Елена Съянова - Гитлер_директория
— Предлагаю моим и вашим спецслужбам объединить усилия и вместе довести дело до конца.
Рузвельт молча кивнул и глубоко вздохнул, точно оправившись от наваждения:
— И все же, мой друг, не станем забегать вперед. Мой ли план, ваш ли — подскажет время. Миру нужен… мир, порядок, покой, предсказуемость. После такой войны мир к этому готов. Мы не должны упустить шанс! Нам не простят, если мы сейчас разменяем его на частности! И потому, ваш ли план, мой ли…
— Главное, чтобы дядюшка Джо не навязал нам третий! — твердо сказал Черчилль. — Не отдавать Германию русским! Германия — это не «частность»!
— Согласен, — поддержал Рузвельт.
Ялта. 3 февраля 1945 года
Юсуповский дворец в Кореизе
Сталин читал фронтовые сводки — это было сейчас важнее всего. Но повсюду перед ним лежали и машинописные листы с заголовками: «Условия полной и безоговорочной капитуляции Германии», «Послевоенное расчленение Германии. Предложения премьер-министра Великобритании У. Черчилля», «О приеме в члены Совета Безопасности советских союзных республик»…
На листе с заголовком «Вопрос о репарациях» возле числа «20 миллиардов» Сталин красным карандашом поставил размашистый знак вопроса.
Раздался телефонный звонок. Поскребышев доложил, что «гости» уже на подлете. С экипажем самолета президента Соединенных Штатов установлена связь. Самолет ведут строго по курсу.
— А премьер-министр? — спросил Сталин.
— Прибудет чуть позже.
— Хорошо. Свяжись с нашими атомщиками. Выясни, как у них дела? Я должен знать.
Два дня назад, 1 февраля 1945 года Ален Даллес получил личное указание президента Рузвельта предоставить ему максимально точную информацию о ситуации с так называемым «атомным проектом» Германии.
Даллес, давно занимавшийся этим делом, для окончательного отчета запросил месяц. Ответ Рузвельта был — неделя. Президент желал получить полную информацию еще в течение работы конференции, минимум за три дня до ее закрытия. Это был приказ, причем отданный в такой решительной форме, к которой Рузвельт обычно не прибегал.
Времени не оставалось, и агенты Даллеса разработали операцию под названием «Lighting Way» — «Молниеносный путь».
Даллес срочно вызвал к себе майора Уилберта.
— Садитесь, Уилберт, предложил Даллес. — У вас ведь образование психиатра, не так ли? Очень хорошо. Возможно, оно вам пригодится. Кратко повторю суть вашего задания: вывести с острова Рюген немецкого специалиста-атомщика, засекреченного под именем «доктор N». Этот доктор координирует автономно работающие группы немецких атомщиков, и он нам сейчас необходим со всеми его потрохами и документами. Наши коллеги из Secret Service «ведут» эту фигуру еще с 1944 года, но его самого никому из них еще видеть не приходилось. В этом сложность.
— Понял, сэр.
— Первую фазу операции назовем «Два У», поскольку ваш английский коллега, майор Уилби, — продолжил Даллес, — уже полтора года как внедрен в персонал спецлабораторий атомного проекта немцев. Цель первой фазы — скорейшая переброска вас обоих на остров Рюген. Для этого воспользуемся «дорогой Уилби». Это надежно. Недавно он таким образом вывез с острова подопытного ребенка с симптомами лучевой болезни. Действуйте, Уилберт! Мне нужны доказательства, что бомба у немцев есть! Президент торопит! Он уже на пути в Ялту. Сведения нужны в течение ближайших дней!
Накануне первого дня работы Ялтинской конференции вся мировая пресса была «заряжена» на это событие. Пресса шумела и волновалась: работали телетайпы, спецкоры, активно давали интервью мировые знаменитости: Чарли Чаплин говорил, например, о том, что на конференции будут, по его мнению, приняты такие основополагающие общечеловеческие решения, каких мировая история еще не знала. Люди во всех странах мира напряженно вслушивались в эфир.
И снова вдали от шума и вспышек телекамер произошло событие — никем не замеченное, невнятное, странное…
В тихой, мертвенно-спокойной акватории острова Рюген, возле мыса Аркона, несколько рыбачьих лодок на приличном расстоянии друг от друга сонно покачивались на волнах. Внезапно около одной из лодок вынырнул водолаз; в два приема задушив рыбака, содрал с него одежду, сбросил тело в воду, переоделся и как ни в чем не бывало… продолжил лов.
