Джудит Леннокс - Возвращение во Флоренцию
Она опустила глаза и покачала головой.
— Скажи мне, Тесса, кроме головы, куда тебя еще ранило?
— Я сломала ногу, руку… ключицу.
— И твое сердце было разбито. — Гвидо стиснул пальцы в кулак и прижал его к своей груди.
Она сказала:
— Ты не должен был отпускать Маддалену одну. Должен был поехать с ней.
— Возможно.
— Нет, совершено точно. Она тревожится за тебя. Как ты можешь ее за это винить?
— Тесса, прошу, не вмешивайся. Ты не понимаешь. — В его голосе звенела злость.
— Я понимаю, что Маддалена тебя любит и беспокоится о тебе.
Гвидо встал и отошел на несколько шагов от скамьи, глядя в небо.
— Облака сгущаются. — Она чувствовала, что он пытается подавить свой гнев. — Ты, наверное, тоже мечтаешь сейчас о дожде?
Легкий бриз пробежал по листьям олеандров и лимонных деревьев. Тесса отбросила назад волосы, наслаждаясь прохладным дуновением на своем лице и руках.
— Мне никогда не надоедает солнце, — ответила она. — Я слишком долго прожила в Англии.
Гвидо вытащил из кармана пиджака пачку сигарет и протянул ей. Тесса услышала щелчок его зажигалки, увидела в темноте огонек. Листья шелестели под усиливающимися порывами ветра.
Он снова присел на скамью рядом с ней.
— Это не первый раз, когда мы поругались с Маддаленой. Собственно, — он невесело усмехнулся, — ссоры входят у нас в привычку.
— Все потому, что вы долгое время были порознь. И еще потому, что тебя ранило. Наверняка она очень испугалась. От страха люди часто злятся.
Гвидо рассеянно обводил глазами сад.
— Мы постоянно ссоримся из-за одного и того же. Отец Маддалены очень богат. Ему никогда не приходилось зарабатывать себе на жизнь. Он из тех людей, у кого есть нужные знакомства и которые знают, как ими пользоваться. Я его презираю.
— Ты же знал, что он за человек, когда женился на Маддалене.
— Должен был знать. — Гвидо раздраженно отмахнулся. — Но тогда мне казалось, это не имеет значения. Не имеет значения для нас.
— А сейчас имеет?
— Ей достаточно лишь намекнуть отцу, и меня немедленно направят куда-нибудь в предгорья Альп, где самой опасной моей миссией будет розыск крестьян, уклоняющихся от армейской службы.
— Тогда Маддалена была бы довольна?
— О да. Но, Тесса, я так не могу! Мне будет стыдно за себя! Мое самоуважение… — Гвидо горько усмехнулся. — Каким напыщенным ослом я, должно быть, выглядел сегодня за обедом. Люди, которые развязали эту войну, которые продолжают ее, — у них нет ни грамма чести. Бог знает, что произойдет, если мы понесем еще одно поражение там, в пустыне. У Германии больше нет возможности высылать нам подкрепление. Они и так сражаются на пределе сил, сразу на нескольких фронтах, у них острый недостаток солдат в России. — Он немного помолчал, а потом сказал: — Холодный ветер всегда означает перемену погоды. Похоже, она не за горами. Британия знает, что американцы готовы к войне. У них есть люди, есть самолеты, пушки и танки. Если союзники победят в Северной Африке, что будет дальше?
— Ты думаешь, они придут сюда?
— Думаю, да.
— А что считает Маддалена?
— Она никогда не интересовалась политикой. Я не интересовался тоже — по крайней мере, в молодости. Но сейчас я уже не могу делать вид, что политика меня не касается. — Он устало улыбнулся. — Я поссорился с женой из-за войны, в которой участвую не по своей воле. Неудивительно, что она на меня злится. Только, понимаешь, мои люди — они ведь по-прежнему там, в пустыне. Они переживают такие тяготы, которые мой тесть себе и представить не может. И я просто обязан вернуться к ним, назад. — Он стряхнул пепел на камни. — Когда Маддалена собирала вещи, мы снова поругались. Она сказала… — Он замолчал на полуслове, качая головой.
— Что, Гвидо?
Он поднял с земли опавший листок и сжал его в кулаке.
— Она сказала, что если я не хочу остаться в Италии ради нее, то я должен остаться ради Лючиеллы.
— О Гвидо!
— Я ответил, что именно ради нее и Лючиеллы я обязан ехать! Каким отцом, каким мужем я стану, если откажусь от всего, во что верю? От моей верности, от чести? Если предам их? — Он сделал паузу, дожидаясь ее ответа, но Тесса молчала. Гвидо с горечью произнес: — Ты женщина. Очевидно, ты сочувствуешь Маддалене.
