Бернар Клавель - В чужом доме
— Что с тобой? — повторил он. — Что стряслось?
Жюльен передернул плечами.
— Сами видите.
— Черт побери! — вырвалось у толстяка. — Хорошо еще, что ты плаваешь.
Он в свою очередь посмотрел на воду, по которой расходились круги. Тина, поднявшаяся со дна, медленно всплывала наверх, точно клубы темного дыма.
— По-моему, ты ехал на велосипеде, — сказал человек.
— Да… А ящик с мороженым! Господи, где же ящик с мороженым?!
Жюльен нагнулся и сбросил свои парусиновые туфли.
— Они насквозь промокли, но быстро высохнут, их ведь моют, — заметил толстяк.
Он умолк, потом прибавил:
— Надо хорошенько заметить место, если ты собираешься позднее вытащить свой велосипед.
— Я должен его вытащить сейчас же, — сказал Жюльен.
— Сейчас? Но как?
Жюльен сбросил куртку, снял рубашку, сетку, штаны и остался в одних трусах.
— Уж не нырнуть ли за ним собираешься? — удивился мужчина.
— Вот именно.
Жюльен набрал побольше воздуха в легкие. Человек еще что-то говорил ему, но он не слушал. Он заметил место, где вода особенно замутилась, и нырнул.
Пошарив руками по илистому дну, он почти тотчас же наткнулся на велосипед. Всплыв на поверхность, Жюльен с минуту держался на воде, переводя дыхание. Место это было довольно близко от берега, но глубина канала достигла там двух метров.
— Ну как? — спросил мужчина.
— Велосипед тут. Я его вытащу.
— Даже не надейся!
Жюльен снова нырнул. Вода была такая грязная, что он не решился открыть глаза. Ухватившись за раму велосипеда, он пытался вытянуть его из ила, но велосипед не поддавался и только глубже увязал.
«Как бы и меня не затянуло», — подумал мальчик.
Ему вдруг стало страшно, он всплыл на поверхность и выбрался на берег.
— Ничего не выходит, — пробормотал он.
— Ты побледнел, как мертвец, — сказал толстяк, — так и заболеть недолго. Уж лучше сходи на шлюз и попроси веревку с крюком. Они подплывут на своей лодке и помогут тебе.
— Вы так думаете?
— Конечно. У меня нет веревки… Но прежде всего тебе надо переодеться и обсохнуть. В таком виде оставаться нельзя.
Жюльен попробовал собраться с мыслями. Он ясно представлял себе ящик, наполовину зарывшийся в темный ил на дне канала. Так же хорошо он представлял себе великолепный белый торт из мороженого, залитый кремом и украшенный фруктами. Грязная вода, должно быть, уже проникла в ящик. И торт, вероятно, весь растаял.
— Это уж точно!..
— Что ты сказал? — спросил толстяк.
Жюльен посмотрел на него. Он совсем забыл о его присутствии.
— Да нет, ничего, — пробормотал он.
Холодная дрожь пробежала по телу мальчика, и он начал растирать себе грудь и спину.
— Это к добру не приведет, — сказал человек в соломенной шляпе. — После ночного ливня сильно похолодало. Беги домой и переоденься.
Жюльен выжал мокрую одежду, встряхнул ее и надел. Толстяк подобрал какую-то ветку и воткнул ее в землю на берегу. Потом сорвал два пучка травы и втоптал их каблуками в песок.
— Теперь нетрудно будет найти это место, — сказал он.
Жюльен поблагодарил его, снова посмотрел на воду, которая казалась уже не такой мутной, и бегом устремился к городу. Куртка и штаны прилипали к телу, парусиновые туфли на каждом шагу издавали хлюпающий звук. По дороге ему попались два велосипедиста, они посмотрели на него и расхохотались.
Он добежал до моста. Голова у него гудела, как пивной котел. Теперь он думал только о хозяине. Представил себе лицо господина Петьо и почувствовал, что его душит смех.
— Какую он рожу состроит, — пробормотал мальчик. Но тут же спохватился: — Да, но какую взбучку он мне задаст!
И вот Жюльен стоит у перил моста, не решаясь продолжать путь. Он разгорячен от бега и даже не чувствует, что оледеневшая одежда прилипает на ветру к спине.
— И все же я тут ни при чем… Может, лопнула камера, — шепчет он.
Он машинально засовывает руку в карман штанов и нащупывает там нож. «Надо было нырнуть с ножом и проткнуть шину».
Он думает о рыбаке: «Интересно было бы взглянуть на его физиономию. Что бы он сказал, увидев, что я ныряю с ножом в руке».
На мгновение в нем закипает гнев, но он тут же успокаивается: «Это бы ничего не изменило. Все равно я получил бы взбучку».
За его спиной проходят люди. Жюльен даже не оглядывается. «А что, если б я утонул?»
