Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Найти и исполнить
В Санкт-Петербург Эрикссон приехал с исследовательскими целями. Некоторое время назад один молодой шемобор из Венгрии подумал и решил, что искать носителей по всему миру – дело довольно хлопотное и трудоёмкое. Не проще ли создавать их самому? У каждого человека есть какое-нибудь желание, надо его только усилить, довести до состояния заветного – и дело в шляпе.
До того как стать шемобором, этот умник изучал фармакологию, поэтому пошел к своей цели тропой алхимика. Пара ингредиентов, доступных любому новичку первой ступени, один лёгкий стимулятор, известный всем модным тусовщикам, маленькая доля антидепрессанта, запрещённого во многих странах, смешанные в равных пропорциях и соединённые свенгерской абрикосовой водкой дали нужный эффект. Своё изобретение пытливый юноша назвал «Хунгарикум спрей». Эксперимент на соседкиной кошке показал, что спрей, определённо, удался. Только было юноша собрался испытать чудодейственное зелье на самой соседке, как в дело вмешались «Зелёные хвосты». И аптекарь-недоучка в наказание за дерзость отправился на повторное обучение шемоборской науке к самому свирепому учителю из всех, живущих в этом мире. А Эрикссону поручили испробовать «Хунгарикум спрей» на живых людях, чтобы понять, возможно ли с его помощью искусственное создание носителей. Потому что если молодёжь вновь повадится химичить в этом направлении – придётся опять придумывать что-то вроде Святой Инквизиции, что нежелательно – неоправданно много, даже по шемоборским меркам, случайных жертв.
Для того чтобы эксперимент получился массовым и всеобъемлющим, Эрикссон взялся за дело всерьёз. Он снял офис – оказалось, что это под силу даже мертвецу, были бы деньги, а деньги у «Зелёных хвостов», разумеется, были. Чтобы не расходовать зазря казённые средства (ну, и чтобы дельце выглядело правдоподобнее), старый хитрец объявил свои «занятия» платными. Нанял пару помощников, разместил с их помощью несколько объявлений в Интернете, повесил на первом этаже здания афишу-приглашение и стал ждать клиентов, готовых узнать всё о своих желаниях.
Первые клиенты пришли из любопытства – и тут же пали жертвами «Хунгарикум спрея». Когда какое-нибудь мимолётное желание разрастается до масштабов единственного заветного, бывший клиент сам становится ходячей рекламой, уже ничего больше не надо делать. Жертвы эксперимента тормошили окружающих, уговаривали их немедленно, вот-прямо-сейчас бросить всё, снять с банковской карточки последние деньги и бежать узнавать из первых рук всю правду о своих желаниях. Здравомыслящие люди крутили пальцем у виска, но многие соглашались посмотреть ради интереса и в свою очередь сами попадали под влияние спрея. Свой эксперимент в отчётах начальству Эрик-ссон цинично называл «Социальная Хунгарикум сеть».
Несколько месяцев он опрыскивал ничего не подозревающих людей «Хунгарикум спреем» и изучал симптомы с холодным интересом учёного, расчленяющего под микроскопом блошек. «Спрей» для него был веществом, и попавший под его влияние человек тоже был веществом. Вещество воздействовало на вещество, в результате чего происходила некая реакция. К счастью, чисто венгерский спрей, так же как и многие предшествовавшие ему эликсиры, напитки, порошки, таблетки, взвары и заклинания, оказался бессилен сделать из обычного человека носителя желания. Да, он создавал иллюзию, достоверную настолько, что даже куратор, шемобор второй ступени, мог поверить в неё. Но через два месяца после опрыскивания (у кого-то раньше, у кого-то – позже) желание само собой рассасывалось, и носитель вновь превращался в обыкновенного человека. Однако этих двух месяцев хитроумному изобретателю вполне бы хватило на то, чтобы подписать договор, получить деньги и расслабиться – вплоть до следующего раза.
Эрикссон завершил эксперимент и аккуратно отчитался перед начальством, а экспериментальный материал всё ещё бродил по улицам Санкт-Петербурга, сводя с ума и мунгов, и шемоборов.
До тех пор, пока «Зелёные хвосты» не завершат расследование, простых сотрудников решено было в дело не посвящать. Вот почему ничего не подозревающий куратор посоветовал Дмитрию Олеговичу нагрянуть в Питер, потому что там, по всем признакам, организовался стихийный съезд носителей, и глупо не побывать на нём в качестве приглашённой звезды.
Анна-Лиза, которой Эрикссон доверял так же, как самому себе, стала единственным живым человеком, посвященным в тайну «Хунгарикум спрея» (после его изобретателя, томящегося под железной пятой нового учителя, посланного ему в назидание). Эта история не произвела на грозную воительницу особого впечатления. Её вообще мало интересовали чужие тайны – поэтому она прекрасно умела их хранить, не осознавая, какую ценность представляет эта информация для любознательных людей, вроде того же Димсу. Зато Анна-Лиза пришла в абсолютный восторг, осознав, что всю эту заварушку с фальшивыми носителями устроил её учитель. Сам, один, единственный. И сам же очень скоро прекратит.
Эксперимент был проведён, «Хунгарикум спрей» израсходован, проштрафившиеся ингредиенты объявлены вне шемоборского закона, срок аренды офиса истекал. К тому же в Санкт-Петербург наконец-то приехал бывший любимый ученик, относительно которого Эрикссон имел особые планы.
У Димы Маркина было одно отличительное свойство – в детстве и в ранние школьные годы у него не было друзей. Совсем. И он от этого ни капельки не страдал. В детском саду, в который его нарочно определили для того, чтобы поощрять общение со сверстниками, Дима, не скрывая скуки, играл с другими детьми, как бы давая воспитателям понять, что делает это не ради удовольствия, а потому, что так положено. В коллективных играх он усвоил одно – побеждает тот, кто затаился, а не тот, кто быстрее, выше, сильнее. Если тебя осалили – не суетись и не пытайся поскорее осалить кого-то в ответ, лучше подожди, пока другие дети перестанут ждать от тебя подвоха, расслабятся, разбредутся по площадке, полагая, что игра окончена, – вот тут и поспеши запятнать самого лучшего игрока, а потом живо кричи «Чур, не игра!».
Таким образом, в глазах окружающих ты всегда будешь победителем – правда, никто тебе не предложит дружбы, но Диме никогда и не нужна была эта самая дружба. Если бы, очутившись в новой школе, он волею случая не оказался за одной партой с Джорджем, то и по сю пору вполне обходился бы без друзей.
Однако дружба – дружбой, а спор, который они давным-давно затеяли с Анной-Лизой, кажется, пора вспоминать – покуда игроки расслабились и бродят по площадке, думая, что уже «чур, не игра». Джордж наверняка спит и видит себя в объятиях этой несравненной валькирии. Надо только дать ему понять, что это очень даже возможно, а как только желание достигнет нужной кондиции, подсунуть на подпись договор. В трёх экземплярах, как и положено. И пусть потом будет счастлив. Да чего мелочиться – пусть все будут счастливы. Джордж – по-своему. Анна-Лиза – по-своему. А Дмитрий Олегович – по-своему.
