозь — машина была пуста, и ни единой души рядом с ней.
— Догоним, — бодро произнес Тони, расплатившись с водителем.
Такси, оживляя мертвую пустоту мола уютным всфырком мотора, развернулось и укатило обратно, вокруг разлилась тишина и теперь уже совсем полная тьма, и только, обозначая путь, слегка серели под ногами бетонные плиты, которыми мол был вымощен.
