Нил Гейман - Дым и зеркала (сборник)
В саду раздался резкий крик. Джейнис шевельнулась и откатилась от него. Очень похоже на человеческий голос. Когда лисице больно, она может кричать, как маленький ребенок, Регану доводилось слышать такое, очень давно. Или, возможно, кошка. Или какая-то ночная птица.
Так или иначе, ночью умерло какое-то существо. Он в том не сомневался.
На следующее утро Реган обнаружил, что одна ловушка захлопнулась, но когда осторожно открыл ее, внутри было пусто. Кусочек шоколада кто-то надкусил. Он вновь придвинул ее к стене.
Джейнис тихо плакала в гостиной. Реган остановился рядом; она протянула руку, и он крепко ее сжал. Пальцы у нее были холодные. Она еще с ночи не переоделась, и косметики на ней не было.
Позже она позвонила по телефону.
Незадолго до полудня Реган получил с экспресс-почтой посылку с дюжиной дискет, с цифрами, которые должен был проверить, и рассортировать, и классифицировать.
До шести он сидел за компьютером, с маленьким металлическим вентилятором, который трещал, и дребезжал, и гонял по кругу горячий воздух.
В тот вечер, когда готовил, он включил радио.
«… говорится в моей книге. О чем либералы не хотят ставить нас в известность». Голос был высоким, заносчивым и нервным.
«Мда. Кое во что из этого, ну, типа, трудно поверить», — поддержал ведущий: глубокий голос, успокаивающий и приятный.
«Ну конечно трудно поверить! Потому что это противоречит тому, в чем они хотят нас убедить. Эти либералы и гмо-сексуалисты в масс-медиа, они не дают нам узнать правду».
«Что ж, дружище, это всем известно. А мы снова выйдем в эфир сразу после песни».
Песня была в стиле кантри. Реган обычно слушал местную национальную общественную радиостанцию; иногда там передавали новости зарубежного вещания Би-би-си. Видимо, кто-то перенастроил радио, предположил Реган, хоть и не мог себе представить, кто.
Он взял острый нож и, слушая песню, разделывал куриную грудку, аккуратно нарезая ее на готовые к жарке розовые кусочки.
Чье-то сердце было разбито; у кого-то прошла любовь. Песня закончилась. Началась реклама пива. А потом возобновилась прерванная беседа.
«Проблема в том, что никто поначалу не верит. Но у меня есть документы. Фотографии . Прочтите мою книгу. Вы все поймете. Это — нечестивый союз, я имею в виду именно то, что говорю: нечестивый, между так называемым лобби независимых, медицинским сообществом, и гмо-сексуалистами. Гмо-сексуалистам нужны эти убийства, ведь в результате получаются дети, которых используют в качестве подручного материала, чтобы найти средство от СПИДа.
То есть эти либералы говорят о злодеяниях нацистов , но то, что делали нацисты , не идет ни в какое сравнение с тем, что делают они , в эту самую минуту. Они берут эмбрион человека и вживляют маленькой мышке, чтобы получить человеко-мышь, гибрид, пригодный для их экспериментов. И этому гибриду делают инъекцию СПИДа…
Реган обнаружил, что думает о стене из вырванных глаз у доктора Менгеле[84]. Голубых, карих, ореховых…
— Блин! — Он порезал палец. Сунув в рот, прикусил, чтобы остановить кровь, побежал в ванную и принялся искать бактерицидный пластырь.
— Ты помнишь, что завтра мне нужно будет отлучиться около десяти? — У него за спиной стояла Джейнис. Он смотрел в ее голубые глаза через зеркало ванной. Она казалась спокойной.
— Прекрасно. — Он заклеил пластырем ранку и обернулся к ней.
— Сегодня я видела в саду кота, — сказала она. — Большой, серый. Возможно, бездомный.
— Возможно.
— Ты не возвращался к мысли обзавестить кошкой?
— Вроде нет. Еще один повод для переживаний. Я думал, мы договорились: никаких кошек.
Джейнис пожала плечами.
Они вернулись на кухню. Он налил в сковородку масло и зажег газ. А когда сковорода разогрелась, опустил в масло кусочки розовой плоти и стал смотреть, как они меняются, сжимаются и бледнеют.
Рано утром Джейнис сама поехала на автобусную станцию. Нужно было ехать через весь город, и она не сможет вести машину, когда настанет время возвращаться. С собой у нее было пятьсот долларов наличными.
Реган проверил мышеловки. В обеих приманка оказалась нетронутой. От нечего делать слонялся по дому.
Потом позвонил Гвен. В первый раз палец соскользнул, непривычно было набирать столько цифр подряд. В следующий раз получилось.
Гудок, затем ее голос:
— Ассоциация бухгалтеров. Добрый день.
— Гвенни? Это я.
— Реган! Это правда ты?! Я все надеялась, что ты наконец позвонишь. Мне тебя не хватало. — Голос был далеким; трансатлантические гул и потрескивание еще больше ее от него отдаляли.
— Я ценю.
— Не думаешь возвращаться?
— Не знаю.
— Как там твоя половина?
— Джейнис… — Он помолчал. — У Джейнис все хорошо.
— Я начала трахаться с нашим новым коммерческим директором, — сказала Гвен. — Пришел после тебя. Ты его не знаешь. Тебя нет уже полгода. Я хочу сказать, что остается делать девушке?
Регану вдруг пришло в голову, что больше всего он ненавидит в женщинах практичность. Гвен всегда заставляла его надевать презерватив, хоть он их терпеть не мог, и сама при этом использовала колпачки и спермицид. Регану все это мешало ощущать спонтанность, романтику, страсть. Ему хотелось, чтобы секс был естественным и происходило все наполовину в воображении — наполовину в реальности. Чтобы секс был чем-то внезапным, и грязным, и мощным.
В висках у него застучало.
— А какая у вас там погода? — весело спросила Гвен.
— Жарко, — ответил Реган.
— Хорошо бы и у нас так. Дождь идет неделями.
Он сказал что-то о том, как ему приятно снова слышать ее голос. И положил трубку.
Реган проверил мышеловки. Пусто.
Забрел в свой кабинет, включил телевизор.
«…очень маленький. Вот что значит эмбрион . Но однажды она вырастет и станет большой. У нее будут маленькие пальчики на руках, маленькие пальчики на ногах и ноготочки».
На экране картинка: что-то красное, пульсирующее и размытое. Переход: женщина, рот до ушей, обнимает младенца.
«Некоторые из этих крошек вырастут и станут медсестрами, учительницами или музыкантшами. А однажды кто-то из них, возможно, станет президентом».
Вновь во весь экран розовое нечто.
«А вот это крошечное создание никогда не вырастет. Завтра ее убьют. А ее мама не считает это преступлением».
Он переключал каналы, пока не нашел «Я люблю Люси», прекрасный фон для чего угодно, и тогда включил компьютер и сел за работу.