— Это так. Но и тебе я сочувствую тоже, Гвидо. — Она нахмурилась. — Знаешь, я ведь тоже думала, что живу в соответствии со своими убеждениями. Я ими даже гордилась. Они были не такие, как у других людей, но для меня это не имело значения.
— А теперь?
— Мои убеждения разрушили мою жизнь. Теперь они мне совершенно безразличны.
— Я не заметил, чтобы ты сильно изменилась, Тесса. Ты стала немного сдержаннее — пожалуй, немного грустнее. Но внутри, по-моему, ты осталась прежней.
Она затушила сигарету в цветочном горшке.
— Возможно, мне стоило вернуться в Англию.
— Возможно, твой дом здесь.
— Возможно. — Она пожала плечами. — Сейчас я хорошо знаю, что такое верность. Мне потребовалось время, чтобы это понять. Раньше я считала, что, когда любовь проходит, надо идти дальше, двигаться вперед. Что нельзя связывать себя обязательствами. Этому научило меня мое детство, и так я поступала, раз за разом. Я думала, что сохраняю верность себе, что я верна своим убеждениям.
— А потом? — Она не ответила, и тогда Гвидо добавил: — Ведь было же это «потом», да, Тесса?
— Однажды я встретила человека, от которого не смогла отказаться. — Она подтянула колени к груди и обхватила их руками. — Он был умен, красив и обаятелен. И женат. До него я знала немало мужчин, которые тоже были умны, красивы и обаятельны, и многие из них были женаты. Я убеждала себя, что это не помеха, потому что я не отбираю их у их жен. — Она поглядела на небо. — Как изощренно мы обманываем себя, когда влюбляемся! Возможно, все дело было в луне и в инее. Иногда мне кажется, что в тихих уголках Англии есть какое-то волшебство, магические чары.
— Так что же случилось?
— Ничего хорошего, — печально ответила она.
Молния расколола небо, осветив двор фиолетовым сиянием.
— Надеюсь, будет ливень, — сказал Гвидо, подняв голову. — Он был бы сейчас очень кстати.
— Стефано станет переживать, как бы не начался град. Это из-за винограда.
— Ты становишься настоящей сельской жительницей, Тесса. Кто бы мог подумать, — мягко поддразнил ее Гвидо. Потом он вздохнул и сказал: — Кто знает, почему мы влюбляемся? Луна и иней — эти причины ничуть не хуже любых других. Я знаю, что ты думаешь: Маддалена и я, друзья детства, из богатых семей. Наверняка ты решила, что мы поженились по семейным соображениям, чтобы угодить родителям.
— Нет, Гвидо. — Она говорила искренне, с теплотой. — Я знаю тебя. Ты никогда не женился бы без любви.
Вдалеке заворчал гром: словно кто-то передвигал мебель в пустой комнате. Они сидели в молчании, объединенные общей утратой, осознанием того, насколько иначе могла бы сложиться их жизнь.
— Если Муссолини потерпит поражение, — заговорил наконец Гвидо, — это сильно ударит по семье Маддалены. Они всегда были преданными патриотами. Ты говоришь, что теперь знаешь все о верности, Тесса, так посоветуй, что мне делать. Остаться с женой и ребенком, чтобы защитить их, если ситуация сложится не в нашу пользу, или вернуться в Африку к своим солдатам?
Она вгляделась в его профиль, казавшийся еще более суровым в ночной тени.
— Я не могу тебе советовать, Гвидо. Боюсь, это решение ты должен принять сам.
Снова блеснула молния, на этот раз ближе к ним, и практически сразу же загрохотал гром.
— Когда Фредди приезжала ко мне, — сказала Тесса, — мы с ней побывали на вилле Миллефьоре. Сад совсем зарос. Тем не менее, он все еще красивый.
Гвидо с улыбкой взглянул на нее.
— Я помню тот день, когда ты заставила меня одетым нырнуть в бассейн.
— Ты был ужасно горд собой, Гвидо. Я просто не смогла удержаться.
— Тогда мы впервые поцеловались.
Их одежда, намокшая от воды, запах лавров, солнце, рассыпающееся бриллиантовой крошкой у них над головой. Жара — в точности как сейчас, — и его тело, прижавшееся к ней. Тессе отчаянно захотелось возвратиться в прошлое, в те беззаботные времена.
Гвидо негромко произнес:
— Я жалею, что не поехал за тобой в Лондон. Я должен был поехать. Надо было найти способ.
— У нас ничего бы не вышло. — Она сказала это без горечи, просто констатируя факт.
— Мы бы постарались.
Если сейчас протянуть руку и коснуться его — что будет? Вместо этого Тесса поднялась со скамьи и решительно сказала:
— Гвидо, я была дочерью любовницы твоего отца. Неужели ты действительно считаешь, что у нас что-то могло получиться? Нет. Мы жили в разных мирах.
