Джон О'Хара - Жажда жить
Конни. Если хочешь совет от старой девы, то не пытайся выяснить, что ему известно. Если он только догадывается или ты думаешь, что догадывается, то самое лучшее — подождать, пока он сам скажет, что ему известно. Не следует выглядеть неверной виноватой женой, вымаливающей прощение. Надо сохранять достоинство, иначе потеряешь его. Надо бороться, Грейс. Если ты признаешься, что у тебя был роман с Роджером Бэнноном, — все, сражение проиграно. Придется капитулировать на его условиях. И еще. Если во всем признаваться, то нельзя забывать, что и у него есть гордость и он должен держать марку. Если только ты не до конца уверена, что ему известно все, надо ждать, пока заговорит первым. Выясни, сколько он тоже знает, и если много, можешь признать свою ошибку, только не унижайся. Говори, да, было дело, извини, если причинила тебе боль, но люблю я тебя, и только тебя, и… знаю! Скажешь Сидни: если хочешь развода, пожалуйста, только давай подождем год, чтобы дело не выглядело так, что ты разводишься со мной из-за такого ничтожества, как Роджер Бэннон.
Грейс. Он не ничтожество, иначе ничего бы не было.
Конни. Не надо защищать его в моих глазах. Это просто жеребец, который подвернулся, когда у тебя началась течка, если уж говорить начистоту.
Грейс. Так думаешь, что Сидни согласится ждать год, а потом… расхочет разводиться?
Конни. Думаю, что Сидни будет у тебя в постели гораздо раньше, чем через год. Но еще раз предупреждаю, Грейс, не проявляй инициативы. Дай ему самому начать разговор на эту тему. А теперь надо решить, как бы нам приструнить мистера Бэннона.
Грейс. Как это «приструнить»? Ты что, знакома с ним?
Конни. Встречались. С ним трудно не встретиться. Всюду без масла пролезет… Я так понимаю, ты порвала с ним.
Грейс. Да. Какое-то время мы совсем не видимся.
Конни. И не хочется?
Грейс. Увидеться?
Конни. Да.
Грейс. Стыдно сказать, но да, в каком-то смысле хочется.
Конни. Ясно. А собираешься?
Грейс. Нет. Нет, вряд ли.
Конни. Грейс, надо решать. Тебе нельзя с ним больше видеться. Тебе нельзя иметь любовника. Ты Грейс Колдуэлл. Другие пусть гуляют, никто и глазом не моргнет, но эта история вышла наружу только потому, что ты — это ты.
Грейс. И насколько же она вышла наружу?
Конни. Сплетен масса. Я хочу сказать, многие расспрашивают друг друга, правда ли это. Что же до фактов, то лично я слышала, что ты провела ночь с Бэнноном на ферме Майлза Бринкерхоффа и кто-то видел, как тебя провожал оттуда то ли сторож, то ли плотник.
Грейс. Почему же мне не сказала?
Конни. Да ты бы наверняка стала все отрицать.
Грейс. Пожалуй. Но в любом случае это неправда. Ночь я с ним не проводила. Знать бы, не эта ли версия дошла до Сидни. Если так, то я могу все отрицать.
Конни. Еще говорят, будто вас застали вдвоем в одной из комнат Арсенала в интересном виде. Голыми.
Грейс. И это не так. Я скажу тебе правду. Первый раз это было в машине. Потом мы встречались у Майлза Бринкерхоффа.
Конни. Часто?
Грейс. Шесть или семь раз. Ну да, это был роман. В полном смысле. И если Роджер начнет расхаживать по городу и говорить, что поимел меня, то, черт бы его побрал, это будет правда.
Конни. В таком случае надо придумать, как заткнуть ему рот. Может, мне стоит обратиться к Хэму?
Грейс. К Хэму Шофшталю? Да он, если узнает, разговаривать со мной перестанет.
Конни. Откуда такая уверенность? Хэм совсем не такой, как о нем думают. Холодный и черствый. Он может быть очень добрым, очень участливым.
Грейс. Это так, но не хотелось бы, чтобы он… Ну, не знаю.
Конни. Я и слова ему не скажу, пока ты все как следует не обдумаешь, но имей в виду, Хэм — начальник Бэннона в гвардии, так что он всегда может прижать его к ногтю. Да и в бизнесе сделать так, что Бэннону придется несладко.
Грейс. Бэннон делает деньги на раз-два.
