Джудит Леннокс - Возвращение во Флоренцию
Мюриель покопалась в сумочке и вытащила оттуда спички и сигареты.
— Мне надо с тобой поговорить, — внезапно сказала она. — Произошла ужасная вещь.
— Что случилось?
— Дебора. — Мюриель замолчала, не в силах продолжать. Она взяла сигарету и чиркнула спичкой.
Ребекка соскребала с тарелки засохший соус.
— Жена доктора Хьюза?
Мюриель кивнула.
— Она погибла.
— Погибла? — Ребекка уставилась на сестру.
— Да. Я узнала вчера вечером. Милли Фоукс мне рассказала. — Миллисент Фоукс была еще одной учительницей из их школы. — Дебора поехала погостить у своей двоюродной сестры в Вортинге, там был налет, и в дом попала бомба.
— Боже, Мюриель, какой кошмар!
— Дебора и ее кузина сразу же погибли. Я сама слышала, как доктор Хьюз говорил, что она никогда не спускается в убежище. Наверное, кузина осталась, чтобы не бросать ее одну.
Ребекка поставила на плиту чайник, собираясь заварить чай.
— Бедный доктор Хьюз.
— Я ему очень сочувствую. — Мюриель протерла полотенцем стаканы и убрала их в буфет. — Я знаю, что о мертвых плохо не говорят, но с Деборой ему приходилось нелегко.
— Она же сильно болела, не так ли?
Мюриель кивнула.
— Поэтому и поехала в Вортинг — подышать морским воздухом.
— Ты уже говорила с доктором Хьюзом?
— Я звонила вчера вечером, но он ждал звонка от матери Деборы, поэтому я просто выразила ему свои соболезнования.
— И как он?
— Похоже, сильно потрясен, бедняжка. Как ты думаешь… — Мюриель, нахмурившись, сделала глубокую затяжку, — может, мне стоит предложить ему разобрать ее вещи? Наверное, мужчине одному с этим не справиться, а ведь у Деборы не было сестер, и мать ее уже совсем старая и больная. Конечно, я не собираюсь навязываться, и он может нанять кого-нибудь, но…
— Думаю, это будет прекрасный поступок с твоей стороны, — твердо сказала Ребекка.
— Я виделась с Деборой всего пару раз, и, должна признать, она мне не очень понравилась, но я все время думаю, как это страшно — погибнуть, когда ты так далеко от дома да еще на каникулах. Я не хотела ничего говорить за столом, чтобы не расстраивать маму. Правда в том, что я переживаю только потому, что он сам расстроен. Дебора была довольно неприятной особой, поэтому я не скорблю о ней, но мне жаль его. — Мюриель посмотрела на Ребекку. — Как ты думаешь, это ужасно — так думать?
— Вовсе нет. — Желая утешить Мюриель, Ребекка потрепала ее по плечу. — По-моему, это вполне объяснимо.
Где-то между Регби и Ковентри поезд резко затормозил и остановился. Фредди ехала в купе со спящим солдатом и мужчиной в клетчатом пиджаке и фетровой шляпе. Когда она садилась на поезд в Юстоне, там ехали две пожилые дамы — вот почему Фредди выбрала именно это купе. В Вестдауне мисс Фейнлайт всегда говорила им садиться в купе, где едут женщины, и Фредди до сих пор следовала этой привычке. Однако в Регби дамы сошли, и теперь мужчина в клетчатом пиджаке протянул ей бумажный кулек со словами:
— Съешьте конфетку, мисс.
— Нет, спасибо, — ответила она.
— Молоденькие девушки вечно заботятся о своей фигуре. — Фредди заранее знала, что он скажет дальше, и он действительно сказал: — Ну, вам-то беспокоиться не о чем, если мне позволительно будет заметить, мисс.
Очевидно, предполагалось, что она жеманно хихикнет и скажет «Спасибо», но вместо этого Фредди посмотрела в окно, где коричневая, взбаламученная дождями река с заросшими камышом берегами вилась среди пустых полей. Мысленно она взмолилась, чтобы поезд поскорей поехал снова.
— А куда вы направляетесь, мисс?
— В Бирмингем, — ответила она.
— Ну надо же, и я тоже. Правда, должен сказать, на коренную жительницу вы не похожи. Сигаретку? — Доставая из кармана пачку сигарет, мужчина словно невзначай прикоснулся к ее колену.
В саквояже на верхней полке у нее лежала книга. Фредди собралась было достать ее, чтобы спрятаться от назойливого попутчика, однако ей не хотелось тянуться за саквояжем: она подозревала, что он станет заглядывать ей под юбку.
— Нет, спасибо, — сказала она.
— Вы любите ходить в кино?
— Иногда. С моим женихом.
— Могу поспорить, у такой красавицы должна быть толпа кавалеров.
— Так и есть, — холодно отрезала Фредди.
