Майкл Ридпат - Все продается
Девятнадцатая глава
Вечером в четверг я смотрел по телевизору соревнования по легкой атлетике, трансляцию из Осло. Мне было невыносимо тяжело, но почему-то я не мог заставить себя выключить телевизор. На восьмисотметровой дистанции первым финишировал испанец, которого я не раз побеждал, и я снова спросил себя, почему я бросил легкую атлетику? Я был в такой отличной форме! А теперь возвращаться в большой спорт было уже поздно. Мне никогда не восстановить прежнюю спортивную форму. Теперь все в прошлом. Ничего не остается, как только сожалеть о неверном решении.
Я обвел взглядом свою квартиру. С камина на меня издевательски смотрела бронзовая олимпийская медаль. О Боже, ну и жилище! Оно настолько тесно, что мигом захламляется. В углу за дверью скопилась большая стопка грязного белья. Надо бы отнести его в прачечную, подумал я. Нет, с этим можно подождать. У меня еще оставалось несколько чистых комплектов.
Зазвонил телефон. Наверно, опять из бюро по трудоустройству. Недавно я сказал его агентам, чтобы они больше не искали работу на рынке ценных бумаг, а посмотрели бы вакансию специалиста по изучению кредитов. В ответ мне пробормотали, что сейчас с вакантными местами везде очень плохо. Вполне очевидно, что в поисках работы я опускался все ниже. После десятого звонка я заставил себя подняться и взять трубку.
— Алло?
— Алло, это вы, Пол? — услышал я знакомый четкий голос Кэти.
Мое сердце забилось быстрее. Поднявшуюся было волну восторга тут же погасила привычная хандра. За последнюю неделю я получил добрую сотню отказов, и у меня не было сил выслушивать еще один.
— Пол, это вы?
Я прокашлялся.
— Да. Да, это я. Как ваши дела, Кэти? — Мои слова прозвучали холодно, почти официально. Это получилось само собой.
— Я услышала о вашем несчастье. Мне очень жаль. Наверно, это было ужасно.
— Да, не очень приятно.
— У нас ходили самые нелепые слухи о причинах вашего увольнения.
К чему она клонит? Ей хочется позлорадствовать? Узнать новые сплетни? В этом я ей не помощник.
— Да, могу себе представить.
— Послушайте, — нервно начала Кэти, — я подумала, что мы очень давно не виделись. Может, нам стоило бы встретиться? — Чтобы я снова разболтался, мрачно подумал я. — Вы не заняты в воскресенье во второй половине дня?
Мое сердце снова забилось быстрее.
— Нет, не занят.
— Понимаете, я подумала, может быть, нам стоит прогуляться где-нибудь на природе. Я знаю прекрасное место в Чилтернсе, это всего в часе езды. Конечно, если вы не против, — неуверенно добавила Кэти.
Должно быть, Кэти стоило немалых усилий позвонить мне, а мои односложные ответы и их тон не очень помогали ей.
— Да, с удовольствием, — ответил я, пытаясь вложить в свои слова как можно больше энтузиазма. К моему удивлению, это мне удалось.
— Отлично. Вы не заедете за мной в два часа? — Кэти дала мне адрес в Хэмпстеде.
Было бы преувеличением сказать, что период депрессии миновал, но сквозь тучи определенно стало проглядывать солнце. На следующий день мне удалось более или менее удачно пройти собеседование в одном из японских банков, а почти всю субботу я методично изучал «Файненшал таймс», особенно приглашения на работу и новости финансового мира. Рано или поздно я найду работу, рассуждал я, и лучше сразу показать, на что я способен. По сравнению с началом недели я сделал большой шаг вперед.
— Пол, расскажи, что произошло.
Я знал, что Кэти обязательно спросит об этом. Мы шли по заросшему высокой травой склону холма, спускаясь к небольшому ручью. Издали за нами наблюдало стадо черно-белых коров фризской породы; мне показалось, что коровы обсуждали, хватит ли у них сил перейти луг, чтобы взглянуть на нас поближе. В конце концов коровы решили, что мы не стоим таких усилий, и, опустив головы, снова принялись щипать траву. Накануне прошел дождь, и воздух был удивительно свежим. Светило солнце, и день казался скорее весенним, чем сентябрьским.
Этого вопроса я боялся больше всего. Я знал, что ни в чем. не виновен, но все считали меня преступником. Изменить общее мнение я никак не мог, так какой смысл оправдываться? Мне казалось более достойным хранить молчание, чем кричать всем и каждому о своей невиновности. И уж меньше всего на свете мне хотелось бы выглядеть хныкающим неудачником в глазах Кэти.
