Анатолий Рыбаков - Екатерина Воронина
Команда уже была на палубе. Капитан Воронин пожал руку Елисееву, Микулину, кивнул Кате и поднялся в рубку.
Раздались слова команды: «Убрать носовую, убрать кормовую!» Протяжный гудок повис в воздухе. Машина на мгновение смолкла, потом заработала снова. Теплоход тихо, боком отваливал от стенки порта, потом, набирая скорость, пошел вперед, к середине реки. Здесь он развернулся и, снова подав длинный прощальный гудок, пошел вниз. Оп уже чернел неясной, чуть отраженной в воде массой; только зеленый огонек на флагштоке был виден отчетливо. Но вот погас и он. Огни теплохода слились с огнями города. «Керчь» скрылась из глаз.
Катя прошла в конторку, нащупала выключатель и зажгла свет, потом сняла трубку и набрала номер. К телефону подошла Ирина.
– Здравствуйте, Ирина, – сказала Катя. – Это говорит Екатерина Ивановна.
– Ах, Екатерина Ивановна… Здравствуйте! Как вы живете?
– Спасибо, Ириночка, ничего. А как вы?
– Мы тоже ничего, – торопливо сказала Ирина. – Екатерина Ивановна, а почему вы не заходите?
– Работы много.
– Жалко… А знаете, папы нету, он в Москве.
– Да?
– Поехал за назначением. Его на Обь посылают, в Новосибирск.
– Давно он уехал?
– Только сегодня. Ну, буквально несколько часов назад.
– Вы не знаете, из Москвы он вернется или поедет прямо на место?
– Вот этого я не знаю, – сказала Ирина. – Я думаю, заедет сюда. А может быть, полетит в Новосибирск. Но он обязательно будет звонить из Москвы. Что ему передать?
– Да так, ничего особенного.
– Я передам, что вы звонили. Хорошо?
– Передайте.
– Хорошо, я передам, – торопливо говорила Ирина, как бы боясь, что Катя сейчас положит трубку и ей не удастся довести разговор до конца. – Я папе скажу. Я ему скажу, чтобы он прямо из Москвы позвонил вам. Хорошо?
– Скажите, что я жду его звонка.
Больше им нечего было сказать, но ни та, ни другая не положили трубки.
– Знаете, Екатерина Ивановна, – проговорила, наконец, Ирина, – я что-то хотела вам сказать и забыла. Очень важное… Да, так мы и не съездили с вами в Кадницы.
На мгновение Кате представился пустой дом, могила бабушки, незнакомые люди… И, несмотря на это, – всегда родная земля.
– Ничего, Ириночка, – сказала Катя, – мы еще съездим в Кадницы.
Москва-Горький
1951-1959
