Великая война - Гаталица Александар
— Я никому здесь не позволю оскорблять товарища Троцкого. Он первый среди нас, революционеров и социалистов… — останавливается, смеется, словно ничего не произошло, и рассказывает сказку о столкновении дирижаблей в небе над Россией, которого едва удалось избежать. Это случилось из-за слишком интенсивного движения в социалистическом воздушном пространстве. Это был первый день, когда были установлены правила дорожного движения не только на земле, но и в небе. После этого многие говорили, что лучше спуститься на землю и получить от государства свой личный трамвай…
Веселая история создала в женевском кафе необычную, хотя и шумную атмосферу. Но так же, как и в случае со смертью пианиста, влияние этого шума было ограниченным. По мощеным улицам возле кафе «Ле Ман» прогуливались тихие девушки, надеясь подцепить кавалера на вечер, в то время как дующий с озера холодный ветер предвещал конец короткого швейцарского бабьего лета. Если мы отойдем еще дальше от шумного заведения, где рассказывают о социалистических мечтах, то здесь тишина и недоверие будут в состоянии убить всякое веселье. Одна когда-то знаменитая и тоже очень шумная супружеская пара теперь вела весьма скромный образ жизни. Генерал-губернатор Сухомлинов, бывший специалист по коннице, безвозвратно потерявший свое значение для Великой войны в 1916 году, бывший рыжеволосый и рыжеусый соблазнитель, теперь находится под домашним арестом. Его Катенька, бывшая соратница австрийского шпиона Альтшуллера, проводит с ним эти грустные дни.
Она поклялась, что никогда не согласится снова вести скучную провинциальную жизнь, такую, как со своим первым мужем, помещиком Бутовичем. Поэтому она продолжает разыгрывать из себя какую-то странную шпионку. Она перерыла все ящики, определила ценность каждого документа, уже давно потерявшего какое бы то ни было значение, и теперь принялась следить за собственным мужем, потому что сведения о его привычках могут быть очень полезны для австрийской стороны, когда ее Сухомлинов вернется на свой высокий пост в русской армии. Но у Владимира Александровича Сухомлинова не осталось никаких важных привычек, и поэтому Катенька стала вести по-настоящему бессмысленный дневник. В нем появилась следующая запись, сделанная 12 октября 1916 года: «Ночью храпел беспрерывно до половины третьего. Потом перевернулся на спину и начал говорить. Я в точности записала все. Он сказал: „Кони бегут по степи. Оказываются у реки. Тонут. Морды держат над водой. Унтер-офицер, унтер-офицер, твои кони утонули…“» За этой записью идет другая, сделанная на следующий день: «Впервые за три недели, слава Богу, переодел кальсоны. Надел носки и затянул их резинками, как будто собирался выйти на люди, расчесал усы — это имеет большое значение…» И даже: «Снова храпел, но во сне ничего не говорил…» И так далее…
Однако не имеет смысла приводить здесь все записи из дневника Екатерины Сухомлиновой. Ведь и этого будет достаточно и для правой, и для неправой стороны, чтобы полностью забыть обоих. История, как и роман, обращает внимание на действительно важные вещи. Поэтому мы перенесемся поглубже в Азию, где еще один великий в прошлом человек пытался забыть острозубые сны. Изгнанный в Тифлис и назначенный наместником Кавказа великий князь Николай Николаевич видит, что у него внезапно костенеют пальцы. Смотрит на свои ногти: вначале они нормального розового цвета, потом становятся синими, затем медно-рыжими и наконец — золотыми. Один за другим. Большой палец. Указательный палец. Средний палец. Безымянный и мизинец на обеих руках. С этими золотыми и уже отросшими ногтями он кажется себе похожим на какого-то индийского гуру. Поднимает руки вверх и разглядывает ногти, будто он в каком-нибудь женском салоне. Все это явно его не беспокоит, пока он не замечает, что окостенение распространяется на суставы и пальцы один за другим становятся металлическими.