Поезд дрогнул, стронулся с места, проехал несколько метров и снова остановился.
— Извините, — сказала Фредди, встала и вышла в коридор.
Она прошла несколько вагонов, думая, что, если ее не будет достаточно долго, мужчина в клетчатом пиджаке заснет, как и солдат. Фредди устала и сама была не против немного вздремнуть. Подавив зевок, она шагнула в трясущийся переход из резины и металла, соединяющий два вагона. Что-то заставило ее заглянуть в окно одного купе: там у окна дремал мужчина в морской форме — Льюис Коритон.
Она открыла дверь. Кроме Льюиса в купе никого не было. Фредди подумала, что он может ее не узнать, но тут он открыл глаза и одарил ее сонной улыбкой.
— Боже всемогущий! Фредди Николсон.
— Здравствуйте, Льюис. — Она зашла в купе.
Льюис поднялся и протянул ей руку.
— Я очень рада вас видеть, — сказала Фредди.
— А я счастлив видеть вас. Путешествие скучное — аж зубы сводит. Я уже думаю, стронемся ли мы вообще с места. Вы только что сели?
— Нет, я села в Юстоне. Мне пришлось сбежать из моего купе, потому что какой-то мужчина стал приставать ко мне со своими конфетками и сигаретками.
— Вы должны перейти в мое купе.
— С удовольствием. Только схожу за вещами.
Льюис предложил пойти с ней и помочь. По коридору они проследовали в ее купе. Мужчина в клетчатом пиджаке бросал на Фредди обиженные взгляды, пока Льюис снимал с полки ее саквояж, а она сама дожидалась его, стоя в дверях. По пути в купе Льюиса они переглянулись и расхохотались.
— Он гладил меня по колену, — сказала Фредди, когда Льюис захлопнул за ними дверь. — Наверняка попытался бы ущипнуть за зад.
Льюис вытащил из кармана серебряную фляжку и протянул ей.
— Что это?
— Ром. Что еще, по-вашему, может иметь при себе моряк? Выпейте, это вас немного согреет.
Фредди отпила глоток, наслаждаясь тем, как от рома по телу побежало приятное тепло.
— Как поживаете, Льюис? Вы в отпуске?
— Возвращаюсь обратно, на корабль. Был в отпуске две недели — незабываемо!
— А как Клер?
Он нахмурил лоб.
— Мы расстались пару месяцев назад.
— Мне очень жаль.
Он сделал щедрый глоток из фляжки.
— Поначалу я немного переживал, но теперь все в порядке. Все равно ее родители меня не любили. У Клер больное сердце — вы не знали? — и они вечно трясутся над ней.
— Больное сердце?
— Какие-то шумы. Она часто падает в обморок. Она их единственный ребенок, неудивительно, что ее здоровье их страшно заботит. Ну и конечно, они желают для нее только лучшего. Определенно это не я. — Он снова отпил из фляги, потом завинтил крышечку и сунул ее в карман. — Она теперь встречается с другим, с каким-то парнем, за которого родители давно хотели выдать ее замуж.
— О, Льюис…
— Конечно, я по многу месяцев в плавании, это не очень-то способствует романам. — Он пожал плечами. — Ну да ладно, в море полно рыбы — так ведь говорят?
— Вы уверены, что с вами все в порядке?
— Если честно, то я прекрасно себя чувствую. А вы, Фредди? Где вы сейчас?
— Живу в Бирмингеме.
— Вам там нравится?
— Да, нравится. У меня появились друзья, работа отнимает массу времени, и к тому же я давно устала от Лондона. Теперь я работаю на заводе.
— Да что вы? — В его глазах блеснул насмешливый огонек. — И как там?
— Нормально. Теперь я квалифицированный механик с базовыми навыками.
— Просто чудесно. Только вам не кажется, что это… ну, довольно тяжелая работа для молоденькой девушки?
— Работа и правда тяжелая, — призналась она. — Поначалу я ужасно уставала, но теперь привыкла. В цеху такой шум — там все время играет радио, «Музыка во время работы», но ее почти не слышно из-за станков. И мой рабочий комбинезон весь блестит от металлической пыли. Смотрите! — Она показала ему свои руки с темными полосками под ногтями. — Пыль забивается под ногти и ее невозможно вычистить — я несколько часов терла их щеткой, собираясь на свадьбу к Рею.
— Рей Ливингтон снова женился?
— Вчера. Скромная церемония, как пишут в газетах. Вот почему я ездила в Лондон. Макс сказал, это триумф оптимизма над реализмом.
— Свадьба удалась?
— О да. Почти как в прежние времена.
— В тот вечер в «Дорчестере» мне показалось, что между вами и Джеком что-то есть.
— Между мной и Джеком? — Фредди усмехнулась. — Боже, нет. Каждый наш разговор заканчивается ссорой. Кроме того, я уже сто лет с ним не виделась.