Конни. Да, на войне он наживается, это верно. Но такие люди не знают, что делать с заработанным, и, поверь мне, Грейс, в финансовых делах Бэннон — ребенок в сравнении с моим братом Хэмом. Хэм до последнего доллара знает, сколько у кого в этом городе денег. Стоит мне сказать ему: «Слушай, Хэм, мне кажется, этот малый, как его, Роджер Бэннон, что-то стал нос задирать», — этого будет довольно. Хэм поймет, что я имею в виду.
Грейс. И что же он сделает?
Конни. Не знаю, но что бы ни сделал, это будет правильно.
Грейс. О, Конни, как бы мне хотелось рассказать тебе все, все-все, до конца.
Конни. Хорошо, что ты этого не сделала, дорогая. Тебе надо обо всем забыть. Что было, то прошло, а теперь будь хорошей девочкой, идет?
Грейс. Постараюсь.
Конни. Только не надо целовать меня, Грейс, мне это не нравится.
Грейс. А мне нравится. Ты моя лучшая подруга, а я тебя бог знает сколько не целовала.
Конни. Перестань, говорю. Оставь меня в покое.
Грейс. Ты меня считаешь дурной женщиной. В этом все дело?
Конни. Вовсе нет. Просто не нравится. Детские игры какие-то.
Грейс. Пусть так, но по крайней мере от этого никому не плохо.
Конни. Правда? Ладно, мне пора.
На следующий день разговор имел продолжение дома у Конни.
Конни. Ну, как там подготовка к параду?
Грейс. Полным ходом, ничего похожего в графстве не было. Сегодня я говорила с губернатором, он собирается почтить нас своим присутствием.
Конни. A-а, этот жирдяй.
Грейс. И его очаровательная женушка тоже будет. Из этого следует, что до политиков слухи о моем падении не дошли.
Конни. Может быть. Вряд ли миссис Дункельбергер знает в лицо больше двух жителей Форт-Пенна, и вряд ли больше, чем двое, знают ее.
Грейс. Пожалуй. А как там в Красном Кресте?
Конни. Да как обычно. Честно говоря, Грейс, лучше бы тебе быть там, чем заниматься этим грандиозным праздником у себя на ферме.
Грейс. Почему?
Конни. Потому что тогда, если бы ты каждый день там появлялась, о тебе бы меньше сплетничали. Естественно, когда я рядом, дамы не так язычки распускают, но уши-то у меня есть. Противно, честно говоря. И если бы ты была поблизости, они бы приумолкли.
Грейс. Ну, сплетни пошли как раз, когда я начала подготовку к фестивалю. Плохо, конечно. То есть плохо, что меня там нет, но тут уж ничего не поделаешь. А сегодня разговоры были?
Конни. Были. Не знаю, о чем именно, но когда я появилась, дамы за одним из столов разом умолкли, а это значит, что речь шла либо о тебе, либо обо мне.
Грейс. И кто же болтает?
Конни. Все.
Грейс. Мои подруги?
Конни. Естественно. Они ведь между собой сплетничают. Что с того, что вы знакомы всю жизнь? Разве из этого следует, что девушки будут держать рот на замке, если такая история случится?
Грейс. Наверное, нет. Если бы я узнала, что кто-нибудь вроде Мэри Уолл трахается с Эмлином Дитриком, с удовольствием бы посплетничала.
Конни. Что за ужасное слово.
Грейс. Да ну? Хочешь еще что-нибудь услышать? А то я много слов знаю.
Конни. Знаю. Я тоже знаю, но уже сколько лет не слышала их от тебя, с тех самых пор, как мы узнали, что это значит.
Грейс. Да? Ну а я не прочь загнуть и даже целый залп выдать, особенно когда думаю о своих никому не нужных засохших подружках.
Конни. Надо полагать, и я вхожу в их число?
Грейс. Ничего подобного, если бы я так думала, вообще не заговорила на эту тему. Я знаю, что ты совсем не девственница…
Конни. Ничего ты не знаешь.
Грейс. Точно, точно, в какой-то момент с кем-то ты перешла положенную границу, пусть даже и не сказала мне ни слова. Думаю, что во время своих поездок в Нью-Йорк и Филадельфию ты неплохо развлекаешься. И ничуть бы не удивилась бы, если б узнала, что все эти годы ты водишь шуры-муры с Полом Райхельдерфером.
Конни. Пол Райхельдерфер! Да такой громила раздавить может.
Грейс. Не надо корчить из себя недотрогу, Конни. Давить тебя нужды нет.
Конни. Ой.
Грейс. Вот-вот, ой. Ладно, зашла-то я вот зачем. Я думала о нашем вчерашнем разговоре, то есть чтобы Хэм поговорил с моим согрешником.
Конни. Не надо ерничать, Грейс. Дело серьезное.