Он смотрит вниз, на воду. Серебристые волны набегают на широкие мели, расположенные одна вблизи другой. «Ну и черт с ним! Если он будет слишком много орать, я удеру!»
Потом перед Жюльеном возникает лицо Элен. И ночь. Их ночь. «Пожалуй, он вышвырнет меня за дверь… Придется уехать из Доля… Если он меня выгонит, я уеду вместе с Элен… А что, если пойти к ней прямо сейчас?..»
Жюльен смотрит на свои ноги. На этот раз он не в силах удержаться от смеха. Он представляет себе, как входит в просторный ресторан отеля «Модерн». Он смеется, но тут же рыдания сжимают ему горло. Теперь он ощущает холод. «Хорошо бы заболеть и подохнуть!»
Должно быть, уже половина первого. Улица полна людей, их много и на мосту. Жюльен замечает, что на него смотрят. «Пора убираться отсюда».
Несколько мгновений в голове у него стремительно кружатся различные образы: мать, Элен, орущий хозяин, комната в отеле, дом дяди Пьера… Голова у Жюльена трещит.
С каждой минутой все больше прохожих обращают на него внимание. И тогда он снова устремляется дальше, он бежит, прижимаясь к домам, бежит по направлению к Безансонской улице.
54
Жюльен бежал до самой кондитерской. Ему казалось, что все прохожие провожают его глазами. Войдя в коридор, он захлопнул за собой дверь и стал медленно продвигаться в полумраке. Он с трудом дышал. Его бил озноб, зубы стучали.
В конце коридора он остановился. Ему вдруг захотелось повернуться и уйти. Он подумал об улице и о прохожих, смотревших ему вслед.
Из столовой сквозь открытую дверь доносились голоса и звуки музыки. Радио было включено, но последних новостей еще не передавали. Жюльен сделал шаг вперед. Теперь он различал звон вилок и ножей, стучавших о тарелки; слышался голос хозяина:
— …Он сказал мне, что они подумывают остановить большую мельницу. Дела у них идут плохо.
Хозяйка откликнулась:
— Это меня нисколько не удивляет, уж очень у них у обоих несерьезный вид.
Наступило молчание. Потом вновь послышалась музыка.
Жюльену казалось, что сердце у него вот-вот разорвется… Или перестанет биться.
Из столовой по-прежнему доносилась музыка, стук ножей и вилок. В голове его внезапно пронеслась мысль: «Лучше войти, пока не начали передавать последние новости».
Он делает шаг вперед. Еще один, второй, третий. Теперь он у самой двери. Останавливается. Еще не поздно повернуться и уйти. Он думает: «Элен».
В мозгу у него звучит одно только это имя. Потом он весь подается вперед, чуть нагибается, выбрасывает левую ногу, поворачивает голову направо. В проеме двери возникает спина Мориса, рядом с ним виден профиль Эдуара. Против них восседают хозяин, хозяйка и ее сестра.
Жюльен еще не успел переступить через порог, но госпожа Петьо уже поднимает голову и смотрит на него. На ее лице появляется улыбка. И тут же исчезает. Ее взгляд застывает. Рука останавливается на полпути между тарелкой и ртом. В руке хозяйки зажата вилка, с вилки свисают мелко нарезанные ломтики помидора, они медленно падают на тарелку. У госпожи Петьо вырывается возглас:
— Наконец-то!
И тут же она прибавляет:
— Да что ж это такое?
В ее восклицаниях звучит сперва радость, потом изумление. Тогда и господин Петьо поднимает голову. Он смотрит на Жюльена. Теперь уже все смотрят на Жюльена. Хозяин спрашивает:
— Что случилось? Ну… Говори же! Чего молчишь?
Мальчик открывает рот и разражается рыданиями. Он рыдает, не в силах остановиться. Он горько плачет. Плачет, стоя в открытых дверях, и не может произнести ни слова.
Так прошло несколько секунд, потом поднялся страшный шум. Первым с места вскочил хозяин. Его примеру последовала жена, затем и все остальные.
— Откуда ты взялся? Откуда ты явился в таком виде? — завопил господин Петьо.
Схватив Жюльена за руку, он принялся трясти его.
— Говори, что ты натворил? Что ты натворил?
Потом тон его внезапно изменился, и, задыхаясь, он хрипло спросил:
— Ящик с мороженым… Торт… Отвечай, слышишь, отвечай, куда ты их дел.
Хозяйка без умолку визжала:
— Боже мой… Какое несчастье!
Господин Петьо изо всех сил тряс Жюльена и вопил:
— Что ты сделал с велосипедом и с ящиком мороженого? Говори, не то я тебя удушу.
— Эрнест! — закричала госпожа Петьо.
Продолжая рыдать, Жюльен с трудом вымолвил:
