Евгения Кайдалова - Ребенок
Да, похоже, что люди с детьми и люди без детей – все равно что красный и зеленый цвета светофора. Они хорошо горят на отдалении друг от друга и в разное время, а если смешать их, то получится грязно-бурая околесица и в отрегулированном ходе жизни мгновенно начнутся столкновения и визг тормозов. Не стоит и пытаться.
В итоге, уложив ребенка, я пару часов переключала каналы, просматривая куски новогодних огоньков и концертов. В двенадцать я наткнулась на пьющего за здравие народа президента, с горькой усмешкой выслушала пожелание любви и счастья и с первым ударом курантов выключила телевизор.
Утро первого января выдалось удивительно ясным и красивым. Минус пять, ни ветерка, с опушенных снегом ветвей время от времени падают мягкие хлопья. Гуляя с коляской, я почти успокоилась и даже подумала о том, что жизнь с ребенком тоже возможна. Если, конечно, не вспоминать о том, что существует и другая жизнь…
В начале января мне неожиданно позвонили из детской поликлиники. Возмущению врача не было предела: ребенку уже два месяца, а он еще не прошел диспансеризацию.
– У меня нет страхового полиса.
– Почему?!
– Потому что я нигде не прописана.
Мне показалось, что на том конце трубки шепотом пробормотали ругательство.
– Ладно, приносите, так посмотрим.
Собирая ребенка для визита к врачам, я волновалась до дрожи в руках. При тех чувствах, что я питала к официальной медицине, вызов в поликлинику был для меня равносилен вызову на Лубянку для закоренелого диссидента. Но не пойти, а значит, бросить вызов Системе, – казалось мне довольно опасным экспериментом. Ставя коляску у входа в низкорослое белое здание, прямо под надписью «За сохранность колясок администрация ответственности не несет», я внушала себе, что поступаю правильно. Наверное, ребенка должны периодически осматривать врачи, даже если я вижу и чувствую, что он совершенно здоров…
За полчаса ожидания перед кабинетом Илья почти успел задремать. Когда я наконец внесла его и начала распаковывать, он, в свою очередь, стал окончательно закрывать глаза. Врач велела мне положить его на живот. Илья не возражал – ему было вполне комфортно засыпать и в этом положении. Он повернул голову немного вбок и удобно устроил ее на мягкой обивке смотрового столика.
– Почему ребенок не держит головку?!
Мне показалось, что это спрашивает не врач, а прокурор, перед которым стоит по меньшей мере Джек-потрошитель.
– Он держит…
– Что, я не вижу?
– Он держит, просто он уже спит…
Врач махнула рукой и тут же села что-то строчить в медицинскую карту.
– Так и запишем: развитие не соответствует возрасту. Кладите его на весы.
Вес у Ильи оказался не только в норме, но даже у верхней границы нормы. Врач поджала губы – это явно не соответствовало ее ожиданиям. В отместку она заявила мне, что если я ем мандарины, то ребенок вырастет аллергиком на моем «цитрусовом» молоке. В этот момент в кабинет вошла медсестра, и врач с явным облегчением передала Илью ей для измерения роста, а сама занялась писаниной. Губы ее были так ядовито поджаты, точно она строчила на ребенка донос.
Как если бы это было специально задумано, медсестра оказалась полной противоположностью своей начальницы – «хорошим полицейским». Она мягко задавала вопросы и, слушая, внимательно кивала. Я прониклась к ней доверием и сама начала расспрашивать о разных так волновавших меня мелочах: о том, нужно ли поить, не так ли страшно надевать памперсы и что делать с ежевечерним плачем. Ответы оказались такими простыми, что вокруг меня стал словно рассеиваться туман. Поить не надо – сейчас не лето и не жара, памперсы не страшны, если вовремя их менять и давать ребенку проветриваться в промежутках между ними, а лекарство от колик существует на удивление простое: нужно лечь на спину и положить ребенка животом к себе на живот – это подействует как естественная грелка. Как все спокойно и не страшно! Я настолько ободрилась, что даже рискнула спросить, почему первые недели во время кормления у ребенка дрожал подбородок. Медсестра ответить не успела…
– Перинатальная энцефалопатия! – с воодушевлением объявила врач и снова набросилась на карту с шариковой ручкой. – Нет сейчас здоровых детей, ни одного! Перинатальная энцефалопатия и повышенное внутричерепное давление – раз он голову не держит.
Заметив, что я наконец-то изменилась в лице, врач расправила крылья и грозно спросила:
– Он у вас вот так делает? – Она запрокинула голову назад и свела лопатки.
Я вспомнила, что в последние несколько дней Илья действительно начал отводить один локоть (а вместе с ним и лопатку) назад, пытаясь перевернуться. Голова у него при этом тоже немного запрокидывалась…
– Делает…
Врач торжествующе выдернула из какой-то стопки казенный бланк.
– Повышенное внутричерепное давление! Я пишу направление в детскую неврологическую больницу.
Выбегая из кабинета с Ильей на руках, я чувствовала себя как волк, сумевший вырваться за красные флажки охотников. Направление в больницу я скомкала и швырнула в урну. Эта бумажка буквально жгла мне руки: я отказывалась признавать своего ребенка больным.
Следующий врач, которого мне предстояло посетить, был невропатологом. Спящего Илью пришлось раздевать догола, и, просыпаясь, он заплакал. В этом плаче была настоящая обида: представьте себе, что вас против воли вытаскивают зимой из теплой кровати! Врач взяла его под мышки и поставила в вертикальном положении. К моему удивлению, он попытался шагнуть.
– Шаговый рефлекс плохо развит, – равнодушно констатировала невропатолог.
– Может быть, памперс мешает? – предположила я. Памперс к тому времени уже довольно ощутимо наполнился.
– Может быть. – Врач пожала плечами.
– Так снять его?
– Ну снимите.
Я проворно сняла памперс. Новая попытка – и теперь Илья сделал по-настоящему широкий шаг.
– Шаговый рефлекс развит хорошо, – констатировала невропатолог все с тем же равнодушием.
Новым этапом нашего большого пути стал окулист, о котором у меня не осталось никаких воспоминаний, а затем – ортопед. В кабинете у ортопеда мне показалось, что на нас с ребенком снизошла благодать: врач была такой любезной женщиной, так ласково и прямо-таки нежно обращалась с Ильей, который совершенно извелся от отсутствия сна, что ничего лучшего и желать было нельзя. Она уверила меня, что мой ребенок находится в самом добром здравии, но, вот беда, современные мамочки так загружены работой и хозяйством, что им не всегда удается это доброе здравие сохранить. А казалось бы, чего проще? Нужно только ежедневно делать ребенку массаж! Как это делается? Да вот так! И в течение получаса Илью поглаживали, разминали, по очереди поднимали ему ручки, словно делая зарядку, ногами изображали велосипед. Ребенок, казавшийся совершенно измученным, развеселился и улыбался вовсю, еще чуть-чуть – и он расхохотался бы в лицо доброй тете-доктору. Я же не знала, как ее благодарить.