Еще по дороге в Хэмпстед я попытался подготовиться к возможным опасностям, ко всем возможным темам, способным породить конфликт: карьере Кэти, Кэшу, моим безуспешным попыткам найти работу и многому другому. Я был готов к трудному разговору, когда верный путь выбрать не легче, чем найти безопасную тропу на минном поле.
Но все получилось не так, как я ожидал. Кэти была искренне рада видеть меня. Весь путь до Чилтернса мы непринужденно болтали. Я оставил машину возле древней церкви в римском стиле, и дальше повела Кэти. Мы миновали типично английскую деревушку, старую буковую рощу, большую ферму и вышли к этому зеленому холму, у подножия которого бежал ручей.
Как бы то ни было, Кэти задала вопрос, и я стал рассказывать. Она слушала, внимая каждому слову, и я уже не мог остановиться. Я не только объяснил, как попал в неприятнейшую историю, но и сказал, что мне пришлось пережить за последние две недели. Я ощущал необычную легкость, потому что Кэти принимала все, что я говорил, очень близко к сердцу. Постепенно я успокаивался. Неожиданно для меня самого оказалось, что я уже не шагаю по лугу и Кэти не спешит за мной, а мы вдвоем медленно бредем по берегу ручья. Рассказывая Кэти, я и сам впервые понял, чем я занимался последние полмесяца — жалел себя. Я выговорился до конца.
— Прошу прощения за многословие, — сказал я. — Вы были очень терпеливы.
— Нет-нет, все в порядке, — отозвалась Кэти. — Похоже, вам пришлось несладко. — Она спустилась к самому ручью. — Может, мы здесь остановимся? Мы прошагали не меньше четырех миль. Я бы с удовольствием поплескалась.
Кэти сбросила туфли, закатала джинсы до колен и вошла в стремительный поток. Вода была холодной, и Кэти взвизгнула. Я лег на траву, подставив лицо солнечным лучам. Сквозь полуопущенные веки я смотрел, как Кэти прыгает с одного мокрого камня на другой, и волосы падают на ее загорелое лицо. Она приехала в белой рубашке и в старых джинсах. Я никогда не видел ее такой беззаботной, взъерошенной. Такая Кэти нравилась мне гораздо больше. Она очень мне нравилась. Я улыбнулся и закрыл глаза.
Должно быть, я задремал на прохладной траве, потому что меня разбудило щекотание под носом. Я наморщил нос, чихнул и открыл глаза. Кэти, лежа рядом со мной, длинной травинкой водила у меня под носом. Я вяло попытался схватить травинку, но Кэти, хихикнув, отдернула ее. Лицо Кэти было всего дюймах в шести от моего. Ее большие карие глаза светились. Потом улыбка исчезла с ее лица, я приподнялся и притянул Кэти к себе. Мы поцеловались — сначала нерешительно, потом крепче, обняв друг друга. Кэти оторвалась от меня, тихонько хихикнула, отбросила волосы с лица и снова жадно прильнула к моим губам. Именно в этот момент не больше чем в пятидесяти ярдах от нас кто-то крикнул:
— Бенсон, куда ты подевался? К ноге, чертова собака!
Мы со смехом оторвались друг от друга. Кэти встала.
— Пойдем, нам до машины не меньше трех миль.
— Хорошо, — вздохнул я и тоже поднялся.
По берегу ручья мы шли молча. Когда мы оказались на другой стороне долины, Кэти сказала:
— Мне очень жаль Дебби.
Еще одна непростая тема, но и на этот раз я почему-то даже был рад, что Кэти заговорила о ней.
— Мне тоже.
— Я ее почти не знала, — продолжала Кэти. — А ты?
Она изучающе смотрела на меня. Я понял, что она подразумевает, и улыбнулся.
— Не так, как ты подумала. Но у нас были очень хорошие отношения. Мне Дебби нравилась. — Мы прошли еще несколько ярдов.
— Что с ней случилось? — спросила Кэти.
— Что ты имеешь в виду?
— Видишь ли, все говорят, что она покончила с собой, но такого просто не могло быть. Несчастный случай тоже маловероятен.
— Гм-м, — промычал я.
— Ты знаешь, что с ней произошло на самом деле? — Кэти умела быть упрямой.
Я кивнул.
— Ты мне расскажешь?
Я глубоко вздохнул. Неожиданно мне захотелось рассказать Кэти все. Все на свете.
— Хорошо.
Мы поднимались по склону холма. Я молчал, пока мы не добрались до его гребня. Здесь мы остановились. Я бросил взгляд на ручеек, журчавший в. крохотной долине. Тихий, мирный уголок английской земли.
— Ее убили.
— Об этом я сама догадалась, — негромко произнесла Кэти. — Ты знаешь, кто это сделал?
— Нет. Сначала я думал, что это был Джо Финлей, но он все отрицал. И я склонен ему верить.
— Ах, так. А ты знаешь, почему ее убили?