Он резко вздрагивает и понимает, что это сон. Вытаскивает пальцы из-под подушки и видит, что на тех местах, где был металл, сочится кровь. Его или чужая? Он бросается к фарфоровому тазу и открывает кран. Быстро намыливает руки твердым, плохо пенящимся мылом из свиного сала. С трудом полученная мыльная пена смешивается с алым цветом крови, которая растекается по воде в тазу красными змейками. Тогда он опять резко вздрагивает и понимает, что он в своем штабе в Тифлисе. Смотрит на руки и не замечает никаких изменений. Встает. Открывает крышку пестрого таза и медленно намыливает руки. Его не волнует увиденное во сне, но то, что он дважды проваливался в сон, приводит его в напряжение. Он так утомлен и настолько недоволен, что дважды засыпает и дважды вздрагивает от ночных кошмаров. Он не знает, правда ли это, но он озабочен. Вызывает ординарца и назначает время дневного заседания штаба Восточной армии с отчетами с фронта. Думает о том, что он далеко от столицы, очень далеко от своей жены Станы, бесконечно далеко от какой бы то ни было важной должности. Недооцененный, с бумажной короной, на которой написано «Наместник на Кавказе». Но эта корона никогда не окостенеет и не превратится в золотую. Будь он в Петрограде или Могилеве, все было бы иначе, думает он, но, может быть, ошибается. На Кавказе воздух свежий, но необъяснимо тяжелый, пропитанный беспримерными преступлениями, неподобающими русской императорской армии, а в столице воздух удушливый, отягощенный коварными заговорами и окончательными решениями.
В Москве, Кронштадте и Петрограде смрад гибели, судьбоносных решений и спасения последних дней навис над улицами и каналами, обволакивая их запахом разложения и вкусом бренности всего сущего. Под ночными фонарями пробегают какие-то чудища: наполовину люди, наполовину идеи. Разложение отдельных личностей сопровождается распадом системы, люди на ответственных постах с нахмуренными лбами и стиснутыми губами завершают дела, и им кажется, что по результатам их труда можно будет отличить триумф от гибели. И все вот так, с раннего утра до вечера, все висит на волоске. Победа или полное поражение. Свет православия у ворот Европы или мрак Азии и Левант, который постоянно тянет вниз. А завтра наступит новый день. Демоны выглядывают из-за каждого угла, а на пути стоит столько препятствий, что даже самые ярые защитники короны не могут предвидеть ее будущее. Того, кто мешает упорнее всего, кто угрожает наиболее дерзко и отрицает совершенно все, именуют Распутиным или «Нашим другом», как называет его царица. Наш друг — это, между прочим, друг только царицы-немки и, может быть, царя. Для всех остальных он представляет смертельную угрозу, и его нужно убрать. Распутинские оргии, разврат, притворное лечение царевича Алексея от гемофилии, издевательства над придворными и ошибочные советы отталкивают империю от Киевских ворот Европы к калитке Азии. Поэтому преданные люди решают убить Распутина. Решение принято. Лица нахмурены. Исход этого дела снова определит различие между триумфом и гибелью.
Решающий день назначен на 16 декабря 1916 года по старому календарю. В этой дате много шестерок. Включая и девятку, перевернутую шестерку, получается три, но дело необходимо завершить, поскольку для этого нет других исполнителей, кроме организаторов заговора. Во главе группы стоит князь Юсупов. Странный тип, гомосексуалист, который часто разгуливает по своему дому, будучи одетым в женское платье. Юсупов единственный оставшийся в живых сын самой богатой женщины России, княгини Зинаиды, и ни в чем не испытывает нужды. Он уже пытался отравить Распутина. Однако цианид не принес тому вреда. Выяснилось, что «Божий человек» имел привычку употреблять за ужином немного цианида. Начиная с 1909 года он принимал по крохотной доле цианида и постепенно приобрел иммунитет к самому выдающемуся убийце XIX века.
Зато при второй попытке он будет убит четырежды. В России возможно и это. Кого-то можно убить и пять, и шесть раз, но Юсупова посещает старый друг по Оксфорду. Он говорит, что британская корона хочет принять участие хотя бы в одном из четырех ритуальных убийств, чтобы таким образом укрепить союзничество двух стран в Великой войне. Юсупов соглашается, и «друг по Оксфорду» посылает необходимые рекомендации в Британию. Он требует, чтобы в Россию прислали опытного террориста. Так и происходит.