Через несколько часов к берегу причалят несколько рыбачьих лодок. Произойдет обычная процедура: под присмотром немецких солдат рыбаки загрузят пойманную рыбу в два военных грузовика, посланных с германской «экспериментальной базы», расположенной южнее Рюгена на островке Узедом, чтобы забрать улов. Среди рыбаков — переодетый Уилберт, в таком же, как у всех, рыбацком плаще и капюшоне. Охрана ничего не заметит.
4 февраля 1945 года. Ялта
Первый день работы Ялтинской конференции
Первое заседание в Ливадийском дворце. Обстановка напряженно-торжественная. В соседних помещениях — наготове помощники, военные, спецохрана. Здесь же сидит в кресле единственная молодая женщина в форме Королевских ВВС — дочь Черчилля Сара.
В акватории — корабли и советские подлодки, несущие сторожевую вахту. За окнами день солнечно-ветреный: солнце то показывается, то скрывается за тучками, по небу вразброд бегут рваные облачка. Большие окна зала привносят эту своеобразную нервозность природы в торжественно-патетическую атмосферу внутри.
Три лидера в расслабленных позах в мягких креслах: трубка Сталина, сигары Черчилля, бутылки с водой, фужеры. Перед тремя лидерами — карты Европы, Азии и Африки. Перед Рузвельтом — две карты: та, что поменьше, — карта Японии.
Все готово и как будто ждет условного сигнала. Несколько мгновений — полной, глубокой тишины. Все телетайпы, эфиры и прочее на эти три мгновения замерли — мир словно застыл в немой сцене начала отсчета Новых Времен.
СТАЛИН. Я прошу господина президента Соединенных Штатов Америки открыть заседание.
РУЗВЕЛЬТ (улыбаясь, отчетливо и неторопливо проговаривая каждую фразу). Благодарю вас. Поскольку ни законом, ни историей это не предусмотрено, то я считаю для себя большой честью открыть нынешнее заседание. Прежде всего я хочу выразить благодарность за оказанное мне гостеприимство. Мы все хорошо понимаем друг друга, и взаимопонимание между нами растет. Мы все хотим скорейшего окончания войны и прочного мира. Мы можем беседовать совершенно откровенно, ибо опыт показывает, что откровенность лидеров друг с другом позволяет быстрее достичь правильных решений. (Сталин и Черчилль подчеркнуто кивают.) Но сегодняшнее заседание мы посвятим положению на Восточном фронте, где войска Красной Армии столь успешно продвигаются вперед. (Повернувшись к Сталину.) Каково сейчас положение на советско-германском фронте?
СТАЛИН. Положение наше хорошее. Предлагаю заслушать по этому поводу доклад заместителя начальника Генерального штаба Красной Армии, генерала армии Антонова.
Рузвельт продолжает улыбаться, но он несколько озадачен: у него поползли вверх брови. Черчилль, до этого сидевший расслабленно, подается вперед.
Входит генерал армии Антонов; встает с указкой около висящей на стене задернутой занавеской карты. Отдергивает занавеску. Только сейчас Рузвельт и Черчилль видят, что на стене большая, очень подробная карта Германии с очерченной ярко красным цветом границей. Они быстро переглядываются. Сталин делает вид, что ничего не заметил.
АНТОНОВ. Советские войска с 12-го по 15 января перешли в наступление на фронте от реки Неман до Карпат протяжением 700 километров. Войска генерала Черняховского наступали на Кенигсберг. Войска маршала Рокоссовского — по северному берегу Вислы, отрезая Восточную Пруссию от центральных районов Германии. Войска маршала Жукова — южнее Вислы — на Познань. Войска маршала Конева — на Ченстохов и Бреслау… (Рузвельт и Черчилль буквально впиваются взглядами в говорящего Антонова.) …Цель, намеченная Верховным командованием, достигнута. Благодаря хорошо проведенной предварительной разведке и мощному артиллерийскому наступлению огневая система противника была подавлена и его укрепления разрушены. Это позволило нашим войскам в первый день наступления продвинуться на 10–15 километров, то есть полностью прорвать всю оборону противника на всей ее тактической глубине.
Черчилль шумно выдыхает; под Рузвельтом скрипнуло кресло; оба переводят взгляд на карту.
АНТОНОВ. К 1 февраля, то есть за восемнадцать дней наступления, советские войска на направлении главного удара продвинулись до пятисот километров. Средний темп продвижения 25–30 километров в сутки. Советские войска вышли на реку Одер и овладели Силезским промышленным районом…
Черчилль делает знак помощнику, означающий, что кто-то ему нужный должен быть наготове. Помощник выходит.
